Валентин Рыбин - Море согласия

Якши-Мамед смущенно промолчал, а Амулат продол-кал:

— Мой распорядитель полковник Верховский обещал, как возвратится, дать мне офицерский чин и квартиру при нем. Потом наступит срок, и я приеду в Акушу и Хунзах в чине генерала.

— Вай, Амулат-бек, разве этим шутят! — удивление возразил Сайд. А Заур прибавил:

— Власть сладка, когда тебе ее даст народ, но не враги.

— Власть всегда сладка, — возразил Амулат. — А народ?.. Мы слишком много отводим ему места в разговорах. Народ — стадо овец.

— Ты еще откажешься от этих слов, Амулат, — раздраженно выговорил Заур.

Сафар-вали между тем подал два кальяна, поставил на ковер большой кувшин с вином и две пиалы. Амулат пососал кальян, кивнул Якши-Мамеду, чтобы и он не стеснялся, а вел себя как подобает мужчине. Туркмен тотчас приложился к курительному прибору. Затем пили вино, беззаботно говорили обо всем, что приходило на ум. Захмелевший Якши-Мамед рассказывал о своих земляках, о стычках с персиянами; держался он как истинный джигит.

В комнате на стене тикали часы, Якши-Мамед на них не обращал внимания. Но вот что-то над головой заскрипело. Он взглянул вверх и увидел, как отворилась дверца и оттуда высунулась кукушка.

— Бай-е! — удивился Якши-Мамед, когда деревянная птичка начала куковать. Он встал с ковра, подошел к часам и стал с интересом их разглядывать.

— Десять, — сказал Амулат. — Но где же Сафар-вали?.. Хов, хозяин! — позвал он и улыбнулся Якши-Мамеду. — Значит, заинтересовался птичкой? Молодец. Я тоже люблю птичек.

Когда подошел Сафар-вали и остановился в почтительной позе перед гостями, бек спросил:

— Ну где, Сафар-вали, то, о чем договаривались? А то ведь мы спешим. До утра надо вернуться в полк.

Хозяин кивнул, быстро удалился. Вскоре он вернулся и из двери поманил гостей пальцем.

— Пойдем, Якши-Мамед, — сказал, вскочив с ковра, Амулат. — А тебе, Заур, и тебе, Саид, скажу вот что. Передайте Ахмед-хану, что мне и здесь пока неплохо. Будет другая погода, я сам и нему приду. Хош. — С этими словами он удалился от аварцев. Следом за ним вышел из комнаты Якши-Мамед.

В голове джигита кружилось. Он шел за Амулетом и чувствовал, как неровен пол у Сафар-вали. На пути ему встречались какие-то люди, откуда-то доносились шумные голоса. Но вот Амулат и Якши-Мамед оказались в прос торной полутемной комнате. В то время, как аварец лас ково выговорил «салам», туркмен еще не разглядел, с кем он здоровается. Якши-Мамед осмотрелся и только тут увидел в сторонке двух молодых женщин. Они стояли рядом, посмеивались и, опустив глаза, робко поглядывали на вошедших юношей.

— А ну-ка, Якши, сейчас мы посмотрим, какая из них лучше кукует, — засмеялся Амулат и приблизился я женщинам. — Как тебя зовут? — спросил он одну, у которой на лбу была мушка.

— Зулейха, — ответила она кокетливо. Видно, ей по нравилось столь смелое обращение молодого бека.

— Хорошее у тебя имя, — похзалил Амулат. — А как зовут ее? — спросил он, приподнимая двумя пальцами подбородок другой женщины.

— Куара, — отозвалась та тихо.

Бек повернулся, взглянул на друга, который робко переминался с ноги на ногу у дверей.

— Ну иди, иди, не заставляй ждать, йигит, — насмешливо позвал Амулат. — Они устали ожидать нас, не так ли, Зулейха?

Зулейха насмешливо посмотрела на туркмена, подошла и дотронулась пальцами до газырей черкески.

— Какая на тебе красивая одежда, — сказала она.— Я никогда такой не видела. Ты мне нравишься.

Якши-Мамед мучительно улыбнулся, но ничего не ска-вал — не мог от сдавившего грудь и тело стеснения. Зулейха пожала ему пальцы и положила его руку на свое плечо.

— Пойдем-ка в другую комнату, йигит, — произнесла она. — Не будем им мешать. — Якши-Мамед послушно пошел за нею и скрылся за дверью.

В полк возвратились на рассвете. В том же месте перелезли через стену и вошли в казарму, напугав спящего дневального. Тот, вскочив с кровати, схватился за ружье. Амулат проговорил сердито:

— Но, но, дурачок... Не знаешь устава. Прежде чем применять оружие, надо спросить — кто идет!

— Вах, это ты, Амулат!

— Я, а кто же еще?

Они легли в кровати и еще долго тихонько перешепты вались и смеялись.

Жизнь аманатов продолжалась своим чередом. Помимо строевых занятий и посещения училища, они ежедневно должны были ходить в дом главнокомандующего. Там выполняли всевозможные поручения дежурного офицера. Иногда командующий, выезжая за город, брал их с собой. Но такое случалось только в праздники. Тогда она мчались в колясках к Мцхете или в седлах по берегу Куры к старинным замкам и каменному городу царицы Тамары. Аманаты не пропускали ни одного ристалища на Александровской площади. Сюда съезжались офицеры из боевых полков и проводили рыцарские турниры, здесь устраивались конные состязания грузин. Посреди площади возвышался каменный столб. На его верху устанавливался шар «кабахи». Кто первым на полном скаку сбивал этот шар стрелой из лука, того ожидал ценный подарок: обычно серебряная чаша. Аманатов не допускали к состязаниям, и это всегда доводило Амулата до бешенства.

— Ничего, приедет Верховский, будет по-другому, — Ворчал он. — Из этой казармы я уйду и надену офицерские погоны.

Но прежде ушел от аманатов Якши-Мамед. Его позвал Данильковский и увел с собой за полковые ворота. Амулат не успел даже спросить, зачем уводят туркмена.

Якши-Мамед и прапорщик сели в дрожки и быстро покатили к дому главнокомандующего. Когда вошли в вестибюль, офицер сказал:

— Видно, серьезное дело. К самому Ермолову.

Но все вышло гораздо проще. Ничего особенного не произошло. Якши-Мамед вошел в кабинет и сразу увидел своего отца и двух хивинских послов. Отец шагнул навстречу, обнял и хлопнул его по плечу.

— Ну вот, сынок, — сказал он, скупо улыбаясь, — поездили мы, посмотрели, а теперь отправимся домой.

Кият выглядел усталым. Поездка по Кавказу ссутулила его плечи. В голосе появилась неуверенность. Назерное, дела у него идут плохо, подумал Якши-Мамед.

Пока отец и сын обменивались своими впечатлениями, Ермолов, отвалившись на спинку кресла, смотрел на них с улыбкою и, посасывая чубук, пускал кольца дыма. Но едва Кият-хан отошел и сел на прежнее место, командующий строго спросил:

— Аманат... Ты разве не знаешь, как входят к генералу?

— Знаю, ваше высокопревосходительство! — отчеканил Якши-Мамед.

— Ну, так в чем же дело?

Якши-Мамед на секунду надумался, вышел из кабинета и, вновь войдя, доложил о своем прибытии. Ермолов и все сидящие у него засмеялись. Затем генерал сказал:

— Ну что ж, господа послы. Поездили вы по Кавказу достаточно, письмами мы обменялись, подарки вами получены. Дозвольте благословить вас на дорожку, да и отправляйтесь в путь. А к вам, Кият-ага, просьба. Поезжайте вместе е хивинцами — проводите их. Заодно прихватите с собой Муратова, и помогите ему отыскать дли меня двух жеребцов — покрупнее да поноровистей. С Муратовым и возвратитесь сюда. Как раз и дело ваше решится. — Кият в знак согласия почтительно кивнул, и Ермолов поднялся с кресла.