Гусейнкули Гулам-заде - Гнев. История одной жизни. Книга вторая

Трудовой народ Хорасана радушно встречал восставших. Жители городов и населенных пунктов выходили им навстречу. В конце июня 1926 года восставшие двинулись на Боджнурд. Встречавшиеся на пути правительственные части переходили на их сторону или разбегались по окрестностям. В районе Боджнурда отряды Салар-Дженга и Гусейнкули-хана восторженно встречались с крестьянами, ремесленниками, кустарями и другими беднейшими слоями населения. Многие офицеры Боджнурдского гарнизона были арестованы, некоторые бежали, а солдаты перешли на сторону восставших. Очень интересен эпизод захвата Боджнурда малочисленной группой Гусейнкули-хана. По утверждению автора романа, это было сделано до прихода основных сил восставших во главе с Салар-Дженгом. В книге Г. Гулам-заде это событие описано весьма выразительно.

В июле 1926 года восставшими были заняты Кефан и Ширван, откуда повстанцы двинулись на Кучан. По пути следования восставшие оставляли в городах свои гарнизоны и комиссаров, приступали к созданию выборных органов — Советов. Восставшие охотно откликались на требования жителей деревень об арестах и наказаниях феодалов и прочих реакционеров и богатеев, грабивших население. Для этой цели, например, в Боджнурде был избран военный революционный трибунал, в состав которого вошли солдаты и крестьяне. Известно, что здесь крестьяне арестовали ярого реакционера — феодала Хаджи-Амануллу Разы. Над ним и некоторыми правительственными офицерами был учинен революционный суд. В книге об этом написано так: «Именем революции...— возвысив голос, объ-явил решение суда Салар-Дженг,— обвиняемые офицеры и местный феодал Хаджи-Аманулла Разы... признаны виновными в совершенных преступлениях против... народа... и приговариваются революционным военным трибуналом к смертной казни через расстрел... Приговор окончательный и будет приведен в исполнение немедленно!»

Но как потом выяснилось — восставшие слишком долго задерживались в Боджнурде и тем самым упустили драгоценное время.

Салар-Дженг отправил в Сабзевар один из самых надежных отрядов с заданием перерезать дорогу Тегеран-Мешхед и не пропустить правительственные войска, идущие в глубь Хорасана, а сам с основными силами двинулся на Мешхед.

Отряд, отправленный на запад, возглавил близкий сподвижник Салар-Дженга, автор настоящей книги Гу-сейнкули-хан Гулам-заде. При нем находился представитель партии «Падашизм» Мамед Ага Саркизи. Действуя храбро и умело, отряд Гусейнкули-хана без потерь сумел занять Сабзевар, несмотря на измену Саркизи. Однако он не мог оставаться там долго, так как было получено сообщение о приближении правительственных войск. Отряд Гусейнкули-хана отошел в сторону Мешхеда, чтобы соединиться с главными силами восставших.

В этот критический момент главные силы восставших во главе с Салар-Дженгом находились в районе Кучана, который после ожесточенного сражения был занят восставшими. Вскоре главные силы восставших двинулись на Мешхед в надежде, что там к ним присоединится весь гарнизон города. Однако движение было приостановлено, так как поступили сведения о том, что в Мешхеде происходят аресты, и гарнизон, на который они рассчитывали, разоружен, и правительство двинуло свои войска навстречу восставшим.

День за днем правительство увеличивало в Хорасане контингент своих войск. Усиленно велась также мобилизация отрядов реакционных курдских ханов. Правительству помогали и англичане.

Не найдя другого выхода, Салар-Дженг решил вернуться в Кучан, а потом отойти в направлении к Баджгирану. После кровопролитных сражений отряды Салар-Дженга вынуждены были 18 июля 1926 года уйти на территорию Туркменской Советской Социалистической республики и интернироваться.

Этот преждевременный уход главных сил восставших серьезно осложнил положение отряда Гусейнкули-хана, который тогда находился вблизи Нишапура. Оказавшись в безвыходном положении, Гусейнкули-хан обратился к своим солдатам: «Друзья мои дорогие! Мы никогда не отступали, но теперь положение изменилось. Со всех сторон мы обложены врагами. И вот мы впервые вынуждены отступать...» В районе Нишапура отряд Гусейнкули-хана был окружен вражескими силами. После сражения у Рабада отряд был окончательно рассеян. «Мы, — писал автор книги отцу, матери и другим, — хотели видеть свой народ свободным и счастливым и взялись за оружие, чтобы уничтожить тех, кто душит народ... Но нам не удалось достичь цели. И вот мы уходим... Не знаю, буду ли жив. Может быть, смерть настигнет меня раньше, чем вы получите это письмо. Не плачьте. Мне не страшно умереть. Я верю, что придет время, и другие доведут начатое нами дело до победного конца. Прощайте, мои родные! Прощайте!»

Оставшиеся в живых вырыли яму и опустили туда свернутое знамя своего фронта, а потом молча прошли мимо покоящегося в глубине красного знамени и «каждый положил сверху свой красный бант.-.» Гусейнкули-хан с несколькими своими приближенными ушел к советско-иранской границе, решив перейти в Туркменистан. Туда они добрались после нескольких стычек с озверевшим противником. «Я, — пишет об этом Г. Гулам-заде, — лежал на жесткой, каменистой земле. Потная рубаха неприятно холодила тело. Начал бить озноб. Одна единственная мысль билась в мозгу вместе с толчками сердца: все кончено... все кончено, все кончено... Восстание подавлено... Но народ никогда не забудет борцов за счастье людей труда. Народ найдет дорогу к свободе!

...За нами приехал советский пограничный наряд. Я услышал незнакомую речь, увидел красные звездочки на зеленых фуражках. Отбросил маузер. Заплакал... А потом меня подняли и поставили на ноги крепкие, дружеские руки,»,

X. АТАЕВ, кандидат исторических наук.

Ночь. Горы затаенно ждут рассвета. А он уже близок, на востоке небо подернулось розовой дымкой. Вот-вот заполыхает заря...

Люди торопятся, спешат, им дорога каждая минута темноты. Повстанцы уходят на восток, туда, где пролегла между утесов узкая щель. Каждая минута и каждый шаг отдаляют отряд от смертельной опасности. Где-то там, за горами, остались догорать костры, за которыми внимательно следит противник. Через час — второй обман будет раскрыт, и по следам отряда метнется погоня. А может быть обо всем уже известно врагу, и за ближайшим поворотом высекают из камней искры горячие кони преследователей?..

Мрак ночи медленно стекает куда-то вниз, в сырые и глубокие ущелья.

— Друзья,— говорит Ходоу-Сердар, осаживая горячего коня,— нам необходимо на время расстаться. Врага нужно сбить с толку. Пусть он радуется, думая, что наше восстание подавлено.

Повстанцы молчат. Тяжело этим храбрецам слышать такие слова своего вожака.