Жюль Верн - Михаил Строгов

— Ближе к марту.

— И направился?…

— Этого никто не знает.

— И что с ним с тех пор — неизвестно?

— Неизвестно.

— Так вот, мне это известно! — возразил царь. — До меня дошли анонимные сведения, миновавшие полицейское управление. Учитывая то, что происходит нынче по ту сторону границы, я имею все основания считать их точными!

— Вы хотите сказать, государь, — вскричал шеф полиции, — что Иван Огарев причастен к татарскому нашествию?

— Да, генерал, и сейчас я открою тебе, чего ты не знаешь. Покинув Пермскую губернию, Иван Огарев пересек Уральский хребет и устремился в Сибирь, в киргизские степи, где попытался, и не без успеха, взбунтовать кочевые племена. После этого он спустился еще дальше на юг, вплоть до вольного Туркестана. Там, в Бухарском, Кокандском и Кундузском [23] Кундуз — небольшой город на севере Афганистана. ханствах, он нашел правителей, которые были не прочь попытать счастья в сибирских провинциях и вторгнуться со своими ордами в азиатские земли Русской империи. Это нашествие затевалось в тайне, но вот только что разразилось раскатами грома, и теперь все пути и средства связи между Западной и Восточной Сибирью перерезаны! Более того! Иван Огарев, пылая местью, замышляет покушение на жизнь моего брата!

Говоря это, царь в волнении быстро шагал по кабинету. Шеф полиции ничего не ответил, но про себя подумал, что в те времена, когда российские императоры не прощали ссыльных, замыслам Ивана Огарева не удалось бы осуществиться.

Некоторое время он хранил молчание. Потом, приблизившись к царю, рухнувшему в кресло, спросил:

— Ваше Величество, разумеется, уже отдали распоряжение касательно скорейшего отражения нашествия?

— Да, — ответил царь. — Последняя телеграмма, успевшая дойти до Нижнеудинска, должна была привести в движение войска Енисейской, Иркутской и Якутской губерний, а также забайкальских земель. Одновременно к Уральскому хребту ускоренным маршем направляются Пермский и Нижегородский полки вместе с казаками пограничья; но, к сожалению, прежде чем они смогут встать на пути татарских полчищ, пройдет несколько недель!

— А что же брат Вашего Величества, Его Высочество Великий князь, оказавшийся ныне в изоляции, полностью лишен прямой связи с Москвой?

— Да.

— Однако из последних телеграмм он, верно, должен знать, какие меры приняты Вашим Величеством и на какую помощь от ближайших к Иркутску губерний он может рассчитывать?

— Это он знает, — ответил царь. — А не знает он того, что Иван Огарев одновременно с ролью мятежника должен сыграть и роль предателя и что мой брат имеет в нем личного и непримиримого врага. Ведь именно Великому князю Иван Огарев обязан первой немилостью, и — самое страшное — князю этот человек совершенно не знаком. План Ивана Огарева как раз в том и состоит, чтобы пробраться в Иркутск и там под ложным именем предложить Великому князю свои услуги. Затем, завоевав его доверие, он выдаст татарам окруженный город, а вместе с ним и моего брата, чьей жизни тем самым грозит теперь прямая опасность. Вот что мне известно из полученных докладов, вот чего не знает Великий князь и вот что ему нужно знать!

— Стало быть, государь, требуется умный и храбрый посланец, гонец…

— Я жду его.

— И пусть он будет поосторожнее, — добавил шеф полиции, — ибо позвольте Вам напомнить, государь, что земля эта — я говорю о Сибири — раздолье для мятежей!

— Ты хочешь сказать, генерал, что заодно с захватчиками выступят и ссыльные? — вскричал царь, не сдержав негодования перед домыслами полицейского шефа.

— Да простит меня Ваше Величество!.. — пролепетал шеф полиции, ведь именно эту мысль подсказал ему его беспокойный и недоверчивый ум.

— Я считаю — у ссыльных больше патриотизма! — договорил царь.

— Помимо политических ссыльных в Сибири есть и другие преступники, — ответил шеф полиции.

— Преступники — да! И их, генерал, я оставляю на тебя! Это — отребье человеческого рода. У них вообще нет родины. Однако это восстание — а точнее, нашествие — направлено не против императора, но против России, против той страны, которую ссыльные все еще надеются увидеть вновь… и которую они увидят!.. Нет, русский никогда не сойдется с иноземцем ради того, чтобы хоть на час ослабить Московскую державу! [24] Здесь, как и в ряде других произведений, автор упорно называет тогдашнее русское государство Московским. Очевидно, подобным образом Ж. Верн стремился избавиться от конкретных географических реалий, как бы подчеркивая, что действие его произведения происходит в отчасти фиктивном историко-географическом пространстве.

Царь имел основания верить в патриотизм людей, временно отстраненных от политической жизни. Снисходительность, лежавшая в основе его правосудия и непосредственно влиявшая на судебные решения, равно как и те значительные послабления, что он допустил в применении некогда весьма жестоких указов, — служили ему гарантией его правоты. И все-таки, даже если не придавать особого значения удаче татарского вторжения, ситуация вокруг него складывалась крайне тяжелая: приходилось опасаться, как бы к захватчикам не присоединилась значительная часть киргизской народности.

Киргизы делятся на три орды — Большую, Малую и Среднюю и насчитывают около четырехсот тысяч «чумов», то есть два миллиона душ. Из этих разных племен одни независимы, а другие признают над собой власть либо России, либо одного из трех ханств — Хивинского, Кокандского или Бухарского, то есть самых грозных правителей Туркестана [25] Присоединение Казахстана к России началось с добровольного принятия российского подданства в 30-х годах XVIII в. казахами Младшего жуза («Малой орды» Ж. Верна). Этот процесс шел до 1860-х годов, причем некоторые казахские феодалы вели активную борьбу против присоединения к России, опираясь на поддержку Коканда, Хивы и Бухары. . Средняя орда — наиболее богатая и самая значительная. Ее поселения занимают все пространство между реками Сарысу, Иртышом, верхним течением Ишима и озерами Хадисан [26] Хадисан — крупного озера с таким названием нет. и Аксакал [27] Аксакал — возможно, автор имеет в виду соленое озеро Аксуат в Кустанайской области Казахстана. . Большая орда, чьи земли расположены восточнее Средней, простирается вплоть до Омской и Тобольской губерний. Тем самым, если бы эти киргизские народности присоединились к восстанию, то азиатские земли России, и прежде всего та часть Сибири, что лежит восточнее Енисея, были бы для России потеряны.

Это правда, что киргизы — заведомые новички в военном искусстве и известны скорее как ночные разбойники и грабители мирных караванов, нежели как профессиональные солдаты. Как считает М. Левшин, «сомкнутый фронт или каре [28] Каре — построение боевого порядка пехоты в виде четырехугольника, применявшееся в XVIII–XIX веках преимущественно для отражения атак конницы противника со всех направлений. обученной пехоты может выстоять против десятикратно большего числа киргизов, а одной пушки хватит, чтобы уничтожить их несметное множество».