Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

Все чаще и чаще уединялся Василий Васильевич в таибнице, перечитывал письма, приходившие из Италии. Кроме боярина Фомы и Альбергати, прислал грамоту инок Симеон Суздальский, с которым уговору о переписке не было и донесений от которого не ожидалось. С немалым удивлением вникал в грамоту сию великий князь: то, что писал Симеон, было, конечно, любопытно, но к чему писал он это? «А из корабля Исидор пошел в понедельник месяца мая 19 дня и дошедше ему до пристанища, сретоша его ратманы и посадники и привезоща двадесять возов и седохом на возы и поидохом ко граду, я приближившуся к городу и сретоша весь град и много народу. Злую же мысль И видехом град Любек вельми чуден, и поля бяху, и горы велики, и садове красны, и палаты вельми чудны н сильны. И товара в нем много всякого, и воды приведены в него и текут по всем улицам по трубам, а иные из столпов, и студены, и сладки. Скры в серди своем Ходящу на праздник Вознесения по божнице и видехом сосуды священные златые и серебряные, и мощей святых множество. И ту приидоша мниси и начаша звати господина, чтоб их монастырь посмотрел. Он же пойде. И показаша ему сосудов священных несчетное множество и риз других златых множество с камением драгим и с жемчугом и прошвы. А шитье несть яко наше, но инако. Мнев себе мудрейши паче всех. И увидехом ту мудрость недоуменну и несказанну: яко жива стоит Пречистая и Спаса держит на руде младенческим образом. Яко зазвенит колокольчик и слетает Ангел сверху и сносит венец в руках и положат на Пречистую, и пойдет звезда яко по небу, и на звезди зряху, идут волхови три, а пред ними человек с мечем, а за ним человек с дарами. И внесоша дары Христу: злато, ливан и смирну. И приидоша к Христу и Богородице, и покло-нишась. И Христос обратяся благослови их, хотяще руками взяти дары, яко дитя играя у Богородицы на руках. Она же поклонишась и отдаша. И Ангел же взлетает горе и венец взя. И введоша нас, идеже лежат книги, и видехом более тысячи книг и всякого добра неизреченного, и всякие хитрости, и палаты чудны вельми. Он же подстрекаем сатаною бысть. И введоша нас в трапезу свою и несоша вина различные. И вопроси мя едино имени, и аз поведа ему яко Симон инок из Суздаля града, и той мне принесе вина и явства и удоволих меня. И ту видехом на реце устроено колесо. Мятежа ради и раскола. Около его яко десять сажен, воду емлет из реки и пущает на все страны. И на том же валу колесо малу, ту же мелет и сукна тчет красные. Ту же видехом два зверя мота в палате и у окна перекованы сидят железом».

Такое вот описание без положенного обращения к великому князю и без подписи. Человек, пославший грамоту с купцами, тем не менее, ловко сумел назвать себя, как бы между прочим, упомянув имя свое. Но не просто же развлечь князя он собирался? Ясно, что хотел что-то сообщить об Исидоре, ибо и его упомянул тоже между прочим. И ясно, что очень боялся.

Василий Васильевич и сам не мог бы сказать, почему он ощутил в послании эту боязнь и осторожность, только чувствовал, неспроста все это писано. Были какие-то тут несообразности, странности некоторые, словно бы монах суздальский писал вина прияхом свыше меры. И на эти-то странности и натыкался взгляд при внимательном перечитывании.

Посидев-подумав, Василий Васильевич вдруг взял и выписал отдельно то, что казалось ему неуместным и не сообразным. И оторопел, прочитавши, что получилось: злую же мысль скры в серци своем, мнев себе мудрейши паче всех. Он же подстрекаем сатаною бысть мятежа ради и раскола.

Князь почувствовал, как руки у него похолодели. Это же тайное донесение бедного инока, страшащегося, что будет оно перехвачено доведчиками Исидоровыми. Это предупреждение о мятеже и расколе! Прислано из Флоренции и не ради красот любечских сочинено.

Василий Васильевич встал перед образом Пречистой, плачущей в орешнике. Постоял без просьб, без молитвы, в отрешении. Это всегда ему помогало.

Потом он, взявши писало, решительно начертал письмо к Исидору: «…аще оттуду возвратишися к нам, то принеси к нам древнее благословение, еже прияхом от прародителя нашего Владимира, а ново и странно не при-ношай к нам, понеже аще что принесеши к нам ново, то нам не приятно будеть».

Внутренняя дрожь улеглась, но настоящее успокоение не наступило. Было то не редкое у людей состояние, когда человек, еще не зная, знает. И тревожится, и гневается, сам не понимая, о чем и на кого… Только люди редко прислушиваются к этим темным движениям души.

Василий Васильевич послал все-таки Федора Басенка в Чудов монастырь за Антонием – не имел он никого другого во всей Москве, с кем можно бы делиться сомнениями безбоязненно и с надеждой найти облегчение.

Антоний уже стал монахом мантийным. Василий Васильевич видел через окно, как шел он по деревянным мосткам быстро, будто летел, и шелковая черная мантия, вилась за ним, словно крылья.

Он вошел и остановился с выражением вопроса. Великий князь поднялся навстречу. Троекратно облобызались. Василий Васильевич позавидовал:

– Сколь пушиста да мягка у тебя борода. И когда у меня такая отрастет? Антоний рассмеялся:

– Борода с ворота, а ума с прикалиток.

– Это ты напрасно. Кроме твоего ума, никакой не замыслит, что это с братом моим приключилось. Все твердят: чудо, чудо… Как его понять?

В таибниие было душно, пахло оплывающими свечами и яблоками. За окнами собиралась августовская гроза. Отдаленно погромыхивал гром, и напряженно перешептывались липы в саду. Резкие тени лежали на лице Антония. Глаз не было видно в темных провалах. Худые пальцы сжимали краснощекое яблоко, и голос был севшим, усталым.

– Во времена блаженного Августина [113] Во времена блаженного Августина…- Августин-Аврелий, блаженный епископ Иппонский – знаменитый учитель Церкви IV в. (353 – 430), оказавший большое влияние на развитие богословской мысли на Западе. тоже, как вот сейчас, много чудес вдруг стало происходить. И император спрашивает у него, вот как ты меня сейчас спрашиваешь…

– И что он сказал?

– Он сказал, что «чудо находится не в противоречии с природой, а с тем, что нам известно о природе». Мы читаем в Евангелия, что Иисус шел по воде, абы по суху… Что это – чудо? Да, по нашему разумению – чудо. Но просто не знаем того, что знал Иисус Христос, не можем сделать то, что мог делать Он.

– Значит, чудо – это удел Бога?

– И человека тоже, если удостоен он Благодати Божией. Брат твой был красен не только лицом, но и душой, вспомни, обидел он хоть раз кого-нибудь в этой жизни?

– Нет, не помню…

– Со многими праведными людьми происходило и происходит такое, что сразу умом не объять. Зайди в любой наш монастырь, где есть истинные подвижники

Божий…

– Антоний, а вот слышал я от тверского Бориса Александровича, что купец у него один вернулся из Индии и рассказывал, что будто там, за тремя морями, есть люди, кои по огню либо по лезвию меча идут и ни ожогов, ни титлов? Тогда, что же – они, значит, тоже праведники?