Неля Гульчук - Спаситель Птолемей

Она с любопытством разглядывала жену Селевка. Варварка была удивительно хороша собой. Смуглый оттенок кожи и ровный золотистый румянец украшали слегка надменное лицо восточной красавицы. Формы её прекрасно сложенной высокой и гибкой фигуры уже приобрели легкую округлость зрелой, уверенной в себе женщины. Благородство происхождения подчеркивал прямой нос, высокий лоб, точеные руки и ноги, украшенные браслетами. Вьющиеся волосы цвета воронова крыла были уложены в изящную прическу. Большие миндалевидные глаза сурово взирали на окружающий мир сквозь густые и длинные ресницы.

– Александр зверски убил моего отца, который защищал свободу Согдианы. Теперь мой отец Спитамен отомщен. Это возмездие, возможно, ужасно, но справедливо! – торжествовала Апама.

Лицо Апамы внезапно преобразилось. Глаза загорелись, спина невольно выпрямилась, а голос звучал ликующими звуками.

Долгие годы жаждало мщения ее сердце и как возрадовалось оно сегодня, когда она узнала о гибели сына того, кто убил её мужественного отца. Проклятие, произнесенное её матерью, когда ей принесли отрубленную голову отца, исполнилось. И это проклятие отныне будет карать всех, всех из рода Александра. Теперь Апама была в этом уверена. Её глаза сверкали, как будто вдохновленные неземной силой, черты лица приняли зловещее, но в то же время просветленное выражение. Словно пророчица, она твердила:

– Я вижу кровавую тучу, нависшую над всем родом Александра. Бог возмездия беспощаден. Теперь мой гнев утолен.

Эвридика, заинтригованная услышанным, перебив Апаму, нетерпеливо спросила:

– И Селевк не догадывался о твоем отношении к великому царю, для которого тот был и есть бессмертный сын Зевса?

Скопившееся на протяжении многих лет в глубинах души горе вылилось наружу. Признание Апамы было чистосердечным. Сейчас как никогда прежде ей необходимо было выговориться.

– Нет, не догадывался. Все эти годы я лицемерила, льстила, притворялась, как делают, приближаясь на охоте к зверю, чтобы заманить его в расставленные сети. Я восхваляла мужу царя, улыбалась Александру и всем его друзьям и приближенным, хотя мое сердце разрывалось от скорби, потому что я задумала отомстить за отца, исполнить предсмертную волю своей матери. Но подступиться к царю было трудно, почти невозможно. Вскоре после свадеб в Сузах он отправился в царство Аида. Я не успела…

– За что же Александр покарал твоего отца? – исповедь Апамы всё больше и больше заинтересовывала Эвридику.

Апама сжалась от страшных воспоминаний детства, как бы просыпаясь, провела рукой по лицу и глухим голосом продолжила свой рассказ:

– Согды не желали терпеть чужеземцев на своей земле. Александр жестоко усмирял согдийские города, задумавшие сбросить его владычество, убивал мужчин, женщин и детей продавал в рабство. Дым пожаров был виден издалека. Однако наш народ невозможно было сломить. Не сражался только мертвый. Многие бежали в горы, чтобы продолжить борьбу. Мой отец тоже скрывался в горах со своим неуловимым отрядом, изматывал силы македонской армии.

Воспоминания захлестнули Апаму. Она вновь переживала давно прошедшие события, словно это было только вчера.

Эвридика не перебивала её. Она была удивлена силой характера этой женщины. «Апама жестока, но это справедливая жестокость!» – с восхищением думала Эвридика.

– Трудно было Спитамену противостоять такому сильному врагу. Ни один город, ни одна крепость, ни одно войско не могли устоять перед Александром. Всё гибло на его пути!.. Где он проходил со своим войском, там реками лилась кровь. Страшный Македонец топтал свободолюбивую Согдиану. В детстве я дрожала от страха при одном упоминании имени Александра и сейчас при воспоминании о тех днях сотрясаюсь от ужаса.

Голос Апамы дрогнул. Сердце её было измучено. Она замолчала, как бы собираясь с силами. После короткого молчания глаза её снова засверкали гневом.

– Вскоре согдийские войска, потеряв всякую надежду, сдались проклятому Македонцу. Отец остался один с небольшим отрядом. Он не опустил меч перед Александром, которого даже персидский царь не смог победить!.. Отец три года не давал спокойно жить Македонцу. Мы с матерью молили богов пощадить отца, не дать ему погибнуть. Мать перестала смеяться и даже улыбаться. Я и мои братья повсюду следовали за отцом в скифских повозках, питались грубой походной пищей, а ведь моя мать из семьи персидских царей. Отец очень любил её!..

Невольное чувство зависти кольнуло сердце Эвридики, ведь она так и не познала с Птолемеем этого сильного чувства. Всё свободное время Птолемей вместе с Менелаем и друзьями слушает божественное пение Агнессы!.. Надо бороться за свое счастье, как эти варварки. Надо завоевать любовь Птолемея любой ценой.

– Я слышала, что Селевк тоже очень любит тебя? – осторожно поинтересовалась Эвридика. – Ведь после свадьбы в Сузах все расстались со своими женами, кроме Селевка.

Апама внимательно посмотрела на Эвридику и почувствовала, что та очень одинока среди окружающей её роскоши.

– У тебя есть соперница? – спросила она.

Эвридика невольно вздрогнула и неожиданно спросила:

– А если бы у тебя появилась соперница, как бы поступила ты?

– Никто не посмеет встать на моем пути!.. А если…

Улыбка торжества промелькнула на лице Эвридики. Она воскликнула:

– Благодарю тебя, Апама!.. Ты подтвердила правильность моего решения.

Эвридика почувствовала, что сердце её наполняется неведомой прежде решимостью, желанием свершить невозможное. Сегодня же она напомнит Анувию о своем приказе убрать с её пути Агнессу. Хитрый старик слишком медлит…

И снова вернулась к прерванному рассказу о судьбе Спитамена.

– Как же погиб твой отец, Апама?

На истомленном воспоминаниями детства лице Апамы появились слезы.

– Смерть гналась за отцом по пятам. Скифы предали его и принесли царю голову моего отца. А Александр приказал своим воинам отнести голову отца моей матери. Я как сейчас помню этот страшный день!.. С тех пор ненависть к Александру поселилась в моем сердце. Я только сожалею, что не мне довелось совершить возмездие. Так рассудили боги!..

«Моего брата теперь будут называть „кровавый Кассандр“, – подумала Эвридика. – Ну и что? Зато его теперь все боятся. Пусть и меня станут бояться, как и Кассандра.»

Она внезапно почувствовала, что разрушение может доставлять не меньшую радость, чем созидание.

У бассейна раздался крик маленького Антиоха:

– Птолемей, зачем ты разрушил такой красивый кораблик?

– Чтобы он никому не достался, – повелительным тоном завоевателя ответил маленький Птолемей. – А я захвачу много новых кораблей.

Эвридика повернула голову и встретилась взглядом с глазами Апамы.