Неля Гульчук - Спаситель Птолемей

Эвмен замолчал. Внезапно его лицо озарилось внутренним светом, который заметили все воины, находящиеся в походном шатре. С глубоким волнением он произнес.

– Я уже во второй раз видел сон, который заслуживает внимания всех тех, кто продолжает верить в могущество великого царя и полководца, причисленного к сонму богов, живая сила гения которого до сих пор придает силы всем нам.

Воины, затаив дыхание, слушали своего стратега.

– Александр явился мне во сне посреди царского шатра и сказал, что если ему будут продолжать повиноваться, то это послужит ко всеобщему благу. Если же нет, то нам всем угрожает погибель.

– Что, что мы должны делать? – почти на едином дыхании вскричали все находящиеся в шатре ветераны.

Эвмен, дождавшись, когда снова воцарится тишина, торжественно закончил свою речь.

– Воздвигнем царский шатер с золотым троном посредине. Возложим на трон диадему, скипетр и всё сохранившееся у нас оружие славного царя. Будем каждое утро приходить в шатер и приносить Александру утреннюю жертву, а потом садиться для совещания вокруг трона и изрекать приказы его именем, как будто он живет среди нас и управляет через нас своим государством.

Громкие крики одобрения были ответом Эвмену. По лицам многих военачальников текли слезы радости. Теперь они снова поверили, что Александр жив, и значит впереди их ждут только победы.

По прибытии войска Эвмена в Киликию был воздвигнут с величайшей роскошью шатер Александра. На трон были возложены диадема, скипетр и щит царя. Перед троном был воздвигнут алтарь, на который предводители войска по очереди приносили в жертву сыну Зевса благовония и мирру. Вокруг трона стояли кресла военачальников, которые после совершения обряда жертвоприношений садились совещаться. Эти поседевшие и закаленные в боях ветераны, с презрением смотрящие на каждого из диадохов, считающие жалким всё настоящее и великим прошлое, обрели снова уверенность в жизни и без сомнений доверили руководство всеми делами дальновидному Эвмену.

За короткое время кардианец Эвмен был признан строптивыми македонянами. Он господствовал над их волей и умами именем Александра и царского дома.

Эвмен разослал во все сатрапии государства надежных людей для вербовки воинов. Вербовка в армию производилась с большим успехом. Когда стало известно, какое высокое вознаграждение будет платить Эвмен, в Киликию стали стекаться толпы наемников даже из Греции.

Противники тут же поняли опасность, которая готовилась для них в Киликии.

Птолемей немедленно направил свой флот к берегам Киликии на помощь союзникам. Несколько гонцов под видом наемников прибыли в войско Эвмена и стали убеждать македонских воинов от имени Птолемея, из уважения к его военным заслугам, не повиноваться более человеку, приговоренному к смерти большинством македонян. Военачальникам за высокое вознаграждение было предложено перейти на сторону оппозиции. Но все эти предложения были решительно отвергнуты соратниками Эвмена.

Неудачные попытки Птолемея внести раздор в армии Эвмена еще теснее связали его войско с интересами царского дома и с назначенным Олимпиадой и Полиперхонтом стратегом в Азии.

В середине мунихиона Эвмен первым начал военные операции против Антигона, занявшего выгодные позиции, обеспечивающие ему путь на запад, чтобы там вместе с Кассандром довести до конца мятежную борьбу по свержению регента и уничтожению царского дома. Но планы Антигона оказались расстроенными из-за внезапно появившегося у него в тылу великолепно организованного и вооруженного войска, которое Эвмен за короткое время создал по повелению царей.

Эвмен первым разгадал замыслы коварного Антигона. Антигон, по убеждению Эвмена, объявил себя врагом Полиперхонта и вступил в союз с Кассандром, чтобы постепенно овладеть одной провинцией за другой и стать полновластным правителем Азии, а в дальнейшем первым из диадохов принять царский титул. Военных сил Антигона было вполне достаточно, чтобы достичь на этом смелом пути поставленной цели. Эвмен не сомневался, что союз Антигона, Кассандра и Птолемея недолговечен, – слишком разные они были люди и слишком разные у них были цели правления. Все действия Птолемея были направлены на процветание Египта, на строительство Александрии, новой столицы Египта, где будет покоиться тело великого полководца, создание в этом городе крупнейшего культурного центра в мире. Все действия непомерно тщеславных Антигона и Кассандра были направлены на собственное восхваление и обогащение. Антигон уже успел вступить со своими войсками в пределы лидийской сатрапии, подступил к приморским городам Ионии и завладел Эфесом. Борьба с оппозицией предвещала быть долгой, трудной и кровопролитной. Желание Антигона взять его в железное кольцо очевидно. Эвмен серьезно готовился к длительной войне.

Антигон, Кассандр и Птолемей собрались для переговоров в небольшой, неприступной крепости в Сирии недалеко от границы с Киликией. Соображения безопасности Кассандр и особенно Антигон ставили выше всех других. С годами – ему уже перевалило за шестьдесят – знаменитый полководец Антигон сделался мнительным. Он не был трусливым – когда было необходимо он оказывался в самой гуще сражения, но предпочитал не подвергать себя опасности без нужды. Опыт многолетних битв в Азии привел его к выводу, что от варваров ждать можно чего угодно. В это смутное время вообще ни на кого нельзя положиться до конца. Только к Птолемею у Антигона были сложные чувства – умен, честен, храбр!.. Антигон был поражен, как без пролития крови, путем изысканной дипломатии и переговоров Птолемей стал правителем Сирии, уговорив в необходимости присоединения этой провинции к Египту сирийского сатрапа Лаомедонта. «Теперь он наверняка в ближайшее время захочет завладеть Кипром, – отметил про себя Антигон, – ну что же, пусть!.. Он получит в свое правление Кипр. Мы поможем ему. Сейчас это выгодно для нас. В сложившейся ситуации надо идти к цели с сильными и богатыми союзниками.»

Кассандр прибыл в крепость накануне, в вечерние сумерки с малой охраной. Одет он был в простую неприметную одежду. Ничто в нем не выдавало знатного происхождения. Кассандр всерьез желал, чтобы об этих переговорах никому из посторонних не стало известно.

Трое полководцев молча и внимательно смотрели друг на друга, – переговоры предстояли серьезные. В глазах многих, особенно противников, они считались союзниками, но им самим было ясно, что они скорее соперники. После смерти великого царя пути их разошлись, а сейчас по стечению политических обстоятельств вынуждены идти параллельно.

«Долго ли так будет продолжаться?» – Птолемей часто задавал себе этот начавший серьезно его тревожить вопрос.