Неля Гульчук - Спаситель Птолемей

Арридей стал всхлипывать, затем, ища защиты, положил голову на плечо Эвридики, глубоко вздохнул и с нежностью произнес.

– Эвридика, ты так прекрасна. Ты напоминаешь мне статую Артемиды, но в тысячу раз красивее, а главное живая!.. Я всегда был тебе покорным мужем, и теперь послушаюсь тебя.

– Послушаюсь! – усмехнулась Эвридика. – Точно это наказание – отдать распоряжение назначить регентом Кассандра. Пойми, это будет благом для нас с тобой.

– Я не оспариваю его достоинств, – сдержанно произнес слабоумный царь. – Но Полиперхонт может обидеться. А я так не люблю скандалов. Я их просто боюсь…

– Тебя всегда тянет туда, где не обойтись без грязи. Полиперхонт вместе с Олимпиадой затянет нас в такое болото, из которого невозможно будет выбраться.

Арридей задумался. Разговор уже стал сильно утомлять его. Широко зевая, он сказал.

– Не думаю. Ты несправедлива к Полиперхонту. Нет ни малейшего повода сердиться на него. Но если ты хочешь, то поступай, как знаешь. Только бы ты была довольна.

– Значит ты разрешаешь мне действовать так, как я нахожу благоразумным? – нетерпеливо поинтересовалась Эвридика.

– Да, да, – не задумываясь, ответил Арридей. – Ты хочешь, чтобы Кассандр стал регентом?.. Пусть будет им.

Она погладила его по голове, как ребенка, успокоила.

– Кассандр умный, дальновидный, будет охранять тебя и твой престол.

Он прижался к ней, снова засыпая, пролепетал.

– Действуй от моего имени. Действуй. Только не очень жестоко, чтобы не обидеть Полиперхоита. Чтобы никто не посмеялся над детской покорностью твоего Арридея. Убери этот яркий свет. Я еще посплю.

И Арридей крепко-крепко заснул.

По доходившим до Олимпиады сведениям Эвридика превращалась в опаснейшую соперницу. Через своих многочисленных шпионов Олимпиада узнала, что Эвридика вступила в союз с ненавистным ей Кассандром, и они вместе измышляют интриги к её низвержению.

Олимпиада едва оправилась от шока после прибытия в Эпир Роксаны с малолетним Александром, которого, царица теперь не сомневаласъ, пыталась отравить именно Эвридика, когда её личный осведомитель Евлалий, примчавшийся на взмыленных лошадях ранним утром из Пеллы, сообщил ей, что Эвридика от имени своего супруга, слабоумного Арридея, назначила Кассандра регентом и послала Полиперхонту приказ немедленно передать царскую армию в распоряжение нового регента Кассандра.

Полиперхонт и Эвмен с непоколебимой верностью поддерживали её частыми посланиями в Эпир, убеждая, что она, царица-мать, воспитательница будущего царя, сына великого Александра, есть первое лицо в государстве; Эвридика же и Арридей, провозглашенный Филиппом Третьим, – только второстепенные лица. Что ей, великой царице, матери великого царя, за дело до грязных слухов? Она под надежной защитой в Эпире. Так было до этого жуткого утра.

Царица Олимпиада поняла, что отсиживаться в Эпире и бездействовать она более не имеет права, так как её безопасность и, главное, безопасность законного наследника престола находятся под угрозой.

Олимпиада старалась освободиться от гнета недобрых предчувствий, думая лишь о том, что могло бы возвратить ей обычную самоуверенность?

И поняла – только месть! Чем более она убеждалась в симпатиях македонян к Эвридике, тем сильнее её мучила испепеляющая ненависть к жене придурка Арридея. Эвридику и Арридея, а вместе с ними и весь род Кассандра необходимо срочно убрать со своего пути.

Смертоносная энергия, подхлестываемая жгучим желанием беспощадной мести, пробудилась в Олимпиаде.

Олимпиада металась по своим покоям подобно разъяренной тигрице. В чертах её лица отразилось безграничное негодование. Она не заметила, как вошел Евлалий, а когда увидела его, стоящим возле колонны, спросила:

– Если ко мне в дом забирается вор, чтобы украсть мои сокровища, я имею право убить его?

– Немедленно и самым жестоким образом, – не задумываясь ответил Евлалий.

– С чем пришел? Есть еще какие-нибудь новости? – резким тоном спросила Олимпиада.

– Есть.

– Ну так говори. Что же не сообщил сразу, вчера утром?

– Гонец доставил их только что.

– Говори! – приказала царица.

– Кассандр с частью своего войска прибыл в Пеллу…

– О, всемогущий Зевс, покарай негодяя и весь его род, – горло Олимпиады свела судорога, она прохрипела, – Не тяни, иначе прикажу подвергнуть тебя пыткам.

Лицо Евлалия было невозмутимым. Он посмотрел долгим взглядом на царицу. Её лицо было искажено гримасой ненависти. За долгие годы хорошо изучивший характер Олимпиады, Евлалий дождался пока она успокоится и сядет в кресло. Только после этого он стал подробно докладывать о последних событиях, произошедших на днях в Македонии.

– Кассандр нашел много приверженцев среди знатных македонян, захватил слонов, которые не были взяты в поход Полиперхонтом, а главное, собрал в Македонии при содействии Эвридики значительные боевые силы.

Олимпиада нетерпеливо перебила своего осведомителя.

– Кассандр уверен, что теперь я не посмею возвратиться в Македонию. Ничего, скоро наступит час расплаты!..

Царица замолчала.

Осведомитель продолжил свое донесение.

– В ближайшее время Кассандр собирается возвратиться в Грецию с целью окончательно разгромить Полиперхонта. Часть войск он оставляет в Македонии под предводительством Эвридики.

Олимпиада оживилась.

– А я повелю Полиперхонту немедленно прибыть в Македонию, как только Кассандр уберется оттуда. И мы уничтожим Эвридику, придурка Арридея и добьем всех приверженцев Кассандра. Ступай, Евлалий, мне надо обо всем серьезно подумать и принять решение.

Царица верила в рок, предначертывающий жизненный путь человека от начала и до конца. Но она верила и в силу духа, иногда принуждающего Рок к уступкам. Для этого необходимо постоянство в достижении цели, – считала Олимпиада!. Приняв решение вернуться для борьбы с соперницей в Македонию, она начала действовать незамедлительно.

Первым делом Олимпиада отправила послание Полиперхонту с требованием его немедленного прибытия в Македонию. Царица упрекала регента в том, что он слишком мягок но отношению к жестоким врагам царского дома и недооценивает страшного коварства Кассандра и всей его семьи. Затем царица призывала Полиперхонта править от имени царей с подобающей суровостью. Страх народный гораздо лучше и вернее его любви.

Дикая, фанатичная ненависть к Эвридике и Арридею поселилась в душе Олимпиады. Чтобы получить благословение богов, перед отъездом в Пеллу Олимпиада решила принести им высшую из жертв, которую приносили богам эллины в древние времена, чтобы смягчить их гнев, – человеческую жертву.

В один их дней накануне отъезда, едва рассвет коснулся горных вершин и осветил широкую священную поляну, расположенную среди поросших лесом скал, царица Олимпиада и сопровождающие её женщины побросали в огонь свои факелы.