Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня

Даумас снова склонился над огнем…

На следующее утро глашатай оповестил всех, что главные боги балтов велели отправляться в путешествие Гудрису, Купрису и Айстису.

Только об этом и говорил весь род. Боги знают, кого послать. Гудрис — мудрый и храбрый охотник, воин и путешественник. Окрестные леса он знает как свои пять пальцев. Куприс из тех, кого с первого взгляда не приметишь, но без кого не обходится ни одна сделка с приезжими купцами. К тому же он и сам не раз отправлялся к соседям. Старики немного сомневались, следовало ли посылать Айстиса. Очень уж молод, совсем недавно выдержал испытание на зрелость [25] Юноши балтов, вступив в возраст зрелости, должны были держать экзамен — продемонстрировать физическую силу, ум. . Правда, всем известны его ловкость и смелость. Когда на него внезапно бросился волк, он не дрогнул, одолел зверя рогатиной! Женщинам особенно нравилась вежливость Айстиса, его умение проявлять уважение к каждой из них. Молодежь была на его стороне хотя бы потому, что он представлял молодое поколение.

Только отец молчал. Никто не знал, что в полночь Даумас через своего ближайшего доверенного еще раз созвал самых мудрых мужчин рода и держал с ними совет, кому суждено отправиться в дальние края. Тогда и было решено, что из молодых в путь отправится Айстис. Юноша уже неплохо овладел кузнечным ремеслом, и путешествие должно было послужить его дальнейшему росту…

Ночью Айстис спал беспокойно. Снились ему несущиеся во весь опор кони, завывающие, свистящие ветры. Наутро он поднялся, так и не отдохнув, увидел склонившуюся над постелью мать.

— Сынок, ты всю ночь метался… Не захворал ли?

В глазах матери промелькнула искорка надежды.

— Нет, нет. Я здоров!

Мать сразу сникла, а отец вздохнул с облегчением.

— Вот и хорошо, — сказал он, — поешь и беги на площадь. Когда солнце поднимется над старым дубом, наступит час Великой Клятвы. Тебя уже ждет Даумас…

Выйдя из дому, Айстис увидел, что все родичи от мала до велика, кто только в состоянии передвигаться, спешат в сторону священной дубравы [26] Племена балтов придерживались пантеистического мировоззрения, они обожествляли природу, особенно деревья, почитали, прежде всего, дубовые рощи. Эти деревья рубить имели право только жрецы. . Придя туда, они собирались в тени деревьев, невдалеке от дуба, под которым горел огонь. Близко к нему могли подойти лишь кривисы, помощники Даумаса, сам верховный жрец и молодые девушки, вайдилуты [27] Вайдилуты присматривали за вечным огнем. Если же по их вине огонь угасал, им грозила даже смерть. , посвятившие себя опеке вечного огня. Только им было разрешено перешагнуть через выложенный из камешков круг, который опоясывал дубраву. За ним стояла и беседка, в которой обитали боги великого племени. В дни больших праздников кривисы показывали их людям — подносили к вечному огню.

Айстис их уже видел: Пяркунаса, могущественного и страшного мужчину, изготовленного из кряжистого дуба, украшенного красной бородой и венком из пламени; Патоласа, древнего, седого, с головой, закутанной в белую ткань. У ног Патоласа кривисы клали черепа человека, лошади, коровы — символы бога смерти. В сторонке от тех богов обычно стоял Патримпас. Этот бог, молодой, как и сам Айстис, с венком из колосьев на голове, ему очень нравился.

Когда юноша подошел к дубраве, боги уже были доставлены, стояли каждый на своем месте.

Подул ветерок. Он шевелил красную бороду Пяркунаса, ткань, в которую была укутана голова Патоласа, и высохший венок Патримпаса. Однако внимание Айстиса привлекали только сопровождающие Патримпаса ужи. Они лакомились из блюдечек, поставленных на землю у ног бога.

Вокруг не умолкали разговоры:

— Когда они отправятся в путь?

— Сейчас узнаем.

— А когда вернутся?

— Это зависит от воли богов!

— Теперь уже месяц лепинис? Пройдут висъявис, виржюс, а в месяце висгавис они и доберутся до цели… Пусть там пробудут весь месяц спалинис, а затем за три месяца — секис, пушюс и рагутис [28] Лепинис, висъявис и т. д. — старинные литовские названия месяцев, связанные с явлениями природы, рабочей страдой, праздниками. Лепинис — липоцвет, соответствует июлю; висъявис — все хлеба — августу и т. д. — вернутся. Как раз с наступлением весны, с первыми перелесками следует их ждать…

— Еще и султякис [29] Султякис — месяц, когда береза источает сок, — март. может пройти…

— Может, может, соседка дорогая, все может быть. Разве кто-нибудь знает, что там будет в дальних краях!..

Загибая пальцы, люди перечисляли месяцы, обсуждали, спорили.

Появился Даумас. Он вышел из-за священных дубов, окруженный кривисами и девушками-вайдилутисами. Как всегда, на нем было длинное белое облачение, в этот раз опоясанное огромным живым ужом. Впереди него шло несколько кривайтисов. Они окуривали тропу пахучими травами.

Кривисы медленно двигались по внутренней стороне круга вокруг дубравы.

Прошло немало времени, пока процессия вернулась на то место, с которого тронулась в путь. Даумас приблизился к священному огню, поклонился ему, взял в руки кривой жертвенный нож. Его лезвие сверкнуло в лучах солнца, все увидели выбитые на нем синие священные знаки.

Даумас подержал нож над пламенем, повернул лезвие сначала одной, затем другой стороной, поднял вертикально и направился к огромному коричневому камню — жертвеннику. Здесь он остановился, повернулся лицом на север, постоял с зажмуренными глазами. Затем снова повернулся лицом ко всем. Кривайтисы провели черного козленка. Он блеял и упирался, как бы предчувствуя свою судьбу, но избежать ее не мог. Даумас ножом отсек козленку голову и бросил ее под ноги Патоласу. Она покатилась по траве, оставляя кровавый след — красную тропинку. Кривисы подняли тело козленка на жертвенник, посыпали его травой, взяв ее из пестро раскрашенных глиняных чашек. Обложили сухими дубовыми ветвями. Один из кривисов подал Даумасу горящую веточку. Сверкнула искра, и прямо вверх устремился голубой дымок.

Даумас воздел руки, а толпа зашумела от радости:

— Патолас принял жертву! Путешествие будет успешным!

Айстис услышал голос матери:

— Боги милостивые, оберегайте моего младшенького…

— Помогите ему скорее вернуться, не забирайте его к себе в подземелье… Как мне жить одной…

Кажется, эти слова произнесла Угне. Ее лицо промелькнуло в толпе.

Айстис внимательно следил за обрядами.