Франц Энгел - Мера Любви

— Может, мы у них самих спросим? — предложил Джованни.

Аббат передал каноникам, что епископ желает видеть захваченных монахов. Каноники сначала вопросительно уставились на Джованни, а потом, видно, решили, что ему, как и им, слишком нужны деньги, чтобы он вдруг ни с того ни с сего встал на сторону аббата, и всей толпой отправились за монахами.

— Нет, ну каково! — аббат развел руками. — И что вы собираетесь делать, сир епископ?

— Прикажу освободить ваших овечек, что еще? С вами много людей?

— Да уж, тут по-другому нельзя.

— Надеюсь, в этот раз обойдется без побоев, — Джованни удивлялся, как это аббат не замечает всей комичности ситуации. — Жаль, конечно, братьев, но и каноникам досталось, нельзя отрицать.

— Сволочи ваши каноники! — буркнул в ответ дом Бернард, — я хотел сказать — пропащие души. Нелюди какие-то, про таких говорят, что у них сердца каменные, знаете ли, — аббат так и раздувался от сознания собственной значительности.

Когда привели захваченных монахов, двух дюжих молодцов, явилось раза в два больше народу, а вслед за канониками в зал пробрались и братья, приехавшие с аббатом.

— Развяжите их, — приказал Джованни каноникам, показав знаками, что от них требуется.

Они не поняли слов и не поверили своим глазам, ибо никак не могли ожидать от своего епископа такого предательского поведения.

— Вам придется их отпустить, — продолжал Джованни, — и возмещения вам, разумеется, не полагается. Странно было бы искать правосудия, будучи виновными. Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете. Переведите им, господин аббат.

— Ничего они не понимают! И понимать не хотят! — вскричал аббат, но перевел все, что сказал Джованни.

Каноники возроптали. Джованни поднял руки, призывая к тишине.

— Если вы считаете себя правыми и моему суду не доверяете, давайте обратимся к третьим лицам. Кого вы почитаете достойным большего уважения? — Джованни подождал, давая аббату возможность перевести, чтобы последняя фраза прозвучала весомее.

Каноники молчали, потупившись, и Джованни знал, что им нечего ответить.

— Полагаю, мы могли бы положиться на справедливость графа Честерского, — произнес он.

Вновь имя графа возымело действие. Не успел аббат перевести, как каноники уже повиновались и освободили монахов.

— Хорошо. Теперь, я думаю, инцидент можно считать исчерпанным. Не так ли, господин аббат? спросил Джованни.

— Да, конечно, сир епископ, — ответил дом Бернард, искоса бросив ненавидящий взгляд в сторону обиженных каноников.

— Ступайте, — Джованни было неловко обращаться к каноникам «дети мои», а как их по-другому назвать, он не знал, поэтому получилось пренебрежительно, хотя он этого и не желал.

Каноники удалились, недовольно бурча.

Аббат тоже отослал своих монахов, и когда они остались с Джованни наедине, доверительно приблизился к нему:

— Тяжело вам с ними?

— Не то слово, — согласился Джованни.

Аббату такая откровенность пришлась по душе.

— Спасибо вам за моих братьев, — растаял он. Джованни кивнул, принимая благодарность:

— Не мог же я поступить иначе.

— Вы благородный человек, сир епископ, — высокопарно изрек дом Бернард, уже позабыв, что совсем недавно думал совершенно обратное. Потом немного помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг сказал то, чего Джованни никак не ожидал от него услышать, — вы, как я вижу, попали в беду?

Джованни лишь пожал плечами. Он понятия не имел, куда может завести подобный разговор, и ему приходилось соблюдать осторожность.

— Если вам нужна моя помощь, — продолжал дом Бернард, — то есть, я хотел сказать, если я со своими скромными силами в состоянии оказать вам поддержку в каком-нибудь вашем начинании, я готов содействовать.

Джованни боялся превратно понять слова аббата, но дом Бернард, кажется, предлагал именно то, в чем Джованни нуждался, причем делал это из добрых побуждений, в благодарность за освобождение своих братьев. Джованни колебался, прилично ли ему жаловаться аббату, но решился наконец рассказать все, без околичностей: каноники его не слушают, денег ему совсем не дают, и он никак не может убедить их в том, что его епископский долг — объезд епархии. Джованни тяжко вздохнул.

Пока он рассказывал, дом Бернард сочувственно кивал: «Какой кошмар, какой ужас!» А потом предложил:

— Не взять ли вам с собой моих братьев? Они и места эти знают, и в переводчики годятся.

— И защитники хорошие, — улыбнулся Джованни, — сердечно вас благодарю, господин аббат, и, конечно же, принимаю вашу помощь. Вы не представляете, как она своевременна! Если немного перефразировать латинскую поговорку: bis dat, qui in tempore dat. [3] 1 (В книге текста сноски нет.) bis dat, qui in tempore dat — лат. пословица: вдвое дает, кто быстро дает (сокращение 32 ой сентенции Публия Сируса: Inopi beneficium bis dat qui dat celeriter (“Бедняку оказывает двойное благодеяние тот, кто скоро дает”)) … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона Добавлено верстальщиком. Так что спасибо вам вдвойне.

Дом Бернард, видно, не любил, когда выражались по-латыни, Джованни заметил тень неудовольствия, пробежавшую по его лицу, но аббат поторопился отогнать ее.

— О, я в вас, кажется, не ошибся, — дом Бернард сделался совершенно масляным, — вы так просто приняли мою помощь. Это свидетельство чистой души, сир епископ, у вас прекрасные задатки.

Джованни было неприятно слышать, как аббат дает ему оценку, но дом Бернард понял его неудовольствие по-своему.

— Не смущайтесь, — аббат растрогался чуть ли не до слез, — если уж я кого хвалю, так это от души, не просто так, из любезности. Правда, правда! Ведь принимать помощь так сложно, это под силу только праведникам.

Кажется, аббат нарочно старался, чтобы Джованни почувствовал себя неловко, и наконец добился своего.

— Хорошо, хорошо, — дом Бернард просто цвел и благоухал от своей благости, — я прямо сейчас оставлю вам человек пять, идет?

— Да, конечно, как вам будет угодно, — согласился Джованни, желая только одного, чтобы весь этот разговор поскорее кончился.

— А как завершите визитацию, милости просим в нашу скромную обитель. Вы должны мне обещать! — сказал на прощание дом Бернард.

Джованни согласился. Когда аббат уехал, Джованни вздохнул свободнее.

Каноники так разобиделись на Джованни, что даже не провожали его, когда он отправился в поездку по епархии. Джованни это беспокоило, но он не смог с ними объясниться, они избегали его, не желали слушать никаких оправданий. Так что уезжал он с тяжелым сердцем, и поездка не задалась с самого начала. Монахи, оставленные аббатом Бернардом для эскорта Джованни, оказались спутниками столь же ленивыми как и строптивыми, ничем не лучше его каноников. Джованни из-за них приходилось довольствоваться малыми переходами и дольше чем требовалось оставаться на постой в приходах. Будь на то его воля, Джованни проделал бы визитацию вдвое скорее, тем более, что он меньше всего хотел обременять своим присутствием бедных местных священников. Но монахи постоянно спорили, заявляли свои претензии, и ему совсем не помогало то, что он в кои-то веки говорит с людьми на одном языке.