Михаил Грабовский - Пусковой Объект

Померанцев попытался возразить Игорю, потому что никак не мог примириться во второй половине двадцатого века с каким-то паршивым идеализмом Платона.

— Я все-таки считаю, — произнес он авторитетно, — что существуют определенные критерии истины: научный эксперимент, историческая практика и прочее.

— Отчего же ваша историческая практика так и не расставила все точки над „и”? — парировал Игорь язвительно, заикаясь сверх привычной нормы.

Глеб Борисович обиделся на бестактность учителя, но промолчал. Только покачал головой в знак своего упорного несогласия. Остальные учащиеся притомились от напряженной умственной работы и в спор не лезли. Игорь решил, что пора закругляться:

— На этом первое занятие разрешите считать закрытым. Автобус в город будет через пятнадцать минут. Так что десять минут — на произвольные мысли, сплетни и анекдоты. Следующее занятие — через две недели. Благодарю за внимание.

Услышав слово „анекдоты”, Соломенцев вылез первым:

— В парке по берегу пруда прогуливается стройная девушка. Мужику сзади она приглянулась. Он говорит ей: „Девушка, вы такая красивая, как лебедушка. Как будто сейчас нагнетесь к воде и сами поплывете”. А девушка поворачивает к нему голову и бросает: „Охота была жопу мочить”.

Игорь ясно представил себе парк, пруд, девушку и лебедей. Девушка ему тоже понравилась сзади. Такая стройная. Надо бы запомнить…

Уселись в „рафик”. Шофер рванул на полной скорости. Тимофеев от имени всех учащихся поздравил Игоря Евгеньевича с Новым годом партийной учебы. А от себя лично пообещал Игорю в ближайшие годы повышение оклада на двадцать рублей. В награду за добросовестный труд и активную общественную работу. Игорь скромно отказался от повышения оклада, но попросил взять его в экскурсию руководящего персонала на рудник. Такая поездка действительно намечалась на следующей неделе. Тимофеев обещал посодействовать.

Микроавтобус иногда вздрагивал на выбоинах, но Максим не обращал на это внимания, скорости не снижал и все сорок километров до рудника гнал по бетонке на предельной скорости. „Великолепная семерка” во главе с Тимофеевым периодически подпрыгивала на своих сиденьях, но претензий к Максиму не предъявляла. При очередном взлете все дружно выдыхали: „Ох, мать честная!” И тут же успокаивались. Игоря взяли в компанию главных ветеранов седьмым „для ровного счета”, по рекомендации Анатолия Ефимовича, который после первого занятия марксизмом испытывал благоговейный трепет перед его философской мудростью.

Рудник и обогатительная фабрика входили в состав Прикаспийского горно-металлургического комбината (ПГМК), который подчинялся другому главку в министерстве. Документы дважды тщательно проверяли по пути, на контрольно-пропускных постах. В „зоне” на территории рудника их уже ждали. Игорю в голову лезли мрачные мысли о страшных подземных каменоломнях, где в чудовищной темноте задыхались и гибли от радиации тысячи обреченных. День, однако, был яркий, лучистый. Атмосфера мирная, доверительная. Одним словом, действительность оказалась светлее предположений…

Пожилой сморщенный начальник смены Юрий Васильевич и дежурный маркшейдер встретили их с дружелюбностью смежников, стирающих разное белье в одном общем мыльном тазу. Напоили всех зеленым чаем, поболтали о бытовых мелочах и повели на прогулку по степной вытоптанной дорожке к берегу главного котлована. Впереди не было видно никаких заводских сооружений или горных тоннелей с канатными дорогами. Только рыхлые холмы солончаковой земли на горизонте. По дороге Юрий Васильевич по просьбе „семерки” вводил в курс неизвестных исторических событий. Говорил он без выражения, монотонно, как будто читал надоевшую заученную лекцию…

По существу, добыча и переработка урана началась в СССР в 1944 году, когда ее передали из Наркомцветмета в Наркомат Внутренних дел.

— Берии, что ли? — вырвалось у Игоря.

Юрий Васильевич посмотрел на молодого человека спокойным взглядом, но ничего не ответил и повторил:

— В Наркомат внутренних дел…

Кто-то из ветеранов мягко положил руку на плечо Игоря. Дескать, не лезь с глупыми вопросами, помолчи.

— …Сразу после войны на базе старых, еще довоенных мелких предприятий в Таджикистане в „их” системе был создан секретный горнодобывающий комбинат № 6.

Юрий Васильевич закурил, сделал несколько глубоких затяжек и тут же бросил сигарету под ноги.

— Очень торопили с добычей. А дела шли, если честно сказать, плоховато. Тогда говорили точнее: „подрасстрельно”. Рабочую силу из лагерей-то подкинули сразу. А вот квалифицированных геологов и геофизиков — разведка велась буровыми скважинами — практически не было. Срочно необходимы были десятки добротных специалистов. Берия написал на докладной, направленной в Совет Министров, такую резолюцию: „Примите в оперативном порядке необходимые меры. О результатах доложите. Срок — пять дней”.

— О! Этот почерк нам знаком, — выдохнул Тимофеев.

— Пахнуло родным и близким! — поддержал тут же Василенко. А Померанцев, ехидно улыбнувшись, спросил:

— И что? Выполнили резолюцию?

— Еще бы! — ответно улыбнулся Юрий Васильевич. — Через четыре дня пятьдесят специалистов высшей социалистической пробы были уже в Табашарах, на рабочем месте. Вгрызлись в работу как черти. И дело сразу пошло. Уже к концу сорок пятого добыли пятнадцать тонн. Но, сами понимаете, для основной задачи это — капля в море. А других месторождений на территории СССР тогда не было. Хорошо, немцы помогли. Акционерное общество „Висмут” выручило.

Иван Васильевич закурил очередную.

— Но там тоже были свои проблемы. В Саксонии, например, работы велись на глубине тысяча, полторы, и даже две тысячи метров. Температура пород на такой глубине под семьдесят, а воздуха в добывающих шахтах — около сорока. Влажность, считай, сто процентов. Обмороки считались в порядке вещей. Бывало, и замертво падали, хотя и нечасто. Потом уже наши специалисты вместе с немецкими инженерами запустили мощную систему кондиционирования рудничного воздуха. Температура сразу упала; задышали веселее.

А в Тюрингии была другая беда: пожары! Урановые руды вообще склонны к самовозгоранию. Но там и сама руда горела, и вмещающие породы. Тоже справились. Сами знаете: перед нами только поставь задачу, а уж как ее решать — разберемся. Кулибиных и Левшей на наш век хватит. Да, „Висмут” помог! У них темпы добычи росли в пять раз быстрее, чем в Таджикистане. Ну а потом начались разработки у других наших друзей, в Чехословакии, Болгарии, Польше. А в середине пятидесятых годов у нас и своей руды появилось достаточно…