Даниил Мордовцев - Ванька Каин
- Название:Ванька Каин
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Планета
- Год:1994
- Город:Москва
- ISBN:5-85250-561-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Даниил Мордовцев - Ванька Каин краткое содержание
Д. Л. Мордовцев, популярный в конце XIX — начале XX в. историк-беллетрист, оставил огромное литературное наследие. Собранные в этой книге романы принадлежат к лучшим произведениям писателя. Основная их идея — борьба двух Россий: допетровской страны, много потерявшей в течение «не одного столетия спячки, застоя…», и европеизированной империи, созданной волею великого царя. Хотя сюжеты романов знакомы читателю, автор обогащает наши представления интереснейшим материалом.
«По-видимому, значение Ваньки Каина до сих пор не понято. А между тем, право Каина на историческое бессмертие заключается в том, что он — живое отражение всей тогдашней России, микрокосм нашего деморализованного общества, которое, начиная от лиц, стоявших у престола, и кончая голью кабацкой, практиковало в широких размерах нравственные и гражданские правила Ваньки Каина — воровало, мошенничало, грабило, доносило».
Ванька Каин - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Перевод Каина в новую тюрьму. — Последняя песня Каина. — Ссылка. — Каин — историческая личность.
Перевод арестантов в новое помещение состоялся 1 июля, 15–го числа караульные заметили, что колодники Андрей Пичкала и Иван Ковров с кем-то разговаривали в окно. Хватают уличного переговорщика. Узнают: зовут его Василием Алексеевым, по прозванию Чижик, суконщик, от роду 40 лет. Отец его — Галкин. Подходил к окну, потому что колодники кликнули его поднять денежку, брошенную каким-то проезжим; денежку он не нашел, а свою подал. Оказалось, что в числе колодников, товарищей Каина, есть тоже Чижик, купец, но не родня пойманному.
24–го колодник Осип Соколов показал, что к Каину приходила жена его Арина Иванова и ночевала с ним две ночи, что сержант Подымов выпускает Каина в другую палату, где сидят его товарищи, и каждый день сержант с Каином, Антоном Ковровым, Шинкаркой, с Петром Волком и другими едят, пьют и играют в кости и в карты на деньги, что для этой игры жена Каина приносила деньги, а что прежде он проиграл шубу.
«Колодники действительно не скучали, — говорит г. Есипов, — и этим они обязаны были сержанту Подымову, который со своими дежурными солдатами проводил день и ночь в палатах, где сидели колодники. Да и где же ему было проводить время? При доме, где помещались колодники и комиссия, особой караульной не было устроено. Сержант и солдаты должны были стоять под открытым небом. Что же удивительного, что Подымов проводил время в колодничей и притом очень приятно. День и ночь он пировал с арестантами — пили, пели, играли в карты или в зернь. Но все дело испортили женщины, которые носили мужьям деньги; а отсюда — азартные игры и доносы со стороны обыгранных. Виновных секут плетьми и — следствие идет своим порядком. Допросы продолжаются каждый день — работы палачам по горло.»
«Читая журналы и протоколы следственной комиссии, — продолжает г. Есипов, — невольно удивляешься нравственному складу людей того времени. Члены комиссии, как записано в протоколах, нередко начинали пытку с 10–го часа пополуночи и оканчивали ее только в половине 3–го пополудни. Какие нужны нервы, чтобы 5 1/2 часов сряду смотреть на страдания пытаемых, слушать их вопли, — и это повторялось на другой день как дело вполне законное, необходимое и справедливое!»
Более шести лет сидел Каин в «темной темнице». В прежней палате, где он содержался, «стены расселись», и его перевели в «нижнюю палату» без окон. В железной двери для свету прорубили окошко.
К этому грустному для Каина периоду жизни относят песню, помещенную в первом издании «Каиновых песен», а потом перепечатанную у Новикова и др. под названием «Последняя песня Ивана Осиповича, по прозванью Ваньки Каина». Вот эта прекрасная, всем известная песня, доселе любимая народом:
Не шуми, мати, зеленая дубравушка,
Не мешай мне, добру молодцу, думу думати!
Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,
Перед грозного судью — самого царя.
Еще станет государь — царь меня спрашивать:
— Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянский сын,
Уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал,
Еще много ли с тобой было товарищей?
— Я скажу тебе, надежа, православный царь,
Всю правду скажу тебе, всю истину,
Что товарищей со мной было четверо:
Еще первый мой товарищ — то темная ночь,
А другой-то мой товарищ — был булатный нож,
А как третие — т товарищ — то мой тугий лук
А четвертый мой товарищ — то мой добрый конь,
Что рассыльщики мои-то калены стрелы.
Что возговорит надежа, православный царь:
— Исполать тебе, детинушка, крестьянский сын!
Что умел ты воровать, умел ответ держать,
Я за то тебя, детинушка, пожалую —
Середи поля хоромами высокими,
Что двумя ли столбами с перекладиною.
Для того, чтобы нас не обвиняли в идеализации такой личности, как Каин, и в возведении простого вора в тип народного героя, мы позволяем себе привести слова г. Безсонова в доказательство того, что эту песню действительно мог петь Каин в темнице и что песню эту народ приписывал действительно Каину. Каин, документально известно, в заключении своем пел(по документам г. Есипова): пел с товарищами, пел, конечно, и один. Всю жизнь любя песни и играя в них роль, он не мог не петь: должен был петь теперь, когда дела сводились к развязке, и серьезной. Не дрогнуть, не задуматься, не погоревать нельзя было; для этого не нужно было присесть и сочинить, были песни готовые, принесенные издали, слышанные вокруг. Момент, может статься, лучший в жизни Каина, перед смертью вызвал в памяти и душе его лучший образец творчества, лучшую и старшую песню. Весь вопрос идет к тому, точно «применил» ли к себе песню Каин, или «специализировал» ее, чтобы общее достояние народа сделалось его собственным и после опять возвратилось в народ с его личным образом или именем? С этой стороны всего важнее начало: «Не шуми, мати, зеленая дубравушка, не мешай мне, доброму молодцу, думу думати». Положительно утверждаем, что в истории нашего народного творчества, ни прежде Каина не встречается песня с этим началом, ни после не попадается другой с тем же началом, ни сама она, приписанная Каину, никогда не имеет начала другого… Весь народ наш целиком, где ни поет и где мы его ни слышим, единственно эту песню называет всегда Каиновоюи постоянно емуприписывает: его песня и об нем; о Каине поет только с этим началом, не знает начала другого и с тем же началом не поет ни о ком другом. И напев везде в народе одинаков… Нужды нет, что по основе песня эта старше, что образы и выражения ее не применяются прямо ко внешней действительности Каина; нужды нет, что песня выше, лучше, подлиннее, народнее всего Каинова прошлого: народ входит в его положение перед казнью, народ признает, что в этом настроении Каин был народнее, подлиннее, лучше, выше, даже старше самого Каина, ближе к древнему и высшему, творческомутипу народному. В эту минуту преступник для нашего народа становится только «несчастным». А кто знает? Может статься, на эту страшную и высокую минуту, и хоть только на минуту, народу вспоминались из прошлого Каина те труды, которые в ряду преступлений отдавал он защите крестьян, крепостных и рекрутов! А эти труды бывали. Как бы ни было относительно песни, общее предание гласит то же: отступя от слоев «простонародных», слои общественные всегда были и остаются того же убеждения. Не можем забыть впечатлений нашей ранней молодости, как старик Д. Н. С — в, человек в высокой степени почтенный, лучших сфер нашего общества, семейный, литературный, богатый, певал нам эту «Каинову» песню одушевленным и растроганным голосом, с пылавшими взорами… Мы и после встречали то же самое чувство, и глубину взволнованной души, и безотрадную грусть, и некоторую восторженность напева от многих других: многие вовсе не знали при этом «действительного» Каина, как мы знаем его теперь по документам — все одинаково знали и сознавали «творческого».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: