Дороти Даннет - Весна Византии

― Где?.. ― но не успел договорить, ибо ему вновь раз за разом пришлось отбивать удары. Ответил он, вскинув клинок, подобно ятагану, и резко бросая его вниз на манер палача.

Удар был нанесен так стремительно, что Николас отразил его слишком поздно, ― но все же успел ускользнуть.

― В Белой орде, ― засмеялся он. Краем глаза фламандец наблюдал за Катериной, стоявшей в тени. Невольно мелькнула мысль: сколько же сейчас времени и неужели на улице и впрямь стемнело. Он гадал, зачем ей его нож, и что она рассчитывала сделать с оружием, если в доме семь или восемь вооруженных мужчин… Лишь теперь Николас осознал, как сознавал и прежде, что все равно не сможет убить Саймона, а потому лучше поскорее взять себя в руки и что-нибудь придумать. Однако ничего в голову не приходило, ― зато враг его, воспользовавшись мгновенным замешательством, чуть не рассек ему ребра. Вот шотландец, но крайней мере, ничуть не сомневался, что сможет убить противника…

Николас, задыхаясь, сделал последнее усилие.

― Отпусти Катерину… к матери. Она ждет.

― Вот как? ― Саймон расхохотался. Клинок его метнулся вперед, но был отбит. Однако шотландец был в превосходной форме: он по-прежнему дышал легко и ничуть не утомился.

― Могу я уйти? ― спросила девочка, приоткрывая дверь. Только бы ей удалось сбежать, ― тогда она позовет на помощь…

― Иди куда хочешь, ты все равно ее не найдешь.

Удары шотландца посыпались так стремительно, что Николас, отбивая их раз за разом, долго не мог вникнуть в смысл этих слов. Однако, выгадав время после серии ловких финтов, он все же успел задать короткий вопрос:

― Где она?

― Твоя жена? Мертва и давно в могиле, ― ответил ему Саймон.

Катерина закричала. Больше никто не проронил ни звука. Бой постепенно прекратился, словно кто-то залил костер водой, и Саймон с небрежным видом отступил, наблюдая за противником в ожидании очередного нападения. Он не сомневался, что сообщил Николасу отличные новости. Может, конечно, не стоило делать это так резко… Теперь фламандец наверняка решит, что на все способен… Саймон ждал, но никакой атаки не последовало. Опустив клинок, Николас стоял так, словно и не думал больше сражаться.

― Мариана?

В наступившей тишине Саймон услышал топот ног по лестнице, громкие голоса и звон металла. Он нахмурился, а девчонка у двери внезапно принялась визжать. Подмастерье стоял, словно громом пораженный и его била дрожь, ― как бывает от сильной усталости.

― Это правда? ― спросил он, наконец.

Саймон взглянул на него и к вящему своему изумлению осознал, что ему не в чем себя винить. Он опустил клинок.

― Конечно, правда!

Гнев отступил, сменившись искренним изумлением. Совершенно случайно он нанес удар куда более болезненный, чем в поединке. Похоже, новость на самом деле оказалась очень скверной. Почему ― не имело значения. Саймон с удовлетворением вложил меч в ножны. Больше не было смысла сражаться. Он уже победил.

Именно в этот момент и появился Грегорио, с шумом распахнув дверь.

Он застыл на пороге, завидев двоих мужчин в круге света. У него за спиной по лестнице топал Асторре со своими людьми. Девочка в черном платье метнулась к стряпчему из-за дверей, и он, не глядя, отодвинул ее в сторону. Хотя в Сент-Омере он был уже довольно давно, но Саймона узнал сразу. Не так просто забыть человека, ранившего тебя в плечо. По счастью, хоть сейчас меч шотландца был вложен в ножны.

Напротив стоял молодой, усталый человек в окровавленном дублете с обнаженным клинком.

― Вы сказали ему? ― сердито воскликнул Грегорио. Девушка с отчаянным воплем дернула его за руку. Должно быть, та самая Катерина, из-за которой случились все эти неприятности… Грегорио ни за что бы ее не узнал. А вот уже и ее сестра Тильда поднималась по лестнице.

«Я один с этим ни за что не справлюсь», ― невольно подумалось стряпчему, и он порадовался, что здесь оказался еще и Асторре.

Едва Грегорио узнал о драке на мосту, то тут же выбежал из дома Мартелли, отыскал наемника и привел его сюда; Тильда сама увязалась за ними. С самого начала стряпчий подозревал, что это затея Саймона, и он уже знал, что тот может сделать.

Шотландец обернулся с усмешкой.

― А, докучливый стряпчий явился на помощь своему питомцу! Как видите, он невредим. Всего лишь пара царапин. Так он не знал о смерти жены? Прошу прощения. Мне показалось, что это важная новость.

Асторре прошелся по комнате, с грохотом распахивая ставни. Саймон погасил лампу и с невозмутимым видом обернулся.

― Эта девчонка должна мне деньги. Ее муж был передо мной в долгу.

― Он не был ее мужем, ― возразил Грегорио. ― Они не были женаты, и никто ничего вам не должен. Катерина, спускайся вниз и подожди меня там. Николас, пойдем.

― У нее кинжал, заберите, ― выдохнул бывший подмастерье.

Асторре, не переставая ругавшийся себе под нос, подошел к девочке и взял нож у нее из рук. Она попыталась сжать кулак, но было поздно.

― Порежешься, ― предупредил наемник и переглянулся с Грегорио. ― Вон твоя сестра. Двое моих ребят проводят вас с Тильдой домой.

Грегорио он сказал:

― Я не прочь убить его.

― Я и сам не прочь, ― подтвердил стряпчий. ― Но от этого не будет проку.

Николас наконец пошевелился и вложил меч в ножны ловким движением, как это обычно делал Асторре. Грегорио подошел к нему.

― Она мертва? ― спросил Николас. ― Как?

Стряпчий заставил себя смотреть ему прямо в глаза.

― Она заболела в Бургундии, к северу от Женевы. Мы не застали ее в живых, но успели на похороны. С ней была Тассе, служанка. Ее мы привезли с собой.

― Мы?

― Со мной Тильда Она здесь.

Николас обернулся к дверям.

― Держите ее подальше от Катерины, ― велел он.

― Поздно, ― ответил Грегорио.

Асторре по-прежнему находился в комнате с двумя наемниками, а остальные спустились вниз. Саймон, присев на угол письменного стола, с улыбкой наблюдал за происходящим.

― Ты ранен? ― спросил у фламандца Грегорио.

― Нет. Только пара синяков. ― Он отвел стряпчего в сторону и негромко спросил, покосившись на Тильду:

― Она очень похожа на Феликса?

Откуда ему было знать? Тильда и Катерина никогда не якшались со слугами, и даже когда Николас женился на их матери, с девочками он почти не виделся.

Зато Грегорио, которому пришлось немало времени провести в ее обществе в пути, теперь мог с уверенностью говорить, что Матильда де Шаретти похожа на покойного брата и характером, и внешностью. Тильда выглядела бледной, хмурой. На узком лице зло поблескивали глаза, а на лбу залегли тоненькие морщинки. В свои неполные пятнадцать она уже казалась уставшей от жизни.

― Это ты убила ее, ― заявила она сестре.