Дороти Даннет - Весна Византии

― Злые греческие пчелки, ― хмыкнул капитан Асторре, который всегда веселел в предвкушении доброй драки. Вершиной воспитательного мастерства принцессы Виоланты стала сцена земных поклонов в исполнении наемника, которые тому предстояло исполнять на императорских коврах.

Отсмеявшись, Асторре обратился к Николасу.

― Так что ты там удумал? Меда в марте еще не бывает.

Тоби также взирал на бывшего подмастерья, но с совсем иным выражением лица.

― Постой! А ну, постой-ка… Ты ведь уже все сделал? Что бы это ни было ― ты проделал это, не советуясь с нами?

Николас скривил рот, как заправская горгулья.

― Ну, просто кое о чем договорился, вот и все… В последний вечер путешествия генуэзские поселенцы из Керасуса пришлют на борт «Дориа» в подарок пару бочонков местного черного вина. То есть, конечно, оно будет не совсем от генуэзских поселенцев, но… Думаю, несложно будет вручить хозяину судно нечто одно, а матросам ― совсем другое. Это начисто сорвет им головы с плеч.

Капитан Асторре расхохотался, запрокинув голову, а затем направился к выходу, хлопнув Николаса по плечу.

― Славный мальчик, славный… Мне это нравится. А как только окажемся на берегу, вырвем девочку из когтей этого ублюдка и прикончим его. ― Он ухмыльнулся гнилыми зубами и вышел вон.

― Я вижу, ― заметил Юлиус, ― что наш бравый капитан заставил примолкнуть даже самого великого Николаса… Интересно, почему? Уж не забыл ли ты, пока строил все эти восхитительно забавные планы, что Катерина по-прежнему с этим негодяем Дориа? Боже правый, и как ты до такого додумался? Чтобы гребцы «Дориа» вошли в порт пьяными… Вот то-то мы его проучим! Он похитил дочь демуазель, лгал насчет меня и Бессариона, он поджег твой корабль и убил наших людей в Модоне, потом мы с Джоном чуть не расстались с жизнью в Константинополе… И это все, что ты смог придумать?!

В то время как Асторре по-прежнему обращался с ним как с ребенком, Юлиус видел перед собой взрослого мужчину. Николас побледнел, попытался ответить, но стряпчий неумолимо продолжал:

― С того момента, как эта женщина поднялась на борт, тебе стало наплевать и на Катерину, и на всех нас. Я бы не возражал, вот только ты тут вроде как считаешься за главного…

По счастью, здесь их никто не мог подслушать. За последние дни Юлиус явно изменился не в лучшую сторону. Николас едва ли не впервые в жизни не нашелся, что ответить, и потому сказал просто:

― Она ведь моя падчерица. Конечно, я начисто про нее позабыл.

Не дав молчанию затянуться, отец Годскалк вмешался:

― Вполне возможно, что благополучие девочки зависит от отношения к нам принцессы Виоланты. Понимаешь, Юлиус? Когда Дориа окажется на генуэзской территории, она может стать нашим единственным связующим звеном. Судя по манерам этого господина, едва ли он намерен часто выводить в свет свою юную супругу.

― Ни у кого из купцов нет с собой семьи, ― сказал Николас. ― В Пере было то же самое, за несколькими исключениями. Они живут с местными девушками или с постоянными любовницами. Катерина даже не заметит разницы. Я не знаю, на чьей стороне принцесса Виоланта, Юлиус, но было бы неразумно дать ей заподозрить неладное или чем-то оскорбить.

― Это ты так думаешь. А я спрошу ее напрямую, ― заявил стряпчий. ― Если она спит с Дориа и шпионит для него, мы должны выяснить наверняка. Если же она просто его любовница, то наверняка будет рада удалить отсюда Катерину.

― Не глупи, ― велел ему Тоби. ― Если уж Николас не способен сказать наверняка, какую игру она ведет, после трех недель платонических занятий, едва ли она скажет тебе хоть слово, когда ты набросишься на нее из-за угла. Ведь ты именно это и задумал, верно?

― Платонические занятия! ― хмыкнул Юлиус.

― Ну, да Аристотель, Гомер и немного Ливия, ― торопливо подтвердил Николас. ― И к тому же архимандрит не отходит от нас ни на шаг… Представляешь, как это сложно?! Если нет ― я готов нарисовать тебе картинку. Юлиус, коли она на стороне Дориа, мы не должны раскрывать перед ней свои карты. Что скажешь?

Стряпчий, который уже успел отведать черного трапезундского вина, заявил:

― Ладно, согласен. Мне надо заняться списками. ― С этими словами он поднялся и вышел вон.

― По-моему… ― начал Годскалк.

― Согласен, ― мрачно подтвердил Тоби. ― Если мы хоть на миг выпустим из виду мастера Юлиуса, то в Трапезунде он способен натворить дел. К примеру, вломиться в замок генуэзцев вместе со славным капитаном Асторре и попытаться силком увести оттуда девочку. Или вмешать в это самого императора ― Он немного подумал. ― Может, Дориа на такой исход и рассчитывает? Чтобы мы выставили себя дураками… Ведь он в своем праве. Их брак ― законный, а вы сами говорили, что девочка по уши влюблена.

― Когда Юлиус успокоится, я с ним поговорю, ― пообещал капеллан. ― Это правда: Катерина без ума от своего мужа, и он неплохо обращается с ней. Нам известно, что он обманщик и авантюрист, но, возможно, ей пока лучше пребывать в неведении. Тем более, она все равно не поверит нам на слово. Николас совершенно прав. Мы ничем не сможем помочь юной госпоже, пока она сама нас не попросит. Поэтому следует просто предоставить ей все возможности… и принцесса Виоланта ― одна из них. Однако мне бы хотелось спросить тебя, Николас: что, по-твоему, намерен предпринять Пагано Дориа? Он ведь очень зол на нас после той выдумки с чумой на борту. Как он расплатится за черное вино?

― Ты по-прежнему считаешь, что это игра? ― спросил Тоби.

― Я думаю, он все на свете воспринимает как игру, ― уточнил Годскалк. ― Включая убийство.

― Вы говорили, что вам жаль его, ― промолвил Николас, потирая кончик носа. ― Что касается вашего вопроса, то я не опасаюсь ничего серьезного. Пара мелких пакостей… не больше. Ведь он все же не сжег наш корабль дотла. Он не предал наемников Асторре, хотя и пытался избавиться от Джона с Юлиусом. Он не убил меня в Модоне.

― Ты говоришь так, словно сожалеешь об этом, ― заметил Годскалк.

― Конечно, нет, ― отрезал Николас. ― Но мне жаль того времени, которое я потратил, пытаясь предугадать возможные ловушки и отыскать способы вырваться из них. Там были и забавные идеи… Но Дориа не сделал ничего такого, чтобы остановить нас насовсем. Ему выгодно, чтобы мы добрались до Трапезунда, поскольку через Катерину он является наследником половины компании. Брюгге он тронуть не может, покуда там всем заправляет мать Катерины. Но здесь, если он попытается наложить руки на наше имущество, остановить его никто не сможет. Поэтому я предполагаю, что нам позволят развернуть дело, заполнить склад товарами и получить прибыль, ― и лишь потом он начнет принимать меры. Но далее тогда он не сделает ничего такого, что могло бы нанести ущерб самой компании или нашим товарам.