Дороти Даннет - Весна Византии

Он улыбнулся своей безыскусной улыбкой, за которой ровным счетом ничего нельзя было прочесть, а затем, спросив что-то еще по поводу Амируцеса, оставил эту тему как не представляющую интереса. Чуть погодя он простился с принцессой Виолантой. Она не попыталась удержать его и не сказала больше ничего важного, ― хотя, он, несомненно, рассчитывал на это. Лишь когда гость ушел, Виоланта глубоко задумалась о Венеции и о планах, которые были составлены там… Похоже, в некоторые из них придется внести изменения.

«Катерино, муж мой, все обстоит совсем не так, как мы думали. И даже не так, как думала я… С этим Никколо определенно нужно что-то решать…»

И вот, дабы вкусить отравленного меда Трапезунда, прибыли два корабля из варварской Европы, оставив позади четыре месяца путешествия и зиму, сменившуюся весной. Один за другим они пересекли просторную бухту, направляясь к зеленому амфитеатру холмов, окружавшую гавань. Город классических форм и пропорций блистал впереди златом и мрамором, выделяясь на фоне темных лесистых склонов. Глазам путников предстал сказочный град, сокровищница Востока. В этих местах бывали некогда аргонавты. Здесь творились легенды, жертвоприношения и искупления. И здесь же пролегала граница ислама.

На обоих судах люди молились или хранили молчание, или подбадривали друг друга шутками и непристойностями, и на каждом корабле вино лилось рекой. И Пагано Дориа, и Николас ван дер Пул с равной улыбчивой уверенностью взирали в будущее.

Представшее ее взору зрелище всецело захватило Катерину де Шаретти. Барка, приплывшая за казначеем Амируцесом, была вся в золоте и увенчана орлом ― символом императорской династии; а их с мужем на берег доставила генуэзская лодка, потому что матросы на корабле почему-то оказались не в состоянии грести.

В небольшой гавани, именуемой Дафнусом, ступени причала были выложены белоснежным мрамором, а на стенах красовались барельефы и были высечены имена и титулы византийских императоров; разукрашенные изваяния охраняли ворота порта. Все генуэзцы выступили им навстречу, разодетые по последней итальянской моде. Однако мальчишки, помогавшие привязать причальные канаты, и носильщики, явившиеся за багажом, выглядели совсем иначе. Все они ходили босиком и с непокрытой головой и носили хлопчатые рубахи и грубые верхние туники; их кожа была самых разных оттенков ― светлая, оливковая, ореховая и почти черная. Возможно, все они были свободными людьми, как утверждал Пагано; но, возможно, и рабами. Трапезунд и Каффа продавали рабов-татар и черкесов по всему свету.

Катерина залюбовалась холмами, окружавшими гавань, и особняками, утопавшими в виноградниках и цветущих фруктовых садах. У домов были высокие двери, стрельчатые, забранные решетками, окна и небольшие внутренние дворики.

― Прямо как в Италии, ― заметила она.

Пагано, стоявший рядом, огляделся по сторонам с улыбкой.

― Ты права, дорогая. Это пригороды, где живут торговцы, богатые горожане и ремесленники. Сам город расположен выше, за крепостными стенами. Там находится дворец, цитадель, храмы и живут люди, которые служат басилевсу. Скоро нас пригласят туда.

― Басилевсу? ― переспросила она.

― Это другое название императора. Его предки жили здесь с той поры, как крестоносцы разграбили Константинополь. За этими стенами ничего итальянского ты уже не увидишь. ― И он протянул ей руку, приглашая следовать за собой, ибо лошадей им почему-то не подвели.

Оказалось, что лошади были и ни к чему, поскольку генуэзская колония располагалась прямо здесь, близ гавани. Без приглашения ее обитателям не дозволялось заходить в город, и на миг Катерина ощутила разочарование. Однако ее окружали незнакомцы, которые смотрели пристально и зорко и задавали вежливые скучные вопросы. Поэтому Катерина выпрямилась во весь рост и постаралась держаться царственно и важно, не выказав удивления даже тогда, когда узнала, что им с Пагано предстоит поселиться в самой настоящей крепости, окруженной стенами, где имелся свой внутренний дворик, склады, колодцы, пекарня, конюшни, мастерские кузнецов и плотников, а также иные сооружения, назначения которых она пока не понимало. Фондако именовался Леонкастелло или же Львиный замок, и у ворот его сидели два огромных льва, изъеденных морской солью. Над головой развевался флаг Святого Георгия, а на входе гостей приветствовала большая толпа, в которой почти не видно было женщин.

Судя по всему, нового консула никто не ждал, и потому комнаты не были готовы. Впрочем, Катерина не слишком расстроилась. Главное, вокруг наконец были крепкие надежные стены и крыша над головой, и земля больше не качалась под ногами… Ей не пришло даже в голову поинтересоваться, что творится вокруг, или попытаться руководить челядинцами, которые тут же принялись за уборку. Служанки Катерины начали распаковывать вещи. Пару раз Пагано заходил ее проведать, и с удовольствием отметил, что его молодая супруга чувствует себя вполне счастливой. В свою очередь она была рада отметить, что ее муж, вновь оказавшись в приличном обществе, сделался очарователен, как никогда, и даже речь его опять зазвучала по-придворному изящно. Вскоре он завоевал расположение всех соотечественников: из окна Катерина видела, как он перешучивается то с одним, то с другим, и люди улыбаются ему в ответ. Пагано, ее возлюбленный супруг, готов был покорить весь Трапезунд.

В тот день Катерина часто возвращалась к окну. За пределами крепостных стен она видела море. Тут и там сновали крохотные рыбачьи лодчонки; большие корабли надежно стояли на якоре на глубокой воде. Однако если у императора Трапезунда и впрямь имелся большой флот, ― как в том ее уверял Пагано, ― то этих судов нигде не было заметно.

На берегу, там, где холмы спускались к самой воде, повсюду были развешаны сети рыбаков. Там резвились дети, паслись козы, и сушилось на веревках какое-то тряпье. Из городских кварталов ветер доносил запах дыма, а также какой-то новый, незнакомый аромат ― смесь плодов, мускуса и благовоний… неотъемлемый запах Трапезунда. Однако здесь, в этом доме, Катерина как будто снова очутилась в Италии.

Поблизости жили и все прочие торговцы. Чуть подальше, на мысе, красовалось другое торговое представительство, над башнями которого, вместо креста Святого Георгия, развевался флаг с венецианским львом. Там обитали соотечественники Пагано, его соперники и враги: торговцы и бальи республики Венеция. Катерина пристально рассматривала окрестности, когда внезапно издалека послышались пушечные выстрелы и рев труб: это прибыла флорентийская галера.

Николас. Скоро слуги ее матери сойдут на берег. Мастер Юлиус, мастер Тобиус, капитан Асторре, Годскалк, капеллан, который помог Николасу пробраться в ее комнату, негр Лоппе, принадлежавший ее покойному брату… и еще этот тощий рыжеволосый шкипер. Конечно, все они поселятся не здесь, в замке, и не во дворце венецианцев, а в каком-нибудь дешевом наемном домишке в пригороде. Николас в своей нищей одежде наконец встретится с Пагано лицом к лицу и потерпит окончательное поражение. Он будет унижен и умрет от зависти…