Василий Седугин - Князь Олег

— Но как же мы увидим чудесный цветок в кромешной тьме?

— Он светится, — уже неохотно ответила она, и, подумав, добавила: — И еще надо защититься от нечистой силы. Для этого надо сесть на землю, очертить вокруг себя круг и не трогаться с места, как бы не пугала собравшаяся нечисть. Не страшно?

— Нет! Я готов пойти хоть к черту на рога…

— Вот тогда и должен появиться чудесный цветок папоротника…

Она взглянула на звездное небо.

— Но до полуночи еще довольно много времени. Пойдем к реке, я хочу искупаться…

С берега можно было различить купающихся девушек, был слышен их крик и повизгивание. Ивица отошла в кусты. Скоро Олег увидел ее бледную тень, проследил, как она кинулась в воду. Он подошел поближе к кромке песка, стал вглядываться в купающихся, надеясь найти Ивицу, но в темноте ничего нельзя было разобрать. В голове его бродил хмель, он не выдержал и, как был в одежде, вошел в реку и поплыл к купающимся девушкам. Девушки от него шарахались в сторону, радостно визжали:

— Охальник! Бесстыдник! Бессовестный!

Он кидался в одну, в другую сторону, но Ивицы нигде не было. Измученный вылез на берег. Где она могла быть? Наверно, давно вышла из воды, иначе можно замерзнуть. Может, ищет его на берегу?

Он стал бродить вдоль реки, но Ивицы нигде не было.

— Вот медовуха! Пряники, крендельки, печенье! — услышал он рядом.

Олег чувствовал, что от мокрой одежды его начинало бросать в дрожь. Подозвал к себе лоточника, выпил две кружки медовухи. И сразу почувствовал, как начал быстро пьянеть. В голове тоненько зазвенело, заиграло, мысли побежали безостановочно, опережая друг друга: «Где ты можешь быть, Ивица?.. А может, она еще купается?.. Какая замечательная ночь! Так бы всю жизнь и остался на этом берегу, не зная ни забот, ни печали… Но куда же она подевалась, несносная девчонка? Вечно она мне каверзы подстраивает…»

Вдруг ему показалось, что он увидел ее недалеко от себя, идущую рядом с тем увальнем-парнем. Он сорвался с места, намереваясь настичь их. В нем закипела злоба, он готов был расправиться и с ним, и с ней. Однако они куда-то пропали, как будто испарились. Он метался по лугу взад вперед, натыкался на лоточников, пил медовуху. Потом оказался в лесу, в полной темноте, долго плутал, наконец, вышел к реке. Яркие звезды отражались в речной глади воды, и ему показалось, что поверхность воды засеребрилась, а деревья закачались, сдвинулись с места и стали переговариваться между собой шелестом листвы: «Бедный, несчастный юноша! Он столько претерпел в своей любви! Никто-то его не жалеет…»

И вдруг явился перед ним лик Ивицы. Она глядела на него призывно и страстно, обнимала его пламенным взглядом, и он упивался им и шептал в горячечном бреду:

— Колдунья, ведьма, соблазнительница… Ужо я доберусь до тебя!

Он рванулся к ней, а она уходила от него все дальше и дальше в лес. И это была уже не Ивица, а Никса, водяная дева, живущая в омутах и под речными порогами, по-славянски, как он слышал от Ивицы, называемая русалкой. Лицо ее было исполнено несказанной, пленительной красотой, обнаженное тело ее облегали длинные распущенные волосы, а глаза были голубыми, с длинными пушистыми ресницами. Только вся она была воздушно-прозрачная, бескровная, бледная.

Неведомая, неудержимая сила влекла Олега к этой дивной красавице, тоской обволакивалось его сердце.

— Погоди меня, постой немного, — умолял он ее, беззвучно шевеля губами. — Я обниму, согрею тебя, вдохну в тебя жизнь. Мне всего восемнадцать лет, я полон молодой жизни, горячей любви. Я передам тебе всю страсть моего сердца, весь жар моей пылкой души…

Вот она остановилась, вот она ждет его, трепещет в ожидании близости с ним, как от мимолетного ветерка. Он хватает ее… Но это не Никса, это белое платье, сброшенное в пылу любовных утех купальской ночи какой-то шаловливой девушкой…

Но зато на широкой, освещенной лунным светом поляне появились эльфы. Олег знал, что это души умерших людей, маленькие, добрые существа с длинными седыми бородами, большими головами, покрытыми остроконечными шляпками всевозможных цветов. Их много, они всюду, они радуются и веселятся, что-то кричат ему, Олегу, но он не может их расслышать. Он наклоняется к ним, чтобы понять, что они хотят сказать ему. Но эльфам не нравится, чтобы их так близко видели, и превращаются в цветы, рассыпанные по поляне.

Но где он? В какой стороне от Ладоги? Куда завели его Никса и эльфы? Олег в недоумении топчется на месте, растерянно смотрит на звездное небо со скрывающейся за кущами деревьев луной и не может понять, в какую сторону идти. Он мысленно представляет огромные необъятные лесные пространства славянского края и в душу его закрадывается трепет: можно сутками идти и не достичь конца-края…

В верхушках деревьев загудел, завыл ветер, и лес наполнился шумом, неясными звуками. Нет, это не ветер разгулялся. Это валькирии, девы воительницы носятся на своих конях по воздуху, спешат на поля битв, чтобы помочь героям в сражениях, а среди павших избрать тех, кто достоин, пировать вместе с богами на небесах. Вот они, страшно красивые, с развевающимися на ветру волосами, огненно-красными глазами и разинутыми ртами, носятся вокруг него. Их звуки заполняют его уши, разрывают мозг, мешают сосредоточиться, думать, правильно решать. Куда деваться от них?..

Олег вскрикивает и бежит опрометью, сам не зная куда…

Только к утру вышел он к крепостным воротам. Викинг, увидев его, сказал облегченно:

— А мы уж в розыск хотели посылать, конунг. Гонец прискакал ни свет, ни заря: новгородское войско идет!

Перед его теремом собрались сотские и десятские, в полном вооружении, серьезные и сосредоточенные. Он тотчас пришел в себя, стал привычно отдавать нужные приказы.

Скоро викинги вышли из Ладоги. Олег еще ранее несколько раз проезжая дорогу на Новгород, приметил ряд удобных позиций и теперь в уме прикидывал, какую из них выбрать. Он знал, что новгородцы соберут большое войско, наверняка в несколько раз превосходящее норманнское. Поэтому надо было выбрать такую позицию, где бы противник смог атаковать только в лоб, не имея возможности обойти, ударить в бок или сзади. Тогда толпы славян ему не страшны, с железным строем его викингов им не совладать.

Войско шло целый день, заночевало в лесу, а утром двинулось дальше. Скоро прискакали разведчики, сообщили, что новгородцы встали недалеко и ожидают приближения норманнов. Олег поскакал вместе с ними, чтобы осмотреть позицию.

То, что увидел, очень удивило его. Новгородцы заняли узкую полосу луга между рекой Волхов и длинным озером, которое славяне называли старицей. Она была длинной и неширокой, заросшей камышом. Ладно, если бы на той стороне ее рос лес, в котором славяне могли спрятать засаду и ударить во время сражения. Но на противоположном берегу расстилались просторные луга, а лес рос столь далеко, что о засаде не могло быть и речи.