Василий Седугин - Князь Олег

Тогда Клям вкрадчивыми шагами приблизился к хозяину, присел на стул и сказал приглушенным голосом:

— От Вадима я. Кланяется он тебе и сообщает, что жив и здоров.

Будимир вздрогнул, немигающе уставился на гостя. Потом встал, подошел к двери и выглянул наружу. Убедившись, что в коридоре никого нет, закрыл плотно дверь и наложил крючок. Вернулся за стол, спросил негромко:

— Где он обосновался?

— На Мста-реке.

Будимир откинулся на спинку стула, проговорил удовлетворенно:

— Места там хорошие. Дремучие леса и непроходимые болота. Много ли у него народа?

— Пока три сотни. Но подходят еще. И по селениям окрестным почти столько же наберется.

— Неплохо, неплохо… Что ему надо от меня?

— С едой у него нормально. Охота много дает, да и местные жители делятся. Но с оружием совсем плохо.

— На днях организую две телеги. Проводника дашь или сам пойдешь?

— Есть человек.

— Тогда готовь его. Как будем связь держать?

— Пусть кто-нибудь от тебя ко мне в лавку будет захаживать.

— Слугу на входе запомнил? Вот он и будет.

Они поговорили еще и расстались.

Ведя разговоры с покупателями, Клям постепенно выделил с полтора десятка парней и мужиков, которые выражали недовольство правлением Рюрика. В один из праздничных дней он пригласил их к себе на обед. Едва выпили по бокалу медовухи, как начался горячий разговор.

— Нет, вы только подумайте, кто правит нами! — с возмущением проговорил плотник Дубыня, двадцатилетний невысокий крепыш с живыми глазами. — Он даже богов наших толком не знает! Главного бога, громовержца, и того обозвал каким-то именем, даже не выговоришь!..

— Вот-вот! А я как-то прохожу по пристани, он там с норманнами прогуливается, чего-то высматривает, — прервал его сосед, мужик лет тридцати, как видно кузнец. — Слышу, говорит: «Придет время, и нас заберет с собой богиня Моржана». Это, какая-такая Моржана? Есть у нас, словен, одна богиня смерти, зовут ее Мораной. А он — Моржана!

— Чужой!.. Пришелец!.. Не наших кровей человек!.. — раздалось с разных сторон.

— И братается только с норманнами. Они у него и в дружине, и в Боярском совете, и друзья у него почти все норманны… — говорил кто-то с дальнего конца стола, бородатый, длинноволосый, похожий на жреца.

— Один Олег чего стоит! С застывшим лицом, неподвижным взглядом. Как будто души нет в человеке…

— А он у него на первом месте!

— Говорят, родственник!

— Сестра его за Рюриком…

— Так он шурин ему!

— В общем, два сапога пара!

Тут разговор стал общим. Высказывались, не соблюдая очереди и звания, порой все разом. Начался настоящий галдеж.

— А вы заметили, как он говорит? Вроде бы по-нашему лепечет, но все равно как-то пришептывает, вроде как коверкает наши слова…

— Нет, нет, не наш человек!

— Поэтому и на народ наш, и на обычаи наши ему наплевать!

— Вече решил загубить!

— Народовластие наше под княжеский каблук намеревался положить!

— По домам хочет нас загнать и править единолично!

— А дань, какую наложил?

— Мы после смерти Гостомысла вообще ничего не платили…

— Неправда!

— Да чего там! Крохи отдавали…

— А тут — гони десятину!

— Чтобы он себе пузо нажирал!

— И нажрет! С его-то наглой рожей!

— От него всего жди!

Долго еще горячились собравшиеся, дорвавшись до даровых еды и медовухи.

О местоположении отряда Вадима Рюрик узнал случайно. Был у него в дружине воин Вольник, заядлый охотник. Отправился он однажды на лодке в свои любимые охотничьи места по реке Мете, высадился на берег и углубился в лес, где водились особенно породистые, с серебристой шкуркой соболи. Он прошел наверно с полчаса, убил несколько зверюшек и вдруг впереди увидел шалаш, потом другой, третий… Сначала подумал, что это какая-нибудь охотничья артель забрела, но когда пригляделся, то понял, что живут тут военные люди: на деревьях развешаны щиты, мечи, доспехи и прочее снаряжение, шкурок промысловых почти не видно, зато забито несколько кабанов и лось; мясо их разделывали возле костров. Пока пытался сообразить, кто мог обосноваться в такой глуши, как увидел бывшего посадника новгородского Вадима.

Этого высокого роста, со здоровенными руками, плотным брюшком и круглым лицом человека Вольник узнал бы среди тысяч людей, потому что неоднократно им дел и на вече и на улицах Новгорода, и даже как-то перекинулся с ним несколькими словами. Значит, вот куда забился этот неугомонный человек, вот откуда намеревался нанести внезапный удар по своему врагу!

Вольник причислял себя к новой власти, поддерживал ее, потому что входил в число обеспеченных людей, которых Рюрик одаривал и подарками, и землей с крестьянами. Поэтому со всеми предосторожностями вернулся к своей лодке, по течению быстро добрался до Ильмень-озера, а оттуда — в Новгород. Выслушав дружинника, Рюрик немедленно послал за Олегом.

— Бери пять сотен конных воинов, — приказал он ему, — и следуй за охотником, он тебе покажет дорогу к логовищу Вадима. Не теряй ни минуты времени, накрой их внезапно, пока они не ожидают нападения. Громи безжалостно, убивай на месте, не давай рассеяться по лесу. Что касается Вадима, то привези его мне живого или мертвого. Пока он жив, покоя нам не будет. Выполняй приказ немедленно и нигде не задерживайся!

Уже через час полтысячи всадников выехали из Новгорода и направились по торговой дороге в булгарские и хазарские земли. День был солнечный, дождей не было с неделю, кони шли споро. Впереди ехали Олег с Вольником.

— Неужели ни одного дозорного не поставил Вадим? — удивлялся Олег.

— Я сам был поражен! Хоть бы для вида кого-нибудь выделил…

— Но почему? Ведь неглупый человек!

— Неопытный! Сроду в лесу не воевал. Думает, уйду в самые дебри и болота, никто никогда не сыщет. Заблуждение городского человека! Это только городским лес кажется непроходимым, недоступным и непреодолимым. А для нас, охотников, он дом родной. Я тут вокруг Новгорода все обходил, чуть ли не каждую тропинку знаю…

— А поворот к стоянке не проглядишь?

— Ни в жизть!

По каким-то особым приметам Вольник определил маленькую узенькую тропинку, убегавшую в глубь леса, и отряд свернул на нее. Олег приказал двигаться со всеми предосторожностями.

Спросил охотника:

— Далеко добираться?

— С полчаса.

Минут через десять открылась полянка и на ней маленькая охотничья избушка. Возле нее висели и лежали шкурки животных, копошилась женская фигурка. Олег подъехал поближе. Женщина сидела спиной к нему, занималась выделкой шкурки. Рядом с ней возился мальчик лет семи, забавлялся игрой в кости.

Олег вгляделся в спину женщины, и что-то пронзительно знакомое показалось ему и в ее тонкой, гибкой фигуре, и порывистых движениях. Он верил и не верил…