Кристофер Хибберт - Королева Виктория

На самом же деле оказалось, что персидский шах не такой уж и дикарь, как опасалась королева. Он был довольно высокого роста и при этом совсем не толстый, весьма приятной наружности и чрезвычайно подвижный. Держался с достоинством, но без всякого самолюбования. Поначалу было заметно, что королева чувствует себя смущенной, пока они сидели друг против друга в большой гостиной Виндзорского дворца в окружении британских и персидских принцев и принцесс, но позже она немного освоилась и стала вести себя более раскованно. Этому во многом способствовала и чрезвычайно открытая и добродушная манера поведения персидского гостя. Он же, напротив, не ощущал никакого замешательства и вел себя весьма непринужденно, но вместе с тем и достаточно прилично. Кроме того, шах не демонстрировал никакого желания хватать руками куски мяса и вообще предпочитал есть фрукты и запивать их водой со льдом, которую подносили ему его слуги. Одежда шаха была вся увешана драгоценными камнями, и даже вместо пуговиц на его экзотическом халате ярко сверкали крупные рубины. Пышный головной убор был просто усеян огромными бриллиантами, а на эполетах мерцали не меньшего размера изумруды.

Правда, и королеве было чем похвастаться. Она надела самое дорогое платье, украшенное бриллиантами и жемчугом. На ее короне красовался самый крупный в мире бриллиант «Кохинор». Поэтому, когда со временем королева сообразила, что персидский гость так и не смог перещеголять хозяйку, она понемногу успокоилась. По совету принца Уэльского королева посвятила шаха в рыцари ордена Подвязки, хотя он и был мусульманином, а он, поцеловав королеве руку, преподнес ей два персидских ордена, украшенных большим количеством драгоценных камней. При этом великий визирь шаха деликатно придерживал корону королевы, чтобы она не упала на пол. Кроме того, королева подарила шаху свою миниатюру в бриллиантовом обрамлении, которую, как ей позже рассказывали, персидский шах прилюдно поцеловал перед отъездом из Виндзорского дворца. Однако для королевы самым приятным было то, что во время обеда в Дубовом зале дворца, когда оркестр из волынок играл приятные шотландские мелодии, шах сообщил ей, что в его библиотеке есть ее книга «Листы из журнала о нашей жизни в Шотландии», которую шаху специально перевели на персидский язык.

«Я не просто расстроилась, я рассердилась. Никак не ожидала, что моих фрейлин будут уводить у меня из-под носа».

Такие волнения, которые королеве пришлось пережить во время визита персидского шаха и турецкого султана, происходили в Виндзорском дворце крайне редко. И все же к 1873 г., когда ее посетил шах, ей каким-то образом удалось преодолеть почти все печальные последствия утраты мужа. Королева стала чаще улыбаться, иногда даже весело смеялась, снова начала записывать в дневник самые разнообразные веселые истории, приключившиеся с ней во дворце или за его пределами. Кроме того, она опять играла на фортепьяно, хотя все мелодии были довольно грустными, а ее письма старшей дочери стали не такими тоскливыми. Она даже вернулась к своим любимым танцам, хотя танцевала как «кастрюля» (по выражению немецкого принца, который плохо знал английский язык и не мог высказаться более деликатно). Королева теперь с удовольствием рассказывала придворным смешные истории, вызывая всеобщий смех. Так, например, однажды она рассказала, как когда-то ночью открыла окно и выглянула, чтобы полюбоваться звездным небом, а стоявший под стеной дворца стражник решил, что это одна из служанок, и «начал осыпать ее весьма специфическими нецензурными выражениями. Королева сразу же закрыла окно, но потом долго смеялась над этой историей». Иначе говоря, королева даже в таком возрасте оставалась по-прежнему симпатичной и обаятельной, а Рэндалл Дэвидсон называл ее «просто неотразимой».

Однако воспоминания о покойном принце Альберте все еще доставляли ей немало душевных переживаний и не позволяли вернуться в прежнее беззаботное состояние. Принц-консорт всегда требовал от супруги высокой морали в отношении к другим людям, и она старалась следовать этому совету в делах и в мыслях. Чтобы полностью удовлетворять ее строгим требованиям, те люди, которые по рождению или по должности вынуждены были вступать с ней в контакты, старались быть не только предельно честными и откровенными, но и не чувствовать за собой никакой вины за прошлые прегрешения. Другими словами, своими действиями и поступками им необходимо было подтверждать те правила, которые королева установила для придворных. Джентльмены, к примеру, всегда должны быть одеты в черный фрак, причем не только в Виндзоре, но и в Осборне и Балморале. А фрейлинам строго-настрого запрещалось принимать в своих комнатах мужчин, даже если это были родные братья. Все развлечения должны были происходить в гостиной комнате на первом этаже, и фрейлинам наказывалось вести себя как самым благовоспитанным светским дамам, причем не только на словах, но и на деле. Так, например, одна из фрейлин как-то пожаловалась королеве на ревматические боли в ногах. Королева посмотрела на нее укоризненно и сказала, что в годы ее юности настоящая леди не могла признаться вслух, что у нее «есть ноги». Другая фрейлина, которая слишком увлекалась косметикой, тоже вызвала нарекания со стороны королевы. «Даже дорогой генерал Грей может подтвердить мои слова», — строго заметила королева, обращаясь к фрейлине. Однако когда генералу передали ее слова, он недовольно насупился и сказал, что «дорогой генерал Грей» ничего подобного делать не намерен, так как ничего не смыслит в подобных делах.

Помимо безупречного поведения, восьми фрейлинам королевы требовалось еще много чего для соответствия своему высокому положению. Они получали 300 фунтов в год и были разделены на пары, каждая из которых должна была проводить с королевой не менее трех месяцев в году. При поступлении на эту важную придворную должность они, как правило, подвергались строгому допросу. Так, например, Мари Адин при назначении ответила на следующие вопросы:

«1. Могу ли я говорить, писать и читать по-французски и по-немецки?

2. Умею ли играть на пианино и смогу ли играть дуэтом с принцессой Беатрисой?

3. Могу ли ездить верхом?

4. Была ли я помолвлена раньше и собираюсь ли выходить замуж в ближайшее время?»

Среди прочих требований особое внимание уделялось умению шить и вязать на спицах, рисовать и хорошо знать правила самых разнообразных карточных игр. От фрейлин требовалось умение вести светские разговоры, поддерживать беседу, развлекать гостей за обеденным столом, ухаживать за королевой и составлять ей компанию в прогулках пешком и на лошадях. Кроме того, они должны были быть предельно честными и никогда не вести дневник, куда могли попасть сведения о внутренней жизни королевского двора.