Кристофер Хибберт - Королева Виктория

На самом деле кронпринцесса уже давно предприняла все меры предосторожности и во время торжественного юбилея попросила мать сохранить у себя важные документы, которые могли бы нанести вред и ей, и императору Германии, если бы попали в руки нечестного человека. Таким образом, все секретные бумаги были переправлены в Англию еще в начале лета 1887 г. и оказались в надежном месте. Королева охотно согласилась помочь дочери, и в июле того же года три огромных деревянных ящика были доставлены кронпринцессой в Виндзорский дворец. А в мае следующего года туда же был отправлен и четвертый ящик с важными документами. Кроме того, многие документы были вывезены из Германии с помощью британского посла в Берлине, которому сообщили, что там хранятся семейные драгоценности кронпринцессы,

Против воли своей матери новый император Германии приказал провести вскрытие тела покойного отца и завершить медицинское исследование причин его смерти. Вслед за этим юный кайзер дал свое согласие на публикацию провокационного по духу памфлета, в котором всячески подчеркивались заслуги немецких врачей, а ответственность за преждевременную смерть императора возлагалась на англичан. «Английские доктора убили моего отца, — безапелляционно заявил кайзер перед всей страной. — Они искалечили мне руку и сделали все возможное, чтобы погубить отца. И во многом это произошло из-за того, что вокруг моей матери нет ни единого немца!» [60].

Королева также пришла к выводу, что ее внук просто «сумасшедший, как и Гладстон. Его отношение к матери возмутительно. Она терпеть его не может и часто идет на открытый конфликт с сыном». Королева была вне себя от возмущения и говорила лорду — президенту Тайного совета Крэнбруку, что расценивает поведение внука как «омерзительное». Он, «кажется, мнит себя гениальным политиком и сверхъестественным повелителем страны».

«Замужняя дочь должна жить со мной, а не оглядываться по сторонам в поисках помощи и поддержки...»

Когда вторая дочь королевы Виктории, принцесса Алиса, попыталась убедить мать в том, что та должна покончить раз и навсегда со своим затворничеством, она тем самым навлекла на себя такие же горькие упреки со стороны матери, которые сыпались и на ее министров. Королева в самом резком тоне заявила дочери, что живет так, как считает нужным и удобным для себя, а в противном случае она просто не сможет исполнять возложенные на нее обязанности. «Мне нужно, — убеждала она, — самой формировать свою жизнь и делать все по-своему».

Когда умер ее отец, Алисе едва исполнилось восемнадцать, лет, она была довольно хорошенькой, милой и симпатичной, девушкой, близко к сердцу принимавшей все, что происходило в это время при королевском дворе. Она понимала, что мать убита горем и находится в отчаянном положении, и именно поэтому спала в комнате матери, принимала от ее имени министров и делала все возможное, чтобы хоть как-то утешить несчастную женщину. А королева так быстро привыкла во всем полагаться на поддержку дочери, что чуть было не умерла с горя, когда примерно через полгода после смерти принца-консорта принцесса Алиса собралась замуж за принца Людвига IV Гессен-Дармштадтского. Она почувствовала себя вдруг настолько одинокой и несчастной, что поначалу воспротивилась этому браку и лишь потом смирилась с потерей очередного ребенка, выразив на прощание единственное пожелание, чтобы дочь как можно чаще навещала ее вместе со своим мужем. «У Людвига, — говорила она дочери, — нет никаких срочных обязанностей, которые могли бы помешать ему расстаться с домом хотя бы на некоторое время».

В течение долгого времени королева убеждала Алису в том, что она не должна спешить выходить замуж, пока ее не заставят определенные обстоятельства. Она считала дочь самой милой, доброжелательной и отзывчивой из всех своих детей и даже представить себе не могла, как будет жить без нее. «Я не позволю ей выходить замуж, — писала она королю Леопольду в апреле 1859 г., — насколько хватит моих сил». Но потом принцесса познакомилась с принцем Людвигом, и все изменилось. Правда, лорд Кларендон считал принца «скучным» человеком, воспитанным в «скучной и неинтересной семье», в «скучной и неинтересной стране», однако принцесса Алиса придерживалась иного мнения, а королева была просто в восторге от будущего зятя. Для нее он был добрым, скромным и хорошо воспитанным молодым человеком, который слишком заметно краснел при одном, лишь упоминании имени своей будущей жены. Он показался ей «приятным, веселым, довольно остроумным и к тому же весьма любознательным человеком, который проявлял интерес к самым разнообразным вещам и был неплохим собеседником».

Правда, герцогиня Кембриджская сочла его неподходящей парой для прекрасной принцессы, но королева резонно заметила, что «самые подходящие браки» далеко не всегда оказываются самым счастливыми, а чаще всего вызывают со временем массу разочарований. Лучше тысячу раз подумать, считала она, чем опрометчиво выйти замуж, а потом горько сожалеть об этом. Она давно была уверена: ни в коем случае нельзя выходить замуж просто ради брака. Это правило она вдалбливала своим детям всю жизнь, а потом с такой же настойчивостью высказывала подобную точку зрения своим внукам.

«Я очень хорошо знаю, — писала она Виктории, дочери принцессы Алисы, — что ты не хочешь вступать в брак ради самого брака. Я уверена, мое дорогое дитя, что ты никогда не пойдешь на это, а твоя мама просто сходит с ума от такой перспективы. Но это немецкий образ мыслей... Я уже говорила твоему дорогому папе, что ты еще слишком молода для этого и что твоя первейшая обязанность заключается в том, чтобы оставаться с ним и быть добропорядочной «хозяйкой дома», как это делают многие старшие дочери, когда Господь отнимает у них любимую мамочку».

Однако когда подошел день бракосочетания принцессы Алисы, королева не стала скрывать, что ужасно боится этого. Как и во время свадьбы принца Уэльского, она пряталась от посторонних глаз и утешалась в обществе своих четырех сыновей, которые постоянно окружали ее в Осборне. Однако 1 июля 1862 г. свадебная церемония все же вынудила ее показаться на людях. После свадьбы королева долго плакала, а потом написала письмо дочери, в котором пожаловалась на свою судьбу и еще раз выразила пожелание, чтобы она как можно чаще бывала в Англии. Тем более что, по ее мнению, в этом самом Дармштадте ей просто нечего делать, а со стороны Людвига и его семьи было просто непозволительным эгоизмом держать при себе принцессу Алису. Иначе говоря, она должна быть с матерью ровно столько, сколько позволят ей семейные обстоятельства. «Замужняя дочь, — писала она, — должна жить со мной, а не оглядываться по сторонам в поисках помощи и поддержки и изнывать от тоски по родительскому дому».