Радий Фиш - Спящие пробудитесь

Ставро с Доганчиком глядели на богатыря во все глаза.

Подтянув камень кверху, силач крикнул товарищам: «Держать!» И высвободился из лямки. Те, что внизу, осели под тяжестью камня, рычаги на их плечах прогнулись. Те, что наверху, едва удерживали веревки.

Силач подбежал к камню, подвел под него плечо, поднатужился. Глыба медленно встала на предназначенное ей место.

— Дех, скотина неразумная! — услышали мальчишки за спиной голос погонщика. — Силы много, ума не надо!

Тот, кого погонщик назвал Скалой, будто не слышал. Молча направился к мулам. Отцепил постромки, приладил к подвезенной глыбе свою лямку. Мимоходом, чуть шевельнув бедром, задел погонщика. Тот отлетел шага на три, зацепился за куст, упал.

— Потише, бугай!

Скала не ответил. Впрягся в лямку. Сам потащил камень к слегам. Погонщик поднялся. Отряхивая порты, поглядел вслед силачу и протянул с притворным изумлением:

— Аллах! Аллах! Надо же даровать одному человеку три ишачьих силы и ни капли смысла!

На лицах заиграли улыбки.

— Ты бы шевелился быстрей, Козел Боевой, — заметил каменщик, — чем шутки бестолковые затевать!

— Эх, милок! Мастер ты, мастер, а того не ведаешь, что без моих шуток Скала заснет на ходу, как осел Ходжи Насреддина. Не слыхал, как ишак у него задремал средь дороги и ни шагу, хоть убей? Шел мимо мастер вроде тебя, только не каменщик, а лудильщик. Видит — беда. И говорит: могу, дескать, помочь. Смажь ему под хвостом скипидаром, побежит как миленький. Сказано — сделано. Осел взревел — только его и видели. Как же теперь его догнать, пригорюнился Ходжа. Тем самым способом, говорит лудильщик. Сказано — сделано. Ходжа как пустился бегом и остановиться не может. Домчался до своего двора, носится вокруг дома. Выскочила жена. Что, мол, стряслось, куда ты несешься? Некогда мне с тобой растабарывать, кричит Ходжа на бегу. Хочешь со мной поговорить — обратись к лудильщику.

Смех разобрал рабочую братию. Побросали рычаги, веревки. Один на землю упал от хохота. Скала смеется. И каменщик не выдержал.

— Ах, чтоб тебя, шута…

— То-то же, — проворчал погонщик, подбирая постромки. — А то все Козел да Козел!..

Скала перевел дух и снова впрягся в лямку. Подручные взялись за гужи да ваги. Как ни старались, глыба ни с места.

— Трех ишачьих сил на сей раз маловато, — радостно заголосил погонщик. — Видать, без меня не стронуть.

Богатырь откликнулся на удивление добродушно:

— Верно, Козел Боевой. Ты нас смехом обессилил, тебе и помогать. Только не кудахтай, что курица: прежде, чем яйцо снести, на всю деревню шум поднимаешь.

Боевой Козел подбежал к слегам, поплевал на руки. Уперся в камень.

— Взяли!

Глыба не шелохнулась. Силач, давно приметивший восхищенные взгляды мальчишек, поманил их пальцем:

— Давайте сюда!

Мальцы подлетели с готовностью. Он сгреб их одной рукою, посадил к себе на плечо. Навалился всем весом на лямку — они услышали, как его спина налилась железом. И глыба пошла, пошла вверх по полозьям.

Когда камень привалили на место, Скала ссадил мальчишек с закорок. Потрепал по щеке одного, другого. Огромной, как у медведя, лапой.

— Молодчики! Без ваших сил одной козлиной было б мало!..

— Глядите, братья, никак Гюндюз-алп скачет?

От тени рожковых деревьев на другом краю ущелья отделилась ватажка всадников.

— За работу! — призвал старший каменщик.

Скала взялся за лямку, крестьяне за рычаги да веревки. Боевой Козел собрал постромки, погнал мулов к каменоломне.

Гюндюз осадил коня у самых слег.

— Много ли осталось, братья?

— Два камня уложить. А потом раствор, — ответил каменщик.

— Не выйдет. Враг в фарсахе отсюда…

Работники остановились.

— Всем, кому нужно, стоять по местам. Остальным — дай бог ноги!

Видно, Гюндюз привык больше слушать, чем говорить. Движения скупы, губы плотно сжаты. Окинув зоркими, немигающими, как у беркута, глазами ущелье, спросил:

— Из деревни все ушли?

— Еще с вечера, — отозвался кривоносый седоусый грек в синей рубахе. — Только вот теща его, — он показал на молодого крестьянина с рычагом, — заартачилась. Говорит, и в османском войске люди. Что они сделают старухе немощной?.. А с нею и жена его осталась.

Гюндюз стиснул зубы. В ушах его снова зазвучали слова Абдуселяма, сказанные на последнем совете: «Вторую деревню без боя оставляем на поток и разграбление. И обе греческие. Как бы их душу враг не попутал!» Деде Султан ответил тогда: «Главное — люди были бы живы. А разобьем врага, деревни всем миром отстроим. Так и скажи тем, кто смущается».

Конь закрутился под Гюндюзом. Видно, ненароком прижал ему бока. Он развернул коня на месте. Подъехал к парню, застывшему с рычагом на плече.

— Враг пощады не знает… У тебя времени в обрез. Чтоб спасти жену. — Оглянулся на своих всадников: — Омер! Поможешь ему! Вернетесь по верхней тропе. К камнемету!

От ватажки отделился длинный туркмен на темном с белой лысиной коне.

— Будет сделано, брат Гюндюз!

Обогнул стенку, поставленную близко к проходу, показался за преградой, подскакал к слегам с той стороны. Обрадованный крестьянин взбежал на стенку, вскочил коню на круп. Гюндюз махнул рукой страже. Загородку оттащили с дороги, и конь с туркменом и греком на спине застучал копытами навстречу османскому войску, чтоб вскоре свернуть вправо, к видневшимся на склоне домикам деревни Балыклыова. Оставшиеся долго следили за ним взглядом.

— А ты как сюда попал, сын Хатче-хатун? — раздалось над головами мальчишек.

— Привел доброезжую кобылицу, — по-взрослому, без смущенья ответил Доганчик. — Разве ты, Гюндюз-алп, не велел привести тебе всех лошадей?

— Велел. Да не сюда же!

Гюндюз понимал: мальчишки, как всегда, летят на огонь, что мотыльки. Но что он скажет своему старому другу Догану, сражающемуся в горах Джума, как взглянет в лицо предводительнице сестер Истины, если с их сыном что-нибудь стрясется? Гюндюз рассердился, спросил грозно:

— А это еще чей?

Ставро потупился. Залился краской. И ни слова. Молчит, как соловей, наевшийся тутовника.

— Мой друг Ставро, — ответил за него Доганчик. — Сын артельщика рыбацкого!

— Гюндюз-алп! Гюндюз-алп! — позвал один из всадников.

Все оглянулись. На верхнем ярусе приспособленного под крепость гребня взлетал и опускался белый бунчук на длинном копье. Дозорные заметили передовой отряд османского наместника.

— Лишние по двое на коня! И в горы! — приказал Гюндюз. — Остальные по местам! — Он обернулся к богатырю. — Тебя, Скала, ни один конь далеко не унесет. Ступай, пока не поздно, верхней тропой к камнемету. И этих возьмешь с собой. — Он кивнул на мальчишек.

— Дозволь и его взять, — взмолился Скала, указывая на еле видного из-за высокорослых ослов погонщика.