Валентин Рыбин - Огненная арена

Парни замолчали, потому что говорить о таких сложных понятиях, как революционное движение, никто из них не посмел. Только один робко, вполголоса, заключил:

— Ай, сам шайтан не разберется в русских порядках. Но я думаю, если русские босяки начали требовать богатство у своих хозяев, значит и дехкане доберутся до своих баев.

— Хоз, дурачок, придержи длинный язык! — тотчас вмешался один из сыновей ишана, сидевший сбоку.

— Ай, чего молчать… Бедный с бедным, богатый с богатым. Мусульманин он или христианин — не имеет значения.

Высказавшись, парни принялись наблюдать за ходом скачек. Очередная восьмерка скакунов уже про» скакала полкруга и приближалась к зрителям. Ратх, прикрыв глаза полями шляпы, тоже стал смотреть на всадников. Но разговор об отце и брате и то, как они бесчеловечно обошлись с ним сегодня, отстранив от состязаний, вывели его из равновесия. Да что там сегодня? А тогда, когда вернулся он с похорон? Черкез первым подскочил к нему и с силой ударил по шее. Ратх не устоял на ногах. А когда поднялся и бросился на Черкеза, тут выскочил с ружьем отец, и, ругаясь, выстрелил. Если б не Нартач-ханым, может быть уже и не было бы на свете Ратха. Заряд попал в землю. Оглушенный и перепуганный, Ратх бросился к воротам, а Каюм-сердар прокричал ему вслед: «Убирайся вон, мужицкий выкормыш, чтобы ноги твоей не было в моем доме!» С тех пор прошло почти три месяца, и Ратх ни разу не заглянул в родной дом. Жил он здесь, на конюшне, вместе с конюхом Никифором. Иногда ночевал у Романчи. Но сейчас клоуна в Асхабаде не было, уехал на лето в Ростов, и Ратх спал на сеновале или на топчане, что стоял возле конюшни. Обо всем, что творилось в родном доме, ему рассказывал Аман, с которым он виделся чуть ли не каждый день. Аман же приносил ему пищу. А вообще-то Ратх с Никифором готовили сами обед. Аман в скачках сегодня тоже не участвовал, но по другой причине. Еще неделю назад он отправился в Джунейд к чабанам, а на самом деле навестить Галию. Вспомнив об отъезде брата, Ратх тотчас подумал о Тамаре. В день, когда Аман собирался в пески, Ратх попросил: «Аман, будешь у чабанов, возьми у них три каракульских шкурки». — «Зачем тебе?»— «Я подарю Тамаре». Аман внимательно посмотрел на него и сказал: «Да ты, как я вижу, любишь ее крепко. Ладно, привезу. Но я на твоем месте умыкнул бы ее». — «Брось, Аман, зто тебе не Галия!» — На том братья и распрощались.

Мысли о Тамаре не давали Ратху покоя: почему она так долго не возвращается из Кизыл-Арвата? Обещала вернуться в сентябре, а шел уже октябрь…

После шестого старта генерал и его приближенные удалились с трибуны. В кресло Уссаковского сел начальник уезда Куколь-Яснопольский, а место губернаторского гостя занял Каюм-сердар. Скачки продолжались. Было еще несколько заездов. Но вот и последний подошел к концу. Начальник уезда вручил приз победителю, оркестр сыграл марш и публика рекой потекла к воротам.

Ратх, стоя на скамье и поджидая пока схлынет толпа, вдруг увидел Нестерова. В сером костюме и соломенной шляпе, он шел под руку с Аризель. За ними — Ксения, Арам и Андрюша. Ратх побежал по скамейке, затем спрыгнул наземь и, пробиваясь сквозь толпу, догнал их у самых ворот.

— Иван Николаевич! — окликнул он. Нестеров оглянулся.

— А, вот ты где! А я тебя потерял из виду. Ну, здравствуй.

— С приездом, Иван Николаевич, — сказал Ратх и подал всем руку.

Тихонько пошли к обочине, где стояли фаэтоны и один дилижанс.

— Почему не участвовал в скачках? — спросил Нестеров. — Что-то не слышал твоей фамилии.

— Ай, поругался со своими, — махнул рукой.

— Что ж, если поругался, то и на коня обиделся? Или седло тесным стало?

— Двор тесным стал. Отец прогнал со двора… За то, что был на похоронах Людвига.

— Боже правый, — возмутилась Ксения. — Ему-то что плохого сделал Людвиг?

— Ему-то и сделал, — сказал Нестеров. — Разве ты забыла, Ксана, что отец джигита — аульный арчин.

— Ах, да…

— Сегодня арчин — завтра царский полковник, — добавил Асриянц.

Аризель с сожалением посмотрела на Ратха и перевела взгляд на Нестерова:

— Ванечка, но где же он живет, если его прогнали из дому?

— Законный вопрос, — согласился Нестеров. — Есть у тебя квартира, Ратх? Где ночуешь?

— Здесь, на конюшне, — отозвался он.

Все засмеялись. Аризель удивленно раскрыла глаза:

— Прямо на конюшне?

— На сене.

Нестеров сделался строже, в глазах у него появилась озабоченность.

— Пойдем с нами, что-нибудь придумаем насчет жилья…

К воротам подкатило несколько фаэтонов. Асриянц бросился к кучеру последнего и занял коляску.

— Ксана, иди скорей! Ваня, а ты садись с сестренкой во вторую! — распорядился он.

— Ладно, Арам, поезжайте, — отозвался Нестеров.

— Мы пешочком пройдемся. Погода благодать — прогуляемся!

— Тогда я жду тебя вечером, как договорились! — напомнил Арам, усаживая рядом с собой Ксению. Кучер взмахнул вожжами, и фаэтон покатил в сторону города.

— Ратх, ты когда в последний раз видел Тамару? — спросил Нестеров, беря под руку Аризель и выходя на пешеходную тропу, протянувшуюся к городу через пустырь.

— В июле еще видел, — ответил Ратх.

— Ходил к ней в тюрьму или встречался с ней еще до того, как их посадили?

— В какую тюрьму? — не понял Ратх. Нестеров посмотрел на Андрюшу и спросил;

— Батрачок, ты что, не рассказал джигиту о кизыл-арватском деле?

— Иван Николаевич, да я тоже, как и вы, не видел Ратха все лето. Я же говорил вам, что неделю назад как приехал в Асхабад.

— Посадили Тамару, — произнес задумчиво Нестеров. — И не только ее. Почти вся организация эсдеков Кизыл-Арвата в тюрьме.

— Да Тамара сама виновата, — запальчиво сказал Андрюша. — Когда хоронили слесаря Моргунова, она налетела на полицмейстера: «Катись, говорит, отсюда, фараон проклятый! Вы, говорит, в Асхабаде, на похоронах Стабровского держали нас под штыками, и здесь не даете как следует похоронить боевого нашего товарища». Полицмейстер пригрозил ей, а ночью пришли с обыском и арестовали.

— Ты разве не мог ее выручить? — огорченно спросил Ратх. — Ты же рядом с ней был?

— Да я скрылся вовремя! — закипятился Андрюша. — Иначе бы и меня взяли. Там же целое дело было. — Ратх, Тамару арестовали не за этот случай, — пояснил Нестеров. — Все гораздо сложнее. Батраков получил из Баку решение нашего третьего съезда о курсом на вооруженное восстание. Кизыларватцы начали готовить бомбы и самопалы. Все шло хорошо, но сплоховал Моргунов. Зашел в трактир с бомбой в кармане. Пока пил пиво, бомба прямо в кармане у него взорвалась. Так, Андрюша, я говорю?

— Да, Иван Николаевич, прямо в кармане, — подтвердил Андрей. — Моргунов погиб и полицейские сразу бросились к нему на квартиру. Произвели обыск. Нашли ведомость по уплате взносов за последние два месяца. По этой ведомости узнали фамилии всех ки-зыларватских эсдеков. Тамару арестовали самой последней, за оскорбление личности. В списках ее фамилии не было: она же у нас здесь, в Асхабаде, значится. А когда сделали у нее дома обыск, то нашли письма от Стабровского…