Абузар Айдамиров - Долгие ночи

Маккал не заметил, как въехал в село. Пустым показался ему Гати-Юрт. Улицы как будто вымерли. Только кое-где, прижавшись к заборам, сидели на бревнах старики и тихо переговаривались.

Ни смеха не было слышно, ни острой шутки. Даже собаки не лаяли, а высунув языки, печально взирали на прохожих.

* * *

Аржхи переводится с чеченского как Черная река. В сущности же это крошечная речушка на дне глубокого оврага, заросшего пустым лесом и кустарником. Она почти незаметна, только в тихую погоду и услышишь ее неторопливый говорок. Летом вода в ней ледяная, а зимой теплая, так как много родников питает ее. Она и образовалась-то из них. Основной же источник находится на горе Шал-Дук, он выбивается из-под многовекового бука. К одному из таких родников и направился Арзу, чтобы напоить коня и совершить полуденный намаз. Он спешился, бросил повод на шею коня и по крутой узкой тропинке сбежал вниз.

Вороной конь с белой звездочкой на лбу и белыми чулками на ногах, не отставая от него ни на шаг, тыкался мордой в спину, звенел серебряными стременами.

У родника Арзу заметил женщину и остановился в раздумье.

Приподняв черное платье до колен, женщина мыла у ручья ноги.

Взгляд его на миг задержался на гибкой спине, на оголенных смуглых икрах. Вороной, словно угадав намерение хозяина, фыркнул. Женщина испуганно вскрикнула и обернулась. Арзу узнал Эсет. Глаза его расширились, а брови, как крылья черной ласточки, взлетели вверх. На красивом лице — и испуг, и удивление, и… радость. Арзу растерялся. Эсет опустила платье и спрятала голые руки за спину. Арзу подумал, что она нисколько не изменилась, по-прежнему хороша, только глаза немного потемнели, вернее утратили прежний блеск.

— Эсет? — он не смог скрыть своего замешательства. — Извини, я… не думал… пришел коня напоить… Не буду мешать…

пойду…

Он уже взялся было за поводья, но, услышав голос женщины, замер.

— Арзу, не уходи! — прошептала она.

Ему же показалось, что Эсет крикнула. Он обернулся. Эсет потупилась:

— Побудь… немного… рядом со мной.

— Что скажут люди? — спросил он.

— Я тебя много дней ждала… хотела поговорить…

— Будь разумней. Ты же замужем…

Голос его дрогнул. Зарубцевавшаяся было рана открылась вновь.

Ведь уже пять лет прошло. Он старался не думать об Эсет, выкинуть ее из сердца. За все эти годы он ни разу не встретился с ней, ни разу не услышал ее голоса. Он стал вроде бы забывать ее, и на время утихла сердечная боль, прошла и обида.

— Прошлое не вернешь, Эсет. Ты чужая жена…

— Но ты ведь не знаешь, почему? — с отчаяньем в голосе воскликнула она, и слезы выступили на глазах.

— Знаю… — жестко ответил Арзу. — Только и я бы не меньше помогал твоей семье, чем помогает Гати…

— Ты не мог! Не мог! Ты был далеко… С Бойсангуром… А у меня не было другого выхода. Но пойми, какая мука жить с нелюбимым человеком! Меня утешало, что ты все-таки был где-то рядом, иногда я могла тебя видеть… Теперь и эту радость у меня отнимают…

— Судьба, Эсет… Но и Гати не виноват, что он стал калекой…

— Я не потому его не люблю. Ты… был у меня и ты остался…

Только одного тебя…

— Терпи… Но не оскорбляй Гати. Он хороший человек.

Эсет встрепенулась. Она гордо вскинула голову и в упор посмотрела на Арзу.

— Как ты мог подумать, что я изменю мужу! Да сгореть мне в огне… Я верю тебе. Поверь и мне… Прощай, Арзу! Возможно, на том свете Аллах и соединит нас.

Резким движением Эсет поправила съехавший платок, взяла кувшин и, ступая босыми ногами по камням, направилась в аул.

— Я не хотел тебя обидеть! — крикнул ей вдогонку Арзу. — Я верю тебе… Мы будем вместе… Я ведь тоже еду… туда…

Эсет вздрогнула, уронила кувшин и опустилась на колени…

* * *

Приход весны — праздник для всего живого. Весна несет с собой любовь и счастье. Только сердце Али оставалось равнодушным к весне. Чему радоваться? Жизни, похожей на холодный пасмурный день? Хотя к кому-то, наверное, пришли с весною и счастье, и радость, и любовь…

Над головой его широко раскинулись ветви бука. Между крепкими корнями могучего дерева бил родник. Кто-то заботливо обнес его деревянной оградой, а рядом повесил на колышек глиняную кружку. Видавшее виды дерево особенно дорого Али. Тридцать четыре года назад он родился под этим буком.

…Однажды весенним днем пушечные залпы нарушили тихую и мирную жизнь аула. Это генерал Розен сеял смерть в верховьях Аксая. Женщины и дети укрылись в лесу. Мужчины защищали аул.

В их рядах находились его отец и старший брат, четырнадцатилетний Леми. Лишь спустя несколько лет Али узнал, что тогда оставшиеся в живых защитники аула, захватив с собою убитых и раненых, отступили в лес, оставив перед матерью бездыханное тело отца и тяжело раненного Леми. Мать закричала, забилась… В этот страшный день и родился преждевременно Али… Леми заменил ему отца. Но прожил он недолго.

С противоположного склона донеслась протяжная песня:

Не допев песню, голос оборвался.

Да, ему сейчас всего только тридцать четыре года. А кажется, что три жизни прожил. Здесь впервые увидел он небо, здесь началась его жизнь. И всегда чувствовал он себя под открытым небом. И всегда шагал по жизни, как по краю пропасти. А если остался жив, то благодаря бесстрашию и хладнокровию. Больше половины жизни провел в лесах и сраженьях… Война преждевременно состарила его поколение. А детства-то у него почти и не было. Только иногда смутно, как в тумане, проступает в памяти утопающий в зелени аул, над ним бездонное голубое небо, где, распластав широкие крылья, парит орел, высокий обрывистый берег бурного Аксая, где гнездились стаи птиц и где он со своими сверстниками пропадал целые дни. Было ли все это когда-то? Не верится… Долгие годы войны стерли в памяти слишком многое, оставив в душе лишь тяжелый осадок горечи и безысходности…

Конечно, хорошо без войны. Какой бы тяжкой ни была жизнь, но она дана человеку для радости. А чему радоваться сейчас, когда не слышно ни стука топора, ни крика пахарей, ни радостных песен молодежи. Пришла весна, а земля лежит невспаханной.

Многие даже не выходят в поле, не собираются сеять. Одни готовятся ехать в Турцию. Продали пожитки, получили паспорта и ждут известий от инарла Кундухова, который, говорят, тоже едет вместе с ними. А куда деваться тому, кому и продать-то нечего? Таких в ауле немало. И до Турции им не добраться. Что же ждет их здесь? Сибирь? Новая война?

С противоположного склона вновь донеслась протяжная печальная песня. И вновь оборвалась, и вновь наступила тишина, прерываемая лишь пением птиц.