Абузар Айдамиров - Долгие ночи

К его двору пришла добрая треть аула. В большинстве своем женщины, что Мачига особенно раздражало. Он носился между ними то в дом, то из дому, загружая арбу, хотя, собственно, и грузить-то особенно было нечего. Тем не менее арбу следовало набить, пусть хоть рухлядью, закрыть сверху войлоком.

Попробуй, догадайся потом, что там под ним?

Быки стояли, понурив головы, косили глазом на приунывших женщин.

— Вас видеть такими — счастья не будет, — бурчал Мачиг, сердито поглядывая на женщин. — Вы что, хоронить меня собрались? — Он юркнул в дверь и тут же показался вновь, чтобы подать Кюри деревянный поднос и медный котел, почерневший от копоти.

Наконец Мачиг раза три обошел арбу, осмотрел, ощупал поклажу и вроде остался доволен.

— Ну, — крикнул он, — теперь садитесь!

Васал пристроил ребятишек. Средний малыш громко заплакал.

— Ты что, разве мужчины плачут? — прикрикнул на него Мачиг.

Женщины вышли на улицу. Зазу задержалась.

— Ну, все оплакала, женщина? — спросил Мачиг жену.

— Что же с нами будет? — сдавленно вскрикнула Зазу и кинулась на грудь Кабират, самой старшей из женщин, пришедших на проводы.

— Успокойся, Зазу, — утешала Кабират. — Бог не допустит несчастья… Не должен допустить…

Женщины заголосили.

— Хватит, Кюри! Выводи быков на улицу, — сморщившись, словно от боли, крикнул Мачиг.

Арба протяжно заскрипела и медленно тронулась со двора.

В последний раз Мачиг переступил порог родного дома. При виде пустых стен, горло Мачига перехватило. Здесь родились его отец, дед, прадед. Вот из этого окна впервые увидел мир и он, Мачиг. Теперь этот ветхий домик похож на покойника, и окна его напоминают пустые глазницы. Мачиг прошел в сад. На деревьях уже появились цветы, но большинство их стояло подобно скелетам. На их стволах виднелись черные зарубки, сделанные топорами солдат во время разгрома аула.

С другого конца аула до Мачига донесся протяжный распев мужских голосов.

— Прости, Аллах! — Мачиг смахнул со щеки скупую слезу. Утром он уже сходил на кладбище и простился с могилами предков.

— Простите меня! — теперь шепотом произнес он.

Тело Мачига отправлялось в Турцию, душа же навеки оставалась здесь, в родном доме. Кинжалом Мачиг вырезал кусок земли, завернул его в чистую тряпицу и спрятал за пазухой.

— Вот теперь все, — проговорил Мачиг, взглянув на поджидающею его Васала.

Васал потупился. Он понимал Мачига. Тоска по родине не умерла в Васале. Она жила в нем и вместе с ним должна была сойти в могилу…

— Я провожу тебя до хребта.

— Не стоит. Двери, окна и калитку закроешь потом, после нас.

Если не трудно будет, присматривай за домом. Кто знает, как все обернется. Если через год не вернусь, распоряжайся домом по своему усмотрению: хочешь — оставь себе, нет — продай.

Мачиг подошел к женщинам и простился с каждой отдельно.

— Провожайте нас улыбками, — приговаривал он. — За счастьем едем!

— Прощайте!

— Доброго пути!

— Да поможет вам Аллах и пророк его!

— Не забывайте нас!

— Зазу, счастья тебе!

— Счастья всем вам!

Из-за поворота показалась кавалькада всадников. Впереди в высокой каракулевой шапке, низко сдвинутой на лоб, на белом коне важно восседал мулла Шахби. Белоснежная черкеска из дорогого сукна и серебряная сбруя его коня говорили о том, что мулла собрался в дальнюю дорогу. Чуть поодаль от него ехали Арзу, Маккал, Чора и Али. За всадниками тянулись повозки. И здесь арба муллы была первой. Грузная Бежу гордо восседала на ее передке. Рядом с арбой, погоняя волов, ехал Хабиб. За второй волочил искалеченную ногу мрачный Гати. Эсет все никак не могла оторваться от многочисленных братьев и сестер. Все они безудержно рыдали. Наконец она догнала повозку и, не переставая рыдать, пошла с ней рядом.

Арба Мачига пристроилась последней и, немилосердно скрипя колесами, медленно потащилась по пыльной дороге. Угрюмый Кюри шел впереди, ведя быков за налыгач. В повозке среди испуганных детей сидела Зазу с опухшими от слез глазами. Рядом, прикрыв лицо черным платком, семенила Зару. Позади, завершая эту необычную процессию, закинув руки за спину, шли Мачиг и Васал.

— Не послушался ты меня, Мачиг, зря, конечно, едешь, — говорил Васал, — что ж, дело твое.

— Не надо, Васал. Все уже решено, — отвечал Мачиг, не поднимая головы и бессмысленно глядя себе под ноги. — Говорим…

говорим. А душа горит… Не надо…

— Я не верю, что у турок будет легче. Но дай Бог, дай Бог…

— Ты настоящий друг, Васал. Спасибо тебе.

— Если что, то возвращайся сразу.

— Ладно, Васал.

— Без родины — не жизнь, Мачиг. Здесь трудно ли, нет ли, но ты в своем родном доме. Не зря говорят: свой ад лучше чужого рая. Правильно говорят.

— Согласен, Васал, согласен. Лучше жить нищим на родине, чем падишахом на чужбине. Слышал. Но как жить? Ты видел русских здесь; о том, что они творили, тебе не надо рассказывать. Но и Андрея, и Яшку, и Корнея ты знаешь. Очень хорошие люди! Если бы и другие русские были на них похожи, я бы не уехал…

— Не говори так, Мачиг. Ну хорошо… Только ведь из русских-то ты кого видел? Солдат да офицеров. Но русский народ не видел.

И как живет, не знаешь. Ты забыл, что Яшка рассказывал? И про свою судьбу я тебе говорил. Богатые есть везде, они не разбирают, кто ты — чеченец или русский. И в Турции точно так же. Сам убедишься скоро. Не найдешь ты правды, нет ее на свете, Мачиг.

— Мне больно слушать тебя, брат.

— Прости Мачиг.

Минуту-другую они шли молча.

— Как приедешь, обязательно напиши, Мачиг.

— Через кого?

— Может, кто надумает обратно?

— Напишу, Васал.

— А за твоим двором я присмотрю. Сердце подсказывает, недолго вы там задержитесь.

— Все в руках Аллаха.

Передние повозки уже взбирались на вершину балки, откуда провожающие и вернутся обратно. Каждый шаг приближал минуты расставания.

Дорога круто забирала вверх; в том месте, где она переваливала через хребет, Васал заметил пароконную повозку. Около нее стояли трое: один в архалуке и с картузом в руке, двое других в обычной кавказской одежде.

Это были Корней, Андрей и Яков. Вчера, когда в Червленую приезжал Данча, они совершенно случайно узнали от него, что гатиюртовские друзья уезжают сегодня в Турцию. В полночь выехали из станицы и вот еле-еле успели.

Али первым узнал их.

— Арзу, гляди! — радостно закричал он.

— Андрей приехал!

— И Корней!

— А вон и Яков!

Они пустили коней вскачь и вскоре оказались в крепких объятиях друзей.

— Надо же! Не ожидали вас!

— Тайком хотели уехать?

— Как дома, как семьи?

— Наташа и Маруся живы-здоровы?

— Слава Богу. Но я не верю глазам своим. Так это правда, Маккал?

— Да, Андрей. Правда.