Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Мессия

До сих пор смерть представлялась Иосифу похожей на радужное облако в конце изнурительной дороги, восхитительной и неизбежной прохладой, в которой растворится его тело, а душа обретет свободу. Там он встретится с женой, которая умерла три года назад после сорока пяти лет матримониального благочестия. А теперь смерть казалась ему далекой наградой. Судьба – или сам Бог? – повысила ставки. Не сейчас, Иосиф, не сейчас, тебе придется еще пострадать, перед тем как ты заснешь последним – и вечным – сном. Иосиф вздохнул, а вместе с ним вздохнул и ветер зарождавшейся весны. Воспоминания разжигали гнев и согревали кровь. Иосиф вспомнил тот ужасный день, когда он вернулся из Ашкелона, где закупал кедровую древесину. Он это сделал по двум причинам. Во-первых, он был главою Давидова колена, того самого, которому Ирод предоставил привилегию поставлять строевой лес для Храма. Строительство Храма еще не было завершено, нужен был кедр, чтобы сделать из его древесины балки. Во-вторых, Иосиф был плотником. Его выбрали среди тысячи священников, которые тринадцать лет назад получили от Ирода приказание изучить ремесло либо плотника, либо каменотеса, чтобы священную землю Храма не попирали ноги нечестивцев. Иосиф отправился в Ашкелон на неделю, через четыре месяца после того, как уступил уговорам первосвященника и взял Марию в свой дом. После возвращения у него словно открылись глаза: вечером, когда Мария стала убирать со стола после ужина, он заметил, что округлость ее живота, на что он раньше не обращал внимания и приписывал хорошему питанию, не имела ничего общего со здоровым образом жизни. Мария была беременной! Святые небеса, эта негодная девка прелюбодействовала! Ее следует побить камнями!

– С кем встречалась Мария? – спросил Иосиф у сыновей.

Он полагал, что Мария была уже на четвертом месяце беременности, следовательно, она вступила в преступную связь через три-четыре недели после того, как вошла в его дом.

– Она ни с кем не встречалась, – рассеянно ответил Симон. – Зачем ей встречаться с кем-то?

– У вас что, нет глаз, чтобы видеть? – закричал Иосиф. – Она беременная!

Сыновья удивленно посмотрели на отца, чистя зубы сухими веточками мяты.

– Беременная? – повторил Иуда. – Как это могло случиться?

Неужели они лгали? Или тут замешан кто-то другой? Отослав сыновей, Иосиф позвал Марию и принялся грубым тоном ее допрашивать:

– Девочка, в своем чреве ты носишь ребенка. Младенцы образуются лишь после того, как мужское семя попадает в тело женщины. Значит, ты уже не девственница и совершила телесный грех, не будучи связанной брачными узами. Кто он? Я хочу знать!

Мария покачала головой.

– Я девственница, – возразила она.

Какая ложь! Какая наглость! И все же Иосифа терзали сомнения. Он мог бы позвать повитуху, чтобы та осмотрела Марию. Беда в том, что повитуха не станет держать язык за зубами. Если она придет и обнаружит, что Мария беременна, она учинит скандал, едва выйдет за порог его дома, и тем самым сломает ему жизнь. Иосиф медлил, поскольку ему не удавалось ни добиться от сыновей очевидной правды, ни заставить Марию раскрыть ее тайну. А ведь очевидное не утаить!

Иосиф сделал несколько шагов по замерзшей земле перед хлевом. Начал моросить дождь. Иосиф задрожал от холода и плотнее закутал в плащ свое дряхлое тело. Воспоминания не оставляли его. Одна из соседок заметила беременность Марии и распустила о ней сплетни, которые вскоре дошли до ушей Анны, писца Храма. Дома Иосифу было видение: женская голова в виде застывшей кожаной маски с красными веками и глазами ласки. И со ртом карликового сомика. Словно желая усугубить свое положение, Иосиф редко ходил в Храм после того, как сделал столь ужасное открытие. Он до того устал, что хотел, чтобы смерть немедленно освободила его от жестоких нравственных терзаний. Но он был жив, когда Анна постучал в дверь и грозно спросил, почему Иосиф не ходит в Храм. Иосиф был избавлен от стыда лгать, поскольку Анна добавил:

– Это потому, что Мария беременна?

– Да, – ответил Иосиф.

– Это твои проделки?

– Да простит тебя Господь, – прошептал Иосиф.

– Это невозможно скрыть, – сказал Анна.

Конечно, это не осталось тайной. В тот же день первосвященник Симон узнал о случившемся несчастье и сразу же призвал к себе Иосифа. По правде говоря, сначала Симон не поверил собственным ушам. Он никак не мог взять в толк, что почти девяностолетний назорей Иосиф поставил под удар свою репутацию ради удовлетворения, причем мимолетного, плотского желания.

– Она действительно беременна? – спросил Симон у Иосифа.

– Я шесть раз видел мою жену беременной. Даже такие слабые глаза, как мои, не могут меня обмануть. Она беременна. И скажу тебе вот что: она уже на четвертом месяце.

– Ты догадываешься, кто отец?

Иосиф побледнел и резко ответил:

– Нет.

– Возможно, один из твоих сыновей?

– Нет.

Симон грустно вздохнул. Он уважал Иосифа, и Иосиф об этом знал, но закон есть закон. Иосифа взяли под стражу, а служители Храма отправились к Марии, чтобы посадить и ее в тюрьму.

– Мы будем тебя судить сейчас же, – сказал Иосифу Симон, – я не стану созывать всех судей.

Суд действительно собрался небольшим составом. При любых других обстоятельствах Иосиф оценил бы деликатность Симона. Судьи спросили, вступал ли Иосиф в близкие отношения с девочкой. Нет, нет, нет!

Вспомнив это разбирательство, Иосиф покачал головой, склонившись под порывами ветра, и заплакал.

– Господи, за что ты послал мне такое испытание на закате дней моих?!

Весь ужас состоял в том, что судьи были уверены в невиновности Иосифа. И все же они были обязаны его допросить. Судьи задавали вопросы и Марии. Она пришла в замешательство, поскольку, когда ее спросили, была ли у нее близость с Иосифом, она запнулась на слове «близость».

– Что это значит? – спросила она.

– Может, эта девочка слабоумная? – задал тогда вопрос один из судей.

Другой судья, с трудом подбирая слова, был вынужден пояснить вопрос: прикасался ли мужчина к той части тела, с помощью которой она мочится? Мария покраснела, покачала головой и заплакала. После этого уже никто не мог добиться от девочки ни единого слова, поскольку она захлебывалась от рыданий. И вдруг в мозгу Иосифа промелькнула жуткая мысль. Девочка всегда спала как убитая. Однажды ему даже пришлось сильно встряхнуть ее, чтобы убедиться, что она не умерла. Любой мог… Господи, сжалься надо мной!

«Какое счастье, – подумал Иосиф, – что моя жизнь приближается к концу, ведь мне не придется вспоминать об этом слишком долго».

Вдруг он вспомнил, что просил судей принять во внимание его заявление.

– Мария утверждает, что она девственница, – сказал Иосиф.