Мика Валтари - Тайна царствия

Понурив голову, я встал, с трудом сдерживая свою гордыню, и не переставал думать о том, что наследство назаретянина разлетится по всему миру и растеряется, если останется в руках его необразованных учеников. Затем я немного утешился, подумав, что Иисус, должно быть, знал, что делал.

– Возьми ослов и помоги женщинам, – сказал я Натану – Будь им защитником и довези каждую целой и невредимой туда, куда ей нужно, или в Капернаум. Потом можешь отдохнуть, а меня найдешь у термин Тивериады.

Обернувшись, я заметил, что прозревший старик воспользовался моей растерянностью и исчез вместе с сыном. Однако во мне утвердилась уверенность в том, что даже если все люди покинут меня, со мной рядом будет Иисус из Назарета.

– Да пребудет мир со всеми вами! – сказал я.

И той же тропинкой, по которой пришли сюда, мы с Мириной, взявшись за руки, стали спускаться с горы. Оглянувшись в последний раз, я увидел огромное количество людей на горном склоне, они копошились, словно муравьи: одни разыскивали друзей, чтобы поприветствовать их, а другие, устав после бессонной ночи, уже укладывались на земле, укутавшись в плащи, чтобы поспать несколько часов, прежде чем пуститься в обратный путь.

Я вспоминал на ходу все, что произошло сегодня ночью, и мне показалось совершенно естественным, что старик прозрел, а нога его сына срослась так, словно перелома никогда не было. Эти чудеса отнюдь не казались мне удивительными: доброта его была столь велика, что решив явиться своим, он заодно исцелил и всех тех, кто пришел сюда незваным.

Сорок дней истекали, и вскоре он будет в доме своего отца. Я попытался свыкнуться с мыслью, что, несмотря на это, он всегда окажется рядом со мной, как только я к нему обращусь. То, что я видел собственными глазами, было настолько впечатляющим, что мне приходилось в это верить.

Погрузившись в свои мысли и держа Мирину за руку, я брел по тропинке сквозь заросли кустов. Прямо перед нами пробежала лисица.

– Ты, конечно, помнишь, что не одинок! – сказала Мирина.

Я словно очнулся ото сна, и во мне появилась уверенность в том, что назаретянин дал Мирине меня вместо погибшего брата, чтобы она не погибла под ударами жизни. Доверить опекунство сынам Израиля он не мог, потому что они не приняли бы ее; поэтому выбор пал на меня, римлянина. И все это он даровал ей за один-единственный глоток воды!

Затем мне в голову пришла другая мысль, которая привела меня в замешательство: я так ничего и не дал Иисусу из Назарета, тогда как он не переставал ублажать меня, даже предложил мне еду, позволил высушить одежду и согреться у костра на берегу Галилейского моря, если он действительно был тем самым одиноким рыбаком. Теперь, когда Мирина стала моей сестрой, я мог отблагодарить его.

– О Мирина, с этого момента ты мне – сестра, и я никогда тебя не покину! – сказал я – Все, что есть у меня, принадлежит тебе, и попытайся простить мне мои недостатки и тщеславие!

– О мой брат Марк, тебе тоже придется уживаться со мной! – ответила она, сжимая мою руку – Однако расскажи мне. что же все-таки произошло и почему эти три человека так злобно и недоверчиво поглядывали на тебя?

Однако, поскольку посланники приказали держать язык за зубами, я не осмелился рассказать ей о том, чего ожидал от назаретянина и его царства.

– Это были трое из одиннадцати праведников, которым Иисус открыл тайну своего царства, они считают нас скверными язычниками и хотели изгнать, потому что мы не относимся к детям Израиля. Они запретили мне рассказывать о царстве назаретянина. Скажи же, что думаешь ты об увиденном?

Мирина задумалась, а потом ответила:

– Поначалу мы участвовали в жертвенной трапезе, как это делают в Сирии, когда хоронят Адониса, с тем чтобы он вернулся к жизни, однако это не было одной и той же трапезой, потому что Иисус из Назарета, прежде чем воскреснуть, принес в жертву самого себя. Этой ночью я поверила в то, что он действительно Сын Божий. Затем наша чаша оказалась неиссякаемой, а хлеб остался нетронутым, что для меня ничего не доказывает. И все же, когда он взглянул на меня, я возлюбила его всей душой и была готова на что угодно ради него. В этом и заключается его великое таинство, куда более великое, чем те, что существуют у греков или египтян. Думаю, хоть его царство и невидимо, но все же оно находится здесь, и я пребываю в нем даже тогда, когда ступаю ногами по этой горной тропинке; даже если бы я захотела, то не смогла бы покинуть пределы его царства, что меня ничуть не пугает, потому что он добр ко мне и здесь я избавлена от греха.

Я удивленно взглянул на ее бледное лицо, зеленые глаза и с завистью произнес:

– Ты, действительно, получила на горе его благословение и счастливее меня. Его истина должна быть проста, словно хлеб или вино,чтобы самые обделенные могли постичь ее. Человеческие познания стоят во мне непреодолимой стеной, эрудиция – словно сеть, из которой мне не выпутаться, а логика софистов похожа на капкан, из которого не выдернуть ноги. О сестра моя, напомни мне об этом в час искушения!

Разговаривая так, мы спустились к подножию горы; оглядевшись вокруг, я понял, что мы отклонились от прежнего пути, но это ничуть меня не смутило: ориентируясь по солнцу, я пошел в нужном направлении и полагал, что мы выйдем прямо на дорогу. К тому же нам некуда было спешить. Я обладал сокровищем, которого должно было хватить мне и Мирине до конца наших дней, если вести разумную жизнь.

Я почувствовал крайнюю усталость.

– У меня нет сил сделать ни одного шага, Мирина! Мне уже все равно, где остановиться, так что давай поспим в тени этого фигового дерева – ведь у нас впереди еще целая жизнь, по которой мы пойдем вместе! Теперь, когда царствие уже близко, мы можем позволить себе этот отдых!

Итак, мы сделали привал у фигового дерева, и я уснул, сжимая Мирину в своих объятиях. Проснулись мы где-то к восьмому часу когда тени уже начали менять свое положение. Опять мы шли вдоль полей и тропинок, пытаясь выбраться на дорогу. Мы шагали не говоря друг другу ни слова, но при этом мне казалось, что я родился заново, а Мирина стала мне настоящей сестрой.

В радостном настроении я вдыхал воздух, любовался золочеными полями Галилеи, серыми тропками ее синеватых гор и не помышлял ничего дурного ни об одном человеке на свете.

К моему величайшему удивлению, первыми, кого мы встретили, были Мария Магдалина, ехавшая верхом на осле, и Мария из Беерота, которая босиком шла за животным по пыли и подгоняла его веткой. От удивления я всплеснул руками и побежал им навстречу, однако Магдалина посмотрела на меня так, словно видела впервые, и ничуть не обрадовалась нашей встрече.

– Неужели ты тоже возвращаешься с горы? – едким тоном спросила она – Трудно бы мне пришлось, если бы я полагалась на тебя одного! И что это за девушка, которую ты притащил сюда, едва успев избавиться от предыдущей?