Мика Валтари - Тайна царствия

Неожиданно до моего сознания дошли слова Матфея: Иисус, конечно же, принес миру новое измерение. Божий Сын и одновременно человек жил на земле и воскрес из мертвых, для того чтобы доказать свое божественное происхождение. Его мера, до сих пор неведома? и не подлежащая обсуждению, была бы единственным истинным измерением и несла бы спасение людям, принявшим ее.

Однако что это за мера? Как это узнать, если сам избранный им посланник лишь предчувствовал ее? Помимо этого она была предназначена лишь для иудеев, считающих себя богоизбранной нацией и тем самым отделившихся от остальных. Сами же иудеи покинули своего царя на произвол судьбы.

Словно прочтя мои мысли, Матфей неожиданно сказал:

– Наши поиски проходят в потемках и простираются между тем, что было прежде, и новым, но нам еще никак не удается постичь суть его царствия. У нас такое чувство, будто он избрал Двенадцатерых, чтобы править двенадцатью израильскими племенами. Таким образом, с помощью Мессии Израиль распростер бы свою власть над всей землей. Мы не можем сбросить со счетов пророков или Писание: подобное противоречие было бы таким ужасным, что мы не хотим о нем и помыслить. Да разве он сам, очищая храм, не назвал его домом своего отца? Если мы откажемся or союза, заключенного Богом с Авраамом и Моисеем, то Израиль рассыплется на тысячу осколков! Вот почему мы не можем указывать путь к нему чужестранцам или язычникам. Это было бы равнозначно приему нечистой пищи. Уйди от нас, искуситель!

– Некоторое время я служил у римлян и теперь знаю их, – добавил Закхей. – В этом смысле мое освобождение кажется мне весьма приятным Вернуться после блужданий в лоно своих отцов – большое счастье. Не искушай меня больше, на нас и так лежит много грехов!

Его заносчивость и уродство отрезвили меня.

– Делайте все, что хотите. Я унижался перед вами, как собака, и теперь вижу, что вы оба страдаете от жадности, присущей вашим собратьям: вы хотите, чтобы все досталось вам и никому больше, но при этом вы даже не можете объяснить, что произошло. Может быть, я понимаю не больше вашего, однако точно знаю. что если Бог становится человеком, страдает и умирает человеческой смертью, чтобы затем воскреснуть, то это касается всего человечества, а не только иудеев. Таким образом, я продолжу собирать сведения о его тайне и буду искать его в одиночку, если не могу это делать вместе с вами. Ступайте себе с миром!

Они оба поднялись, и следовавший за Матфеем Закхей бросил на меня недоверчивый, злобный взгляд. В свою очередь, Матфей облекся в маску безразличия.

– Твоя идея абсурдна. Я не понимаю ни ее, ни того, каким образом Бог Израиля смог бы простереть свою власть над всеми народами, чтобы между ними не было вражды. Это невозможно, и он сам говорил, что будет много жаждущих, но мало кто будет избран.

Неожиданно он принялся тереть себе лицо и все тело, словно пытался высвободиться из паутины.

– Эта дьявольская выходка не имеет смысла. Он предупреждал нас, что не все те, кто называет его Господином, смогут попасть в его царство. Я в точности помню слова: «Многие скажут мне в тот день: «Господи! Господи! Не от твоего ли имени мы пророчествовали? И не твоим ли именем бесов изгоняли? И не твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда я скажу им в лицо: Я никогда не знал вас; отойдите от меня, делающие беззаконие». Это касается и тебя, даже если ты колдуешь его именем. Ты наносишь вред только себе, а не нам, тем, которых он знал и знает.

Меня охватила дрожь при воспоминании о том, как я испытал его силу и власть во время встречи со слепым, когда камень превратился в сыр. Однако я сделал это отнюдь не с дурными намерениями и надеялся получить прощение от назаретянина либо его учеников.

– Признаю, что недостаточно знаю его для того, чтобы иметь какое-то право пользоваться его именем, – униженно согласился я. – Однако ты дал мне пищу для размышлений, потому что оказывается, Иисус из Назарета не такой уж безобидный и милосердный, как я себе представлял, если он требует, чтобы я вырвал себе глаз или отрубил руку, дабы следовать за ним. Вы уверены в том, что правильно поняли эти его слова?

Матфей не стал прямо отвечать на вопрос.

– Не думаю, чтобы Господь стал что-то требовать от осужденного на вечные муки чужестранца, вроде тебя. И не думаю, что для тебя найдется место в его царстве, если ты прежде не признаешь Бога Авраама, Исаака и Иакова вместе с его законами, а уж затем можешь искать путь к нему.

Я раздумывал. Матфей уже находился в шаге от двери, а Закхей неотступно следовал за ним.

– Ах, если бы твои слова были правдой! – в отчаянии воскликнул я – В Риме однажды уже был случай, когда один гражданин согласился на обрезание из-за любви к дочери одного богатого иудея и оказался под вашим игом. Думаю, что путь к Иисусу из Назарета стоит больше самой красивой женщины и самого богатого приданого. Чтобы отыскать его царство, я был бы готов на все, однако что-то во мне противится этому, и я не могу поверить тебе. Ты сам сказал, что пользуешься старой мерой, не сумев постичь новую.

Матфей укутался в плащ, накрывшись им с головой, и растворился во мраке лестничной площадки, увлекая за собой Закхея. Никто из них не пожелал мне мира. После их ухода мной овладело такое отчаяние, что я рухнул на постель с жаждой смерти. Обхватив голову руками, я размышлял над тем, кто я таков и как мог докатиться до подобного. Я подумал, что лучше бежать из этого фантасмагорического города, которым правит божество без образа, где все происходит не так, как везде: мне не доверяли и отторгали меня, потому что я – римлянин. Поразительное царство Иисуса из Назарета существует не для меня. А что если отправиться в Кесарию – римский город? Там я мог бы развлечься, посещая театр и цирк или играя на скачках. Там я мог бы найти предостаточно увеселений.

Тогда я увидел себя таким, каким стану много лет спустя; это был человек с тучным телом, обрюзглыми щеками, лысым черепом и беззубым ртом, постоянно и упрямо повторяющий один и тот же бесконечный рассказ, лежа в испачканной вином тунике в окружении флейтистов и куртизанок, которые пытаются разбудить его угасшие чувства. Таковым было бы мое будущее, если бы я вернулся к прежнему и опять отправился бы по промежуточному пути. А затем – огонь костра, пепел и мрак.

Это зрелище, оказавшись намного страшнее и отвратительнее той картины, которую рисовала мне моя фантазия, тем не менее не вызвало у меня возмущения. Последовать этим путем было в моей власти, однако я не решился так поступить: теперь мне была предоставлена другая возможность, из-за которой я отправился из Александрии в Яффу, из Яффы – на холм казни у ворот Иерусалима, а затем побывал в опустевшей могиле. Никто не сможет отнять у меня этой истины. Постепенно я убедился в том, что все это было не случайно, а произошло со мной с определенной целью: чтобы я стал свидетелем того, чего еще никогда не бывало в этом мире.