Колин Маккалоу - Антоний и Клеопатра

Хуже всего было то, что он знал: Антоний не встретит ее в Афинах, Антоний в Антиохии, в цепких руках царицы Клеопатры. Брат Октавии тоже знал об этом.

— Я доверил мою сестру тебе, Гай Фонтей, — сказал Октавиан, перед тем как кавалькада отправилась из Капуи в Тарент, — так как считаю, что ты более надежный, чем остальные из людей Антония, и верю, что ты — человек чести. Конечно, твое главное задание — сопровождать эти военные машины Антонию, но я потребую от тебя немного больше, если ты не возражаешь.

«Один из людей Антония» — это был типичный для Октавиана сомнительный комплимент. Но Фонтей не обиделся, поскольку он чувствовал, что это просто предисловие к чему-то намного более важному, что хотел сказать Октавиан. И вот:

— Ты знаешь, что делает Антоний, с кем он это делает, где это делает и, вероятно, почему это делает, — произнес Октавиан. — К сожалению, моя сестра почти ничего не знает о том, что происходит в Антиохии, а я ничего ей не сказал, ведь, возможно, Антоний просто, э-э, заполняет время тем, что «наполняет» Клеопатру. Может быть, он вернется к моей сестре, как только узнает, что она в Афинах. Я сомневаюсь, но должен допустить этот вариант. Вот о чем я тебя прошу: оставайся в Афинах рядом с Октавией на случай, если Антоний не появится. Фонтей, если он не приедет, бедной Октавии понадобится друг. Новость, что измена Антония серьезная, убьет ее. Я верю, что ты будешь ей только другом, но заботливым другом. Моя сестра — часть удачи Рима, своего рода весталка. Если Антоний разочарует ее, ей нужно вернуться домой, но не впопыхах. Ты понимаешь?

— Все понимаю, Цезарь, — сказал Фонтей, не колеблясь. — Она не покинет Афины, пока не уйдет последняя надежда.

Вспомнив этот разговор, Фонтей почувствовал, как лицо его исказилось от боли. Теперь он знал эту женщину значительно лучше, чем тогда, во время разговора с Октавианом. Он вдруг понял, что ее судьба совсем не безразлична ему.

Что ж, теперь они в Греции и теперь его жертвы должны принять греческие боги: мать Деметра, похищенная дочь Персефона, гонец Гермес, бог морских пучин Посейдон и царица Гера. Позвать Антония в Афины, пусть он разорвет связь с Клеопатрой! Как он мог предпочесть такую тощую, некрасивую, маленькую женщину красивой Октавии? Это невозможно, просто невозможно!

Октавия скрыла от всех разочарование при известии, что Антоний находится в Антиохии, но узнала достаточно об ужасной кампании у Фрааспы, чтобы понять, что он, наверное, предпочитает быть в этот момент со своей армией. Она сразу же написала ему о своем приезде в Афины и о подарках, которые она привезла, от солдат до таранов и артиллерии. Письмо было полно новостей о его детях. В простоте душевной она написала еще, что если он не может приехать в Афины, то пусть потребует, чтобы ее привезли в Антиохию.

Между написанием этого письма и ответом Антония — ожидание в целый месяц! — она вынуждена была возобновить знакомства и дружеские отношения, завязанные еще во время ее первого пребывания в Афинах. Большинство из знакомых были люди безобидные, но, когда управляющий объявил о приходе Пердиты, у Октавии упало сердце. Эта перезрелая римская матрона была женой необыкновенно богатого купца-плутократа и известной сплетницей. Ее прозвище Пердита, которым она гордилась, означало «приносящая плохие вести».

— О бедная, бедная моя, милочка! — запричитала она, вплывая в гостиную.

На ней было платье из тончайшей шерсти самого модного, ядовито-красного цвета. На шее масса бус, ожерелье, на руках браслеты, запястья, в ушах серьги — и все это звенело, как цепи узника.

— Пердита, рада видеть тебя, — механически произнесла Октавия, терпя ее поцелуи и пожимание рук.

— Я считаю это позором, и я надеюсь, ты скажешь ему это, когда увидишь его! — крикнула Пердита, усаживаясь в кресло.

— О каком позоре ты говоришь? — спросила Октавия.

— Да о позорной связи Антония с Клеопатрой!

— Она позорная? — улыбнулась Октавия.

— Дорогая моя, ведь он женился на ней!

— Женился?

— Вот именно! Они поженились в Антиохии, как только приехали туда из Левкокомы.

— Как ты узнала?

— Перегрин получает письма от Гнея Цинны, Скавра, Тития и Попликолы, — объяснила Пердита. Перегрин был ее мужем. — Это истинная правда. В прошлом году она родила ему еще мальчика.

Пердита пробыла полчаса, упрямо не покидая кресло, несмотря на то что хозяйка не предложила ей ничего освежающего. За это время она успела рассказать все, что знала: от месячного запоя Антония в ожидании Клеопатры до мельчайших подробностей свадьбы. Кое-что Октавии уже рассказывали, хотя и не в таких красках, в каких описывала Пердита. Она внимательно слушала. Лицо ее оставалось спокойным. Выбрав момент, она поднялась, чтобы закончить этот неприятный рассказ. Ни слова о склонности мужчин брать любовниц, когда они надолго уезжают от своих жен, ни других замечаний, которые подогрели бы рассказ Пердиты. Конечно, эта женщина будет лгать и другим, но те, кому она будет лгать, не найдут на лице Октавии подтверждения слов Пердиты, когда встретятся с ней. После того как Пердита, звеня украшениями, вышла на улицу под горячие лучи греческого солнца, Октавия закрыла дверь гостиной на целый час, даже для слуг. Клеопатра, египетская царица. Это поэтому ее брат так зло говорил о Клеопатре за обедом? Сколько знали другие, в то время как она, по существу, не знала ничего? О детях Клеопатры от Антония она знала, включая и мальчика, которого та родила в прошлом году. Но к этому Октавия отнеслась спокойно. Она просто решила, что царица Египта плодовитая женщина и не предохраняется, как и она сама. Октавия считала ее женщиной, которая страстно любила бога Юлия и искала утешения в его кузене, способном дать ей еще детей, чтобы обезопасить ее трон в следующем поколении. Конечно, Октавии и в голову не приходило, что для Антония это не флирт. Он всегда волочился за женщинами, это в его натуре. И как он мог так измениться?

Но Пердита говорила о сильной любви! Она просто изливала злобу и недоброжелательство. Зачем верить ей? И все же микроб сомнения уже пролез под кожу и стал пробираться к сердцу Октавии, ее надеждам, ее мечтам. Она не могла отрицать, что муж просил помощи у Клеопатры, что он все еще был во власти этого богатого монарха. Нет, как только он узнает о ее, Октавии, присутствии в Афинах, он отошлет Клеопатру обратно в Египет и приедет в Афины. Она уверена в этом!

В течение часа она мерила шагами комнату, стараясь подавить сомнения, которые заронила Пердита, стараясь не сойти с ума, призывая свои огромные ресурсы здравого смысла. Зачем Антонию влюбляться в женщину, славившуюся только тем, что она соблазнила бога Юлия, интеллектуала, эстета, человека необычного и утонченного вкуса? Антоний похож на бога Юлия, как мел на сыр. Обычная метафора, но она не совсем правильно отражает их разницу. Может, как рубин на красную стеклянную горошину? Нет-нет, зачем тратить время на глупые метафоры. Что общего между богом Юлием и Антонием? Только кровь рода Юлиев. Брат Цезарь говорил, что это единственное, что заставило Клеопатру выбрать Антония. Брат Цезарь сказал, что она предложила ему себя из-за этой крови Юлиев. Переспать с правящей царицей, чтобы обеспечить ее детьми, — это очень заманчиво для Антония. Именно так отнеслась Октавия к этому союзу, когда впервые услышала о нем. Но любовь? Нет, никогда! Невозможно!