Алекс Тарн - Дом

Он помолчал, сосредоточенно щурясь на составленные вместе пальцы своих мягких ухоженных рук.

— Все еретики похожи. Их кажущиеся различия — чисто внешние. Суть же одна: все они полагают, что могут обойтись без Церкви. Им кажется, что в каждом человеке есть достаточно силы и разума, чтобы очистить душу от скверны. Нужно только сделать что-то правильное… например, отказаться от земных благ или, наоборот, грешить особенно гадко и безудержно, или хлестать себя по спинам, или поститься… методы у каждого свои. Но главное тут — их самостоятельность, отдельность от Церкви. И пусть тебя не обманывает кажущаяся скромность этих одетых в лохмотья еретиков. На деле они обуяны большей гордыней, чем самые гордые короли. Ничтожные твари, они возомнили себя сильнее Спасителя или, по крайней мере, равными Ему! Ведь даже Он не смог принести небесный Иерусалим на землю; какой же наглостью и высокомерием надо обладать, чтобы тягаться в этом с самим Иисусом!

Герхард быстро перекрестился. Он никак не мог определить, к чему клонит могущественный хозяин. Архиепископ поднял голову и пристально посмотрел на него.

— Даже Церковь не может принести сюда небесный Иерусалим. Даже Церковь! Оттого-то мы и ждем с таким нетерпением второго пришествия нашего Спасителя. Ждем и стараемся не посрамить себя, стараемся быть готовыми к Его грядущему явлению в громе и славе Страшного Суда! Но, как я уже сказал, взамен того, чтобы превратить земной мир в небесный Иерусалим, Церковь может соединить с ним грешную землю. Не совместить, но соединить! Церковь может показать страждущим душам, что они не одни в этом страшном, вязком болоте греха и разврата, в этом царстве пляшущего дьявола. Церковь может выстроить светлый путь к небесному Городу, путь, похожий на ветхозаветную лестницу Иакова. Может! Но как? Как?.. Я спрашиваю тебя, Мастер Герхард! Скажи, как?

Испуганный Герхард хотел отвести взгляд и не мог. Блеклые немигающие глаза держали его цепко и жгли, как раскаленные щипцы палача на допросе Священной Инквизиции.

— Пощадите, святой отец! — взмолился он, падая на колени. — Где уж мне знать, неученому мужлану…

Встав со своего кресла, архиепископ подошел к Герхарду и поднял его на ноги.

— О, святая невинность… — сказал он ласково. — «Прости им, ибо не ведают, что творят…» Воистину, это сказано не только о грешниках, но и о праведниках! Ты, сын мой… да, да, ты — тот, кто выстроит путь к небесному Иерусалиму. Подумай сам: что есть храм Божий, как не лестница, соединяющая землю с небесами? Ну?..

У Герхарда перехватило дыхание. Конечно! Теперь он осознал, что имел в виду священник. В самом деле… что есть храм Божий, как не лестница к небесному Городу? И это важное строительство поручено ему, ему! Господи, какая честь, какая… Он хотел что-то сказать — и не смог вымолвить ни слова, а только промычал что-то невнятное, но очень восторженное.

Архиепископ улыбнулся и похлопал его по плечу.

— Вижу, вижу… ты понял. Ты сможешь, Мастер Герхард. Сделай нам собор не хуже Шартрского!

Не хуже Шартрского… Германский Иерусалим… Легко сказать, а вот как сделать? Сейчас, четыре месяца спустя, вспоминая ту беседу, Герхард не мог удержаться от горьких упреков самому себе. Глядя на чертежи, он видел всего лишь копию Амьенского собора, но уж никак не то, чего хотел от него архиепископ. И что с того, что ни он, ни Конрад фон Хохштаден, да и, скорее всего, никто из нынешних детей не увидит собор завершенным? Профессиональная гордость мастера не позволяла ему смириться с поражением. Он снова потянулся за вином и выругался: кувшин был пуст.

— Эй!.. Кто там!.. Хельга!

Дом молчал, не отзываясь на крики хозяина. Служанка спала, сердито и принципиально, и просыпаться не собиралась ни в какую. Герхард прикинул — стоит ли затевать ссору, и решил, что нет, не стоит. Но ложиться в постель тоже не хотелось. Что толку ворочаться с боку на бок, безуспешно отгоняя проплывающие перед мысленным взором детали перекрытий из Реймса, планы амьенского крипта, пилоны и розетки Шартра?

Он накинул плащ и вышел из дома. Трактиры в такой час уже наверняка позакрывались, но чем черт не шутит? Луна пряталась на темном, неотличимом от земли своде, скупо сочащемся мелким дождем. В такую ночь было особенно трудно поверить, что где-то там, за облаками живет светлое чудо небесного Иерусалима. Как же до него добраться? Как?..

Освещая себе дорогу масляным фонарем, Герхард побрел по направлению к ратуше. На улицах не было ни души, никого, кроме дождя, темноты да нахального ветра, упрямо норовящего загасить Герхардову лампу. Потыкавшись в запертые двери нескольких трактиров, он уже совсем собрался поворачивать назад, как вдруг заметил огонек невдалеке от огромного здания ратуши, на границе еврейского квартала. Синагога? Или что это у них там? Нет, для синагоги здание выглядело слишком невзрачным. Постучать, что ли? Вдруг удастся раздобыть вина? Какой еврей откажется от нескольких монет?

Герхард постучал. Внутри тут же послышался шорох, и дверь отворилась. На пороге, близоруко щурясь в темноту, стоял старик в теплой меховой накидке и бархатном берете.

— Нельзя ли войти? — произнес Герхард, не желая приступать к делу с наскока.

— Да-да, конечно, извините, — старик отступил в сторону, пропуская гостя в маленькое помещение. — Немного ранний час для купания, да еще в первый день Хануки…

Последнюю фразу Герхард не понял, но это его не слишком взволновало. Какая разница, что он там себе бормочет? Сейчас спросим про вино… Он огляделся. Большую часть комнаты занимал простой дощатый стол и несколько скамей к нему. На подоконнике крошечного оконца догорали две толстые свечи в массивном многорогом подсвечнике. Их-то свет и увидел Герхард в своих ночных блужданиях. В дальнем углу зияла дыра; широкая каменная лестница уходила вниз, в подвал, очевидно, довольно глубокий, если судить по явственному дуновению сырости. На столе под яркой масляной лампой размещались огромный раскрытый фолиант, кувшин и хлеб на чистой полотняной тряпке.

— Ээ-э… нет ли у вас вина? — неловко сказал Герхард, косясь на кувшин. — Я бы купил.

— Вина? — изумленно повторил старик. — Вы хотите вина? Да вот, пожалуйста…

Что-то бормоча и пожимая плечами, он взял с полки серебряный кубок и налил гостю вина из кувшина. Герхард присел на скамью и залпом осушил довольно вместительную посудину. «Гм… совсем неплохое вино для такой дыры», — подумал он, поглядывая на странный черный провал в углу.

Хозяин топтался перед ним, явно чего-то ожидая. Денег, что ли? Герхард полез в пояс за кошельком.

— Хорошее вино, — одобрительно сказал он, нащупывая монеты. — Я бы купил у тебя кувшинчик-другой прямо сейчас. За сколько продаешь?