Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение

Присутствующие шумно заспорили, но Иисус резко прервал их.

– Говорю вам: значение должны иметь не знамения. Моисей дал вам хлеб небесный, но только истинный Отец дает истинный хлеб с небес. Это тот хлеб, который сходит с небес и дает жизнь миру.

– Так подай нам всегда такой хлеб! – послышались голоса.

Иисус подождал, когда страсти улягутся, и сказал:

– Я есмь хлеб жизни.

Все оцепенели от изумления.

– Приходящий ко Мне не будет алкать, – продолжал Иисус, – и верующий в Меня не будет жаждать никогда. Но Я сказал вам, что вы и видели Меня, и не веруете.

Они не были готовы к подобным словам, и он прекрасно знал об этом. Никто из них не мог ничего понять. Они цеплялись за слова, а слова вызывали у них возмущение. Как бы то ни было, они никогда не смогут понять его до конца. А он пришел в синагогу вовсе не для того, чтобы успокаивать их. Время спокойствия прошло. Наступило время пробуждения. Иисус уже давно знал эти слова и ждал, когда они сами польются из его уст. Точно так же он давно понял, что был единственным, кто мог вывести людей из внутренней пустыни, как Моисей, освободивший иудеев от рабства. Эти люди» его люди, по-прежнему нуждались в избавителе. Но если бы они были римлянами или, например, скифами, то есть людьми, которым не надо было рвать цепи, они не нуждались бы в нем.

– Что все это значит? Что ты нам тут рассказываешь, человек? – закричал другой мужчина. – Что значат слова о том, что ты хлеб, посланный Господом, и что если мы не съедим этого хлеба, то лишимся вечной жизни? А как же наша вера, наши Книги, наши пророки?

Раввину стало не по себе. Возможно, ему лучше было бы уйти из синагоги, чтобы его не обвинили в том, что он будто бы потворствовал столь необычным высказываниям? Даже Мария, казалось, осуждающе смотрела на сына.

– Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего меня Отца. Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день.

– Ты уже одного погубил! – крикнул кто-то.

Другие тоже закричали, что уйдут, поскольку не хотят погибнуть.

– Мы пришли, чтобы увидеть человека, который укоренит основы Израиля, – сказал какой-то старик, – а не слушать того, кто сотрясает их.

Многие направились к выходу. Мария, ученики и оставшиеся в синагоге сидели, словно пребывая в прострации.

– Воля Пославшего Меня, – продолжал Иисус, – есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день.

– Этот человек сошел с ума! – закричал один из оставшихся. – Минуту назад он говорил, что он хлеб, посланный Господом, чтобы насытить нас, а теперь он говорит, будто он сын Господа и что он заставит мертвых выйти из своих могил! Это противоречит здравому смыслу! Может, этот человек просто играет словами? Может, он один из тех болтунов из Декаполиса, которые превращают своих слушателей в ослов? Или же потому, что его имя, которое он столь неразборчиво произнес, звучит как «хлеб», он верит, будто он хлеб Господень? Мы все здесь иудеи, человек, а ты путешествовал по далеким краям! Это земля Моисея и Давида, а теперь еще и Иова! Говори яснее!

Сердце Иисуса бешено забилось, в висках застучала кровь, руки стали влажными. Закололо в затылке, и сразу же по всему телу разлилась ярость, эта свинцовая печаль. Но Иисус спокойно посмотрел на своего противника.

– Язычник верит, что верующий сошел с ума, а верующий верит, что с ума сошел язычник, – сказал Иисус, – потому что каждый из них говорит на старом языке. Я же говорю новые слова. Эти слова открыл мне Господь. Ты принадлежишь к тем же людям, которые не понимали пророков, но ты ссылаешься на Моисея. А когда Моисей спустился с горы, человек, он нашел твоих предков, тех самых, кого он накормил и освободил, танцующими вокруг золотого тельца, потому что они не слушали его! Ибо твои предки знали золотого тельца, человек, лучше, чем слова, которые Моисей принес с собой с горы!

Лицо Марии окаменело от напряжения. Лицо Иоанна покрылось потом. На лице Симона-Петра читалась растерянность.

– Моисей принес нам Закон, а ты его уничтожаешь! Твои ученики не празднуют субботу и не моют руки перед едой. А про тебя человек, хорошо известно, что ты говоришь с пропащими девками и разделяешь общество тех, кто не отличает добра от зла и приходит в трактир, чтобы найти там себе женщину! – усмехнувшись, сказал в ответ мужчина.

– Оскорбления не доведут тебя до добра, – возразил Иисус. – Вы сами попираете Закон. Мудрый человек к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани.

– Значит, Закон – это небеленая ткань?

– Я спрашиваю тебя: прикрыл ли Закон бесстыдство Израиля? – обратился к нему Иисус.

– Ты говоришь, что послан Господом, – вмешался в разговор другой мужчина, – но мы знаем, что ты сын Иосифа, плотника-назорея, который работал здесь, и Марии, его второй жены, присутствующей здесь. Когда тебя послал Господь? Ты его видел?

Вы сами пришли ко мне, я не звал вас, но вот мой ответ: я не стану утверждать, будто никто не видел Отца. Тот, кто приходит от Господа, Отца видел. Только он один и видел Его! По правде, я говорю вам только то, что верующий обретет вечную жизнь. Тот, кто ест хлеб, обладает вечной жизнью, а я есть тот самый хлеб…

Раздалось сразу несколько возмущенных голосов. Иисуса прервали на полуслове. Братья Иисуса в отчаянии подняли глаза к небу. Мария стала белой как мел. Ученики вертели головами направо и налево, словно искали выход. Взгляд Искариота напоминал взгляд стервятника, а едва сдерживаемые рыдания до неузнаваемости исказили лицо Иоанна.

– Немыслимо! Какая наглость! Немедленно выведите этого человека из дома Господа!

Раввин уже давно тихонько улизнул. Выходящие люди сталкивались с теми, кто хотел войти, чтобы узнать причину поднявшейся суматохи. В нескольких местах возникли даже потасовки, в которые были вовлечены и ученики Иисуса. Симон-Петр закричал:

– Тише! Дайте этому человеку возможность все объяснить!

Раздались голоса:

– Да, пусть объяснит!

Воцарилась хрупкая тишина, и ввысь вновь взлетел обвиняющий голос Иисуса:

– Перестаньте бормотать! Пророки предупреждали вас, взяв в свидетели Господа, но вы поместили их слова в Книги и стали читать их губами. Однако ваши глаза остаются слепыми. Вы оглохли, а ваши сердца превратились в камень! Ваши предки ели в пустыне манну, но они умерли! Я говорю вам о хлебе небесном, о том, который человек может есть и который делает его бессмертным. – Голос Иисуса обрел мощь сигнального горна. – Я есмь хлеб жизни, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек!

Голос Иисуса несколько раз отразился эхом под сводом синагоги.