Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение

– Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

Столпотворение, крики, вопли.

– Опять то же самое и даже еще хуже! Этот человек не только ничего не объяснил, а даже стал богохульствовать! Эй, человек наверху, Иисус, значит, ты язычник, раз не знаешь, что людоедство запрещено Законом? И неужели ты думаешь, что мы хотим отведать твоей плоти?

Вернулся раввин, явно против своей воли, поскольку его решительно подталкивали в спину двое мужчин. Они же и заставили его говорить. Но слабый голос раввина потонул в общем шуме.

– Среди проклятий, насланных всемогущим Господом на ослушавшихся его иудеев, есть и такое, о котором сказано во Второзаконии: «И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых Господь Бог твой дал тебе, в осаде и в стеснении, в котором стеснит тебя враг твой. Муж, изнеженный и живший между вами в великой роскоши, безжалостным оком будет смотреть на брата своего, на жену недра своего и на остальных детей своих, которые останутся у него, и не даст ни одному плоти детей своих, которых он будет есть». Вот что говорится во Второзаконии о поедании человеческой плоти!

– Приведи другие выдержки, раввин! – кричал Иисус. – Другие цитаты! Разве не для того ты сюда поставлен, чтобы защищать Закон! Разве ты не образованный человек? Разве ты не изучал Книги? Разве ты, дрожащий всем телом, не должен нам напоминать, что в них написано? Разве ты не заплатил за это? Говори, раввин!

Раввин покрылся холодным потом. Мария расплакалась и быстро пошла к выходу. За ней последовали братья Иисуса.

Симон сказал:

– Этот человек лишился рассудка! Дайте ему руты! Или морозника!

– В Книге Иеремии, там, где пророк перечисляет угрозы Господа, собирающегося покарать нечестивых князей Иудеи и жителей Иерусалима, написано: «И сделаю сей город ужасом и посмеянием; каждый проходящий чрез него изумится и посвищет, смотря на все язвы его. И накормлю их плотью сыновей их и плотью дочерей их; и будет каждый есть плоть своего ближнего, находясь в осаде и тесноте, когда стеснят их враги их и ищущие души их». Вот что говорит Иеремия о человеческой плоти!

Иисус повернулся к оставшимся слушателям, впрочем, достаточно многочисленным, чтобы заполнить половину синагоги. Лицо его будто окаменело.

– Он и правда лишился рассудка, – пробормотал Фома.

– Он Мессия! – воскликнул Симон-Петр.

– Нет, он сошел с ума, – заявил Искариот.

– Да, он безумец, – подтвердил Иаков.

– Я немедленно ухожу отсюда, – сказал Андрей.

– Он Мессия! Мы не понимаем его слов, но мы должны слышать их! – убеждал остальных Иоанн. – Разве с тех пор, как мы следуем за ним, он когда-либо обманывал нас? Нет, ни единого раза! Я остаюсь!

Сгорбленный старик подошел к кафедре и, угрожающе протянув руку в сторону Иисуса, сказал:

– Ты утверждаешь, что дашь нам хлеб вечной жизни, но на самом деле ты предлагаешь нам в пищу самый тяжкий смертный грех! Неужели мы настолько ослушались Господа, что он проклял нас и заставил тебя пожертвовать ради нас своими членами? – Повернувшись к собравшимся, старик добавил: – Но я Захария, сын Ефраима, говорю вам, что единственный грех, который мы совершили, заключается в том, что мы слушали этого самозванца! Выгоните его отсюда!

Несколько мужчин твердым шагом направились к Иисусу.

Иисус и бровью не повел.

– Спускайся вниз и убирайся прочь!

– Пусть он сам уйдет! Не оскверняйте еще больше это святое место насилием!

– Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни, – бесстрашно продолжал Иисус, – Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во мне, и Я в нем.

Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцом, – сказал Иисус, ударив себя в грудь, – так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек. Но повторяю и буду повторять до тех пор, пока вы этого не поймете, что ядущий хлеб сей жить будет вовек.

– С меня довольно! – воскликнул Искариот и вышел.

Другие ученики, кроме Симона-Петра, Фомы и Иоанна, последовали его примеру.

Иисус спустился с кафедры и спокойно прошел мимо мужчин, которые угрожали ему. Выйдя на улицу, он сразу же направился к морю. У кромки воды он остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Как легко лились его слова! Прежде они хаотично роились в голове, а сейчас выстроились сами! Они потрясли его. Значит, Отец решил принести его в жертву ради искупления грехов Израиля! Мысль о том, что он станет ягненком, агнцем, внесла в душу Иисуса смятение. Его рассудок, потеряв ориентиры, заметался… Так вот, значит, какие нити тайно переплетались вокруг него до сегодняшнего дня! Если Иисус силой не освободит Израиль, ему придется пожертвовать собой ради Израиля! Любил ли он Израиль? И не только Израиль, разумеется. Он сказал, что отдаст свою плоть ради всего мира. Ради всего мира! Иисус мысленно представил себе полуденные улицы Александрии, вечерние улицы Антиохии, зеленоватый рассвет над Оксиринахом, и темно-синий закат над Мемфисом, и тысячи людей, которые хотели верить, что у них есть Отец и что Отец помнит о них, что Сущий любит их, несмотря на все их грехи. Но Отец хотел убедиться, что Его создания действительно хотели обрести Его любовь… Значит, требовалось принести Ему достаточную жертву, чтобы искупить все оскорбления, нанесенные Его Закону. И для этого не годился ни один ягненок, ни один белоснежный голубь, ни самое свежее молоко, ни самое вкусное вино… Ничто не было достойным для принесения на алтарь… Единственная жертва, которую можно было Ему принести… Слова и мысли путались. Требовалось принести в жертву единственного человека, избранного для разговора с Отцом, того кто был способен воспарить к Нему, того, кто настолько приблизился к Нему, что получил право зваться Сыном, его, Иисуса… Вот что зрело в Иисусе, хотя он этого и не осознавал! Чтобы изменить мир, необходимо было принести в жертву себя самого!

Иисус вздохнул. Галилейское море казалось огромным серебряным слитком, расплавившимся под утренними лучами солнца.

Но как он принесет себя в жертву? Или его принесут в жертву? Объятый ужасом, Иисус представил, как его расчленяют на алтаре… И бросают! Они не будут его есть, нет, это правда. Книги запрещают поглощать человеческую плоть… Он не знал, что и думать. Вдруг он почувствовал, что рядом кто-то стоит. Симон-Петр, Фома и Иоанн.

– Вы тоже хотите меня бросить? – устало спросил Иисус, не глядя на учеников.