Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

Мужчины и женщины, тесно набившиеся в комнату, не ожидали, наверно, такого сочувственного простого слова. Начальство - оно ведь указания давать приезжает. А этот и на начальника-то не похож.

- Курева нет, - горестно вырвалось у кого-то.

- Снег замучил!

- Детишков с воскресенья не вижу! - крикнула женщина. - На Охте живу, мысленно ли пешком ходить?!

Михаил Иванович положил на стол кисет, до половины наполненный махоркой. К кисету сразу потянулось несколько рук.

- Геройское дело вы делаете, товарищи. Потерпите еще маленько, и жизнь наладится, а как же иначе?! Насчет снега не обещаю, это не по моему ведомству, а вот о приварке, о куреве - подумаем. Мы на вашу пролетарскую сознательность очень надеемся. Столицу нельзя без средств передвижения оставлять. Тем более сейчас, когда враги пролетариата поднимают головы.

- Мы это знаем, - прохрипел председатель комитета. - Слышали: женщины наши по три дня дома не были. Про мужчинов и речи нет.

- Низкий поклон вам за это, товарищи. Мы в управе вместе с вашими представителями решим, как помочь трамвайщикам, а вы помозгуйте хорошенько насчет ремонта вагонов. Вот председатель ваш уверяет, что запасных частей нету...

- Нет, откуда их взять?!

- Все старье в ход пустили!

- Управа, товарищи, постарается заказать запасные части, но скоро ли они будут? Нельзя ждать, сложа руки. Вагоны должны выходить на линию.

- Разоружать больше нечего!

- И не надо разоружать. Я, как рабочий, вот что скажу: когда для ремонта материалов достаточно, со старыми деталями никто не возится. Отработала свой срок, износилась - долой ее. Сколько мы, бывало, таких деталей и частей выбрасывали. А теперь, при крайней нужде, их вполне можно использовать. Только разыскать надо, привести в порядок. А где искать, это уж вам лучше известно, - улыбнулся Калинин. - Я в ваших мастерских не работал.

- Да уж найдем!

- Это, товарищи, одно, - продолжал Михаил Иванович. - А еще хочу спросить: серый дом за воротами чей? Трамвайного управления?

- Наш дом.

- А кто в нем живет?

- На первом этаже вагоновожатые. На втором и третьем - инженеры и служащие.

- Саботажники?

- Не все, - сказал председатель. - Четверо на работу приходят.

- Этих оставьте, а остальных в шею гоните из своего дома. Что же получается: вы трудитесь целыми сутками, пешком с окраины ходите, а эти господа сидят и в окошко посматривают? Непорядок! Идите сейчас же и ставьте вопрос решительно: кто завтра с утра не будет работать наравне со всеми, тот может отправляться куда угодно в двадцать четыре часа!

- А имеем мы право, товарищ Калинин?

- Полное право! Дом принадлежит нам, городской управе, квартиры служебные. Пока трудишься - занимаешь квартиру. А саботажников - вон! И поглядите, чтобы все честно было. Если у кого помещение большое, возьмите одну-две комнаты для людей с окраины.

- А если того... Не захотят?

- Коли не захотят - выселить надо, а как же иначе? Помогите вещи вынести, мебель. У вас вон какой народ крепкий. И красногвардейцы есть... Или матросов на помощь прислать? - хитровато прищурился Михаил Иванович.

- Не надо, управимся.

- А бумагу нужную дадите? - спросил председатель комитета.

- Бумагу составлю прямо сейчас. Позвольте, товарищи, я вот сюда к столу сяду. И чернила, пожалуйста.

Кто-то подвинул табуретку. От дальней стены, от шкафа, осторожно передали из рук в руки чернильницу.

Полк, в который прибыл Яропольцев, был полностью деморализован и никакой боевой ценности не представлял. Больше половины личного состава разъехалось по домам. Остались главным образом молодые солдаты из дальних губерний, боявшиеся пускаться зимой в неведомый путь. Занятия в подразделениях не проводились, караульная служба забыта. Люди коротали время, кто как умел.

Траншеи наполовину заплыли грязью после осенних дождей. В землянках плескалась вода. Проволочные заграждения во многих местах были разрушены. Днем на передовой шевелились кое-где солдаты, оборудовали позиции на сухих взгорках, а к ночи все уходили в деревню, разбредались по избам, по баням, приспособленным под жилье.

Бывали в деревне и немцы: упитанные, настороженные, в чистой форме и в касках с высокими шишаками. Щи с кониной «камрады» хлебать отказывались, зато самогон пили охотно.

Русские солдаты в свою очередь тоже ходили в гости к германцам. Возвратившись, хвалили немецкую аккуратность. В траншеях сухо, стенки обиты досками или оплетены хворостом. В землянках лучше, чем в иной избе. Стены побелены или оклеены обоями. Теплынь, лампы керосиновые горят. И даже герань - цветок на столе.

При всем том противник исправно нес боевую службу, пускал русских солдат к себе только на строго определенных участках, ночью имел усиленные дозоры и секреты. А с нашей стороны бодрствовало на пятикилометровом участке полка только одно отделение с пулеметом, выставляемое на холме, который господствовал над шоссейной дорогой, пересекавшей линию фронта. На упрек Яропольцева председатель полкового комитета Нодиев ответил: хорошо хоть отделение удается послать, не желают солдаты мерзнуть ночью в окопах.

К удивлению Мстислава Захаровича, большевик Нодиев встретил нового командира с радостью. Видимо, трудно ему было возглавлять полк в одиночку, не имея ни достаточных знаний, ни опыта. Выходец из обрусевших кавказцев, он окончил в Москве высшее начальное училище, работал табельщиком на фабрике. В армию попал вольноопределяющимся второго разряда - кандидатом на офицерскую должность. Лицо у него смуглое, глаза большие, немного навыкате. Нос чуть с горбинкой, а под ним - тонкие усики.

При первой же беседе Нодиев начал расспрашивать Яропольцева: как, мол, относитесь к Советской власти, к Учредительному собранию?

- Это меня не касается, - ответил тот.

- Как может не касаться? - удивился Нодиев. - Сейчас каждый об этом думает!

- А я не думаю, - горячность председателя комитета несколько позабавила Яропольцева. - Мне дела нет до политических хороводов, я - военный. И давайте условимся сразу: я не вмешиваюсь в ваши вопросы, моя забота - боеготовность полка. Не будем раздувать то, что нас разделяет, пусть немцы не радуются пашей междоусобице. Будем искать общее. Я постараюсь сделать все, чтобы не пропустить противника на своем участке. Учтите: продвинувшись на сотню верст, немцы захватят огромные материальные ценности, вооружение, склады боеприпасов, продовольствия, обмундирования. В этом, насколько я понимаю, не может быть заинтересована ни одна власть, в том числе и большевики.

Нодиев кивнул, напряженно слушая. И интересно ему было, и вроде бы опасался подвоха.

- Национальный престиж, сохранение территории - это не может оставить большевиков равнодушными, - продолжал Яропольцев. - Ясно также: если войска кайзера оккупируют западные губернии и Петроград, они прежде всего покончат с революцией. А уж это-то, я думаю, вас никак не устраивает?