Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

- Жаль... - огорчился Калинин.

- Семен Михайлович, - осторожно вмешался начальник штаба корпуса Погребов. - Примерную атаку мы можем показать товарищам и без риска для жизни. Как раз выводим на тактическое учение особый резервный кавдивизион...

- Верно! - заулыбался Буденный, обрадованный словами начгптаба. - Организуй!

Погребов вышел.

- Вы находите время для обучения бойцов? - заинтересовался Михаил Иванович. - Расскажите нам, как у вас готовят молодежь. Кто проводит занятия?

Буденный охотно и подробно принялся докладывать. В корпус приходит большое количество людей, не державших в руках ни винтовку, ни шашку. Даже такие, что в седло не умеют сесть. Всю эту премудрость они осваивают под руководством опытных кавалеристов, многие из которых были унтерами в старой армии, прошли всю германскую войну. Уж кто-кто, а эти служаки научат новичков и конем управлять в бою, и шашкой владеть, и маскироваться, и правильно использовать местность в любое время года. Особенно большое внимание уделяется огневой подготовке. С боеприпасами всегда туго, добывать их приходится главным образом у противника, поэтому стрелять бойцы должны прицельно, наверняка. Ну и, конечно, смекалка в бою, товарищеская взаимовыручка, тактика мелких подразделений...

- Удивительно! - кивал Михаил Иванович. - Удивительно и замечательно, честное слово! Не ожидал, что у вас в таких неимоверно тяжелых условиях ведутся военные занятия. К могучему революционному порыву наших бойцов прибавить знания - это же здорово! Это же один из секретов нашего успеха!

Буденный предложил одеться. Калинин и Петровский опять закутались в теплые долгополые шубы и сели в сани. Сопровождаемые отрядом всадников, поехали на окраину села. Метель за то время, пока они находились в доме, разыгралась еще пуще. Снег то валил сплошной стеной, то, подхваченный ветром, почти горизонтально летел над землей, больно хлеща по лицам.

Особенно ярилась метелица в открытом поле. Михаил Иванович недоумевал: какая уж тут атака, па-правление не определишь, куда требуется скакать, затеряешься в белой однообразной мгле.

Где-то далеко затрещали выстрелы, будто сухие ветки ломались под ветром. Треск усиливался, приближался, мерзлая земля чугунно загудела от какой-то невидимой тяжести. Из мглы вынеслось несколько стремительных всадников. За ними слитной черной массой выкатилась гудящая лавина, мгновенно надвинулась, взметая клубы снега. Тускло и страшно блестели сотни вскинутых для удара клинков. И вдруг ошеломляющее, дерзкое и ликующее «ур-р-ра-а-а!» заглушило все остальное: и гул катившейся лавины, и свист ветра, и треск пальбы.

Вихрем пронеслись эскадроны и скрылись за белой стеной, а гости все еще стояли молча, потрясенные увиденным. Наконец Калинин спросил:

- Семен Михайлович, это и есть ваш корпус?

- Нет, Михаил Иванович, это не корпус и даже не бригада, не полк. Это только резервный кавдивизион.

- Такая махина, такая лава...

Со стороны села гурьбой повалили спешившиеся бойцы, только что участвовавшие в показательной атаке. Завязалась беседа. Укрывшись от ветра за стеной сарая, Михаил Иванович потягивал самокрутку, отвечал на вопросы, делая вид, что не замечает нетерпения Буденного. Тот беспокоился: не простыли бы гости на таком дьявольском холоде. Да и ужин готов был в штабном доме.

Назад, в Воронеж, гости отправились, когда было уже совсем темно. Прощаясь с Буденным, Михаил Иванович пообещал:

- Все просьбы поддержу. И говорю от души, меня радуют не только победы, но и то, что простой крестьянин наносит поражения старым царским генералам, которые из поколения в поколение изучали военное дело. В этом и есть сила Советской власти!

Расстались по-дружески.

Сопровождать двух председателей Семен Михайлович отрядил усиленный взвод.

Удобно разместившись в санях, Калинин и Петровский обменивались впечатлениями.

- Молодцы, - говорил Петровский. - Настоящие воины: и смелые, и дело свое превосходно знают.

- Вот какие разные могут быть мнения, - ответил Михаил Иванович. - Мы считаем, что это красные орлы, а кое-кто именует их бандитами.

- Значит, не может или не хочет понять.

- Когда ему нужно, он все понимает...

За разговором не заметили, как доехали до реки Дон, а там уж и город был рядом. Хотели отпустить охрану, но всадники сослались на строгий приказ: сопровождать до самого поезда.

В вагоне, обогревшись с дороги, Михаил Иванович принялся за газеты и письма. Особенно порадовала его поступившая из Москвы телеграмма, в которой сообщалось, что части Красной Армии подошли к Омску.

Успех на одном фронте мог быть и случайным. Но одновременные успехи на разных фронтах - это прочная закономерность. Боевые действия все больше удалялись от центра страны.

Сыпной тиф выкашивал колчаковскую армию, беженцев, жителей прифронтовых городов и железнодорожных станций. В Омске были переполнены больными все лечебницы, лазареты, общественные здания, школы. За больными некому было ухаживать, они сотнями замерзали в нетопленных помещениях, на лестничных клетках и в коридорах. Трупы валялись на улице, их оттаскивали с проезжей части к заборам. На вокзале, где скопилось множество эшелонов и было особенно людно, мертвецов собирали с путей и платформ, укладывали штабелями.

В семье Яропольцевых тиф не миновал никого.В лазарет Кузьма больных не повез. Бесполезно. Там быстрей, чем дома, богу душу отдашь. И хозяйка-купчиха отсоветовала. Сами, мол, позаботимся.

Врача удалось привезти только один раз, поэтому купчиха и Кузьма лечили Яропольцевых, как могли: и святой водой, и наговором, и настоем целебных трав. Толк в этом купчиха знала. Утром и вечером пила густо-коричневый от какой-то травы самогон, и Голоперову выдавала в день пять стаканов этой отравы. А на закуску - лук и чеснок.

- Пей! Через силу, но пей, - говорила хозяйка, сама не протрезвлявшаяся ни на час, переставшая готовить обед, нечесаная и грязная, похожая на косматую ведьму. Только и делала, что возилась со своей настойкой.

Может, помогло зелье купчихи или так уж на роду было написано, только ни она, ни Кузьма тифом не заболели, хотя заразная вошь кусала их не меньше других. И Яропольцев перемог хворобу. А Галина Георгиевна и оба сына, как слегли вместе, так и померли в один день 13 ноября.

- Успокоились, - перекрестила их купчиха. Кузьма разыскал в сарае доски, взял инструмент.

Намерился гроб сколотить. Работа непривычная, да кого же попросишь? Только успел пилой провести - прибежал из штаба рыжеусый вахмистр Остапчук:

- Приказано господина полковника вакуировать.

- А что так приспичило?

- Красная разведка в десяти верстах.

- Чеши язык-то!