Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

- Договорились.

Из Москвы выехали ночью. До города Кимры добрались без задержки, а дальше и дорога пошла хуже, и останавливаться пришлось в каждой деревне. Люди узнавали Михаила Ивановича, машину окружали ребятишки да бабы, степенно подходили мужики.

К Калинину они обращались по-свойски, на «ты», называли его не иначе, как Михаиле И каждый раз он вылезал из автомобиля, разговаривал с крестьянами, смеялся, отвечал на их вопросы.

- Легко вам тут, - не без зависти произнесла Татьяна Александровна, когда машина миновала околицу. - Вы тут совсем свой. С удовольствием в родные места ездите?

- Легко, говорите? Как бы не так! - возразил Калинин. - Здесь мне гораздо трудней, чем в других волостях. Не удивляйтесь, сейчас объясню. Многие земляки меня еще мальчишкой помнят, всю родню наперечет знают. Я для них равный среди равных.

- Это и хорошо.

- С одной стороны. А с другой - что получается? Местные крестьяне, особенно которые постарше, считают, что я не дорос учить их, задают самые занозистые вопросы. Недаром же сказано: нет пророка в своем отечестве, - пошутил Михаил Иванович.

- И все равно приятно в родных краях, - улыбнулась Словатинская. - Я вот даже по вашему лицу, по глазам вижу.

- Ну, конечно, корень же мой в Верхневолжье. Машина медленно въехала в село Печетово. Здесь недавно прошел дождь. В колеях стояла вода.

Неподалеку от избы, где помещался волостной исполком, догнали группу женщин. Мокрые, с грязными ногами, они шли с поля, с работы. Одна обернулась. Низко надвинутый платок, старенький плащ, сапоги - Словатинская не сразу узнала в ней Екатерину Ивановну. Вылезла из машины, обняла ее, радостную и удивленную.

- Вот молодцы, что навестили меня! - весело говорила Катя. - Заходите в дом, умывайтесь, располагайтесь, а я сейчас самовар поставлю...

Очень хорошо, спокойно провели они этот вечер, вспоминая молодые годы, встречи в Ревеле и Петербурге. Наконец Михаил Иванович отодвинул чашку, прислушался, как шумит по крыше осенний дождь, спросил жену:

- Продналог собрали?

- Весь.

- А еще хоть немного сможете? Каждый пуд - это жизнь человеческая.

- Зачем ты меня убеждаешь, Миша?

- Знаю, как трудно, да ведь нужно. Вот в Курской губернии крестьянские конференции провели...

- А мы не так, - улыбнулась Екатерина Ивановна. - Помнишь, ты говорил, что в хорошем доме баба три угла держит?

- Народ так говорит.

- Вот мы к бабам и обратились. Женщины ведь отзывчивее. Походила я по дворам со своими помощниками. Много походила. Сапоги-то, видишь, совсем сносились.

- А прок?

- Есть и прок, - с гордостью сказала она. - Завтра в Кимры зерно повезем.

Ноябрь выдался холодный, мороз по ночам сковывал не укрытую снегом землю, затягивал льдом стоячую воду. Пустынно и уныло было в голых полях. Потерявшие листву леса казались темными островами, лишь неувядаемая зелень ельников и сосняков радовала глаз, разнообразя пейзаж.

Глядя в окно на мокрые деревья, на почерневшие от дождей придорожные строения, Михаил Иванович думал о том, как странно получилось в его жизни: изъездил половину России, с малолетства считает себя тверяком, а вот в «столицу» губернии собрался первый раз, да и то в унылое осеннее время.

Раньше всегда приезжал и уезжал из Верхней Троицы либо через Кашин, либо через Кимры, губернский город оставался в стороне. И теперь не простое любопытство влекло его в Тверь, а горькая надобность добыть хлеб голодающим.

Поезд замедлил ход. Михаил Иванович надел пальто, теплую каракулевую шапку. Взял портфель.

Секретарь губкома партии был в отъезде. Калинина встретил заместитель секретаря Андрей Александрович Жданов: широкоплечий, осанистый, с жесткими короткими усами на смуглом лице. Кожаная фуражка, шинель, сапоги - почти военная форма. Сильно тряхнул руку Калинина, представил своих товарищей. Предложил:

- Сюда проходите.

Михаил Иванович оглядел красивую сверкающую машину. Такой еще не видел.

- Это что за марка? - поздоровавшись, спросил оп водителя.

- «Берлие».

- Французская?

- Выходит, так. Одна у нас на весь город. Командир полка в ней ездит.

- Вы что, ее мобилизовали? - повернулся Михаил Иванович к Жданову.

- Для вас, - улыбнулся тот. - По городу провезем, Тверь покажем.

- Если останется время, - кивнул Калинин.

Через два часа в Большом пролетарском театре начался митинг. Михаил Иванович привык к многолюдью, но тут даже он удивился. Зал был заполнен так, что ни один человек больше не вместится. Люди теснились в дверях, стояли в фойе, в коридорах. Калинин сразу заговорил о главном:

- Я приехал к вам, дорогие мои земляки, с большой просьбой. Вы знаете, что сейчас в Поволжье страшный голод. Недавно мне пришлось побывать там. Нет слов, чтобы рассказать обо всем, что я видел. Дети пухнут от голода, вымирают целые деревни. На Волге голодает более двадцати миллионов человек. Все наши люди откликнулись на эту беду. Москва отчисляет из своих заработков часть денег на помощь голодающим. Украина и Сибирь посылают хлеб. Курская губерния дала восемьдесят вагонов зерна...

Ему вспомнились вдруг печетовские бабы, несущие в волостной исполком зерно. В мешочках, в тряпицах, в лукошках. Сами не наедавшиеся досыта, плохо одетые, они отдавали не лишнее, отдавали кровное, отрывая от своих детей. Понимали - умирают же люди, а здесь уж как-нибудь протянем до весны на капусте, на пустых щах.

- А ведь вы тоже волжане, - повысил голос Калинин. - И на вас, товарищи, мы очень надеемся. Нам известно, что Печетовская волость Кимрского уезда собрала для населения Поволжья вагон хлеба. Если в каждой волости будет собрано по одному вагону, мы спасем тысячи жизней. Тверская губерния не очень уж пострадала от войны. Нынче здесь вырастили в общем неплохой урожай. Нужны энтузиасты, которые развернули бы работу по сбору хлеба в каждой волости, в каждом селе. Я думаю, что мы тут с вашими руководителями договоримся обо всем. Но и город не должен стоять в стороне. И опять я обращаюсь к вам, товарищи, с той же просьбой - не забудьте, что на пашей родной Волге сейчас гуляет черная беда - голод!

Он кончил короткую речь, и тут же, в зале, началась организационная работа, которая продолжалась потом в губкоме, на предприятиях, в учреждениях. Повсюду были созданы группы помощи голодающим Поволжья. В уезды отправлялись лучшие агитаторы.

Лишь на следующий день смог Михаил Иванович выкроить немного времени, чтобы проехать по улицам Твери, посмотреть наконец свой губернский город.

Вскоре после того как Михаил Иванович возвратился в Москву, его пригласил к себе Владимир Ильич. Подробно расспрашивал о результатах последних поездок, о работе Помгола. Пытливо посмотрел в лицо: