Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

- Почти так, - подтвердил Михаил Иванович.

- А граф не дурак, батенька! Нет, не дурак! Он понял, что вашими глазами на него смотрит завтрашний день всего мира. Да, кстати, что слышно о тех двадцати тракторах, которые присланы нам из Америки?

- Машины отправлены в Пермскую губернию для демонстрации тракторной обработки земли.

- Это я знаю. Но на месте ли они? Как прошли по нашим скверным дорогам?

- Появилась у крестьян заинтересованность, и дороги стали хорошими, - улыбнулся Михаил Иванович. - В самый короткий срок их исправили, работали коллективно, целыми деревнями.

- Рад слышать. А вы, товарищ Калинин, книгу «Обновленная земля» не читали?

- Нет, не довелось.

- Настоятельно рекомендую. Написал ее американец Гарвуд, а перевел Тимирязев. Речь идет об успехах сельскохозяйственной науки в Америке. Нам есть чему поучиться, что взять для себя. Хозяйствовать нам надо по-новому, особенно в деревне. Ведь от того, с какой страстью будет развиваться сельское хозяйство, зависит развитие промышленности, финансов, культуры, зависит процветание страны. Я вот попросил сестру написать Горбунову [1] Управляющий делами Совнаркома Н. П. Горбунов находился, тогда за границей. - Прим. авт. , чтобы он связался с организаторами «Обновленной земли» и выяснил, можно ли получить от них семена. Хотелось бы некоторые растения из Канады переселить к нам. Климатические условия сходные, я думаю - приживутся.

- А ведь мы говорим о деле! - спохватился Калинин.

- Нет, мы беседуем о книге. Это, батенька, мне пока что не запрещено...

В голосе Ленина Михаил Иванович опять уловил печаль и, чтобы развлечь его, начал рассказывать, о чем думал по дороге в Горки: об урожае, о росте озимого клина. Владимир Ильич слушал не очень внимательно. Вероятно, все это он уже знал. Было такое ощущение, будто он ждет чего-то от Калинина и даже сердится на него за промедление. Когда солнечная лужайка осталась позади, Ленин произнес нетерпеливо:

- Если у вас есть ко мне что-нибудь важное, выкладывайте сейчас. Потом не позволят.

Михаил Иванович колебался. Может, спросить Владимира Ильича о, главном, что не дает покоя ему самому и многим другим товарищам? Еще 10 августа Политбюро ЦК постановило создать комиссию для подготовки решения по назревшему вопросу - об усовершенствовании взаимоотношений между РСФСР и другими независимыми советскими республиками. Вскоре комиссия была создана. Первым делом она рассмотрела так называемый план «автономизации». По этому плану предполагалось распространить власть высших органов РСФСР на соответствующие органы других республик, включить эти республики в состав Российской Федерации па правах автономных единиц. Все вроде бы хорошо. Но почему-то некоторыереспублики, сами стремившиеся объединиться, отнеслись к такому предложению без энтузиазма. Центральное бюро КП(б) Белоруссии высказалось за то, чтобы сохранить пока существующие отношения. ЦК грузинской компартии признал выдвинутую идею преждевременной. Общей линии не получилось. Это и беспокоило Михаила Ивановича. Создание единого Советского государства должно стать торжественным праздником для всех национальностей. Поэтому надо найти платформу, которая нн у кого не вызывала бы сомнений н колебаний.

«Какой должна быть эта платформа?» - вот о чем спросил бы он сейчас Владимира Ильича. Но и Ленин, вероятно, не смог бы сразу, немедленно дать ответ. К тому же Ленин не знал о подготовительной работе, которая велась без его участия, не был известен ему план «автономизации».

Владимир Ильич словно бы угадал мысли своего гостя, произнес с легким вздохом:

- Я понимаю, Михаил Иванович, раз нельзя, так нельзя.

Он, пожалуй, впервые за все время их долгого знакомства обратился к Калинину по имени и отчеству.

Аллея между тем кончилась. Владимир Ильич взял Калинина за локоть:

- Нуте-с, батенька, полюбуйтесь, каков вид!

Они вышли к некрутому откосу. Широкий простор распахнулся впереди. Под белесо-голубым, словно выцветшим шатром осеннего неба дремали темные массивы хвойных лесов с оранжевыми свечками берез на опушках. Бездымным ровным огнем горели рощи и лиственные перелески. Холодной сталью поблескивало лезвие реки Пахры, а за ней, за исчезавшими, таявшими в лиловой дымке лесами, угадывались на самом краю горизонта какие-то постройки, очень далекие и манящие неизвестностью.

Ленин пристально смотрел в ту сторону, лицо его оживилось и подобрело.

- Это Подольск, представьте себе, - сказал он так, будто открыл собеседнику нечто радостное. - Я бывал там давным-давно, еще в девятисотом году. Моя мать, Мария Александровна, жила там некоторое время, и я был у нее две недели перед отъездом за границу. А с местными социал-демократами договорился о содействии нашей «Искре», которую тогда только еще создавали. Трудное было время, но все равно сколько шуток, сколько смеха...

Владимир Ильич умолк и молчал очень долго. Калинин не решался нарушить тишину. И хотя умиротворяющая чистота сентябрьского дня располагала к спокойствию, к добродушному созерцанию, тревога все сильнее охватывала Калинина. Да, правильно он поступил, не сказав Ленину о текущих заботах, не растревожив его. Пусть отдохнет, пока есть такая возможность.

...Однако Владимиру Ильичу пришлось все-таки вскоре прервать свой отпуск и взяться за работу по объединению советских республик. Участие его оказалось необходимым.

24 сентября 1922 года план «автономизации» обсуждался комиссией Оргбюро ЦК РКП (б) и был принят как основа для дальнейшей работы, приобрел значимость официального документа. В тот же день с планом и вообще с ходом подготовки к объединению республик познакомился наконец Владимир Ильич. И сразу же начался напряженный труд. Ленин просмотрел множество протоколов, резолюций, постановлений. Побеседовал с членами комиссии Центрального Комитета партии, с представителями республик. Через два дня он написал членам Политбюро ЦК письмо, в котором подверг идею «автономизации» резкой критике. Михаил Иванович прочитал письмо несколько раз, подчеркивая те места, которые казались ему самыми главными.

Ленин предупреждал: когда решается такой архиважный вопрос, как национальный, излишняя спешка и администрирование недопустимы. И выдвигал новую основу для создания общего государства: республики не вступают в Российскую Федерацию, а объединяются с ней, образуя Союз Советских Республик Европы и Азии. При этом все они сохраняют равноправие, а не подчиняются механически высшим органам власти РСФСР, как мыслилось раньше.

Строгое соблюдение добровольности и равноправия - вот что Владимир Ильич особенно выделял в своем письме. Надо образовать общий ЦИК, создать, общесоюзные наркоматы, то есть построить как бы новый этаж - общесоюзные органы, стоящие над РСФСР в такой же мере, как и над другими республиками. Это выбьет почву из-под ног тех, кто противится объединению и кричит о «независимости».