Георгий Андреевский - Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1920-1930 годы

Говорили еще такое: Ленин всегда ходил в ботинках, а Сталин в сапогах. А поэтому Ленин всегда обходил грязные места, а Сталин прет куда попало. Или спрашивали: «Что общего между Сталиным и Моисеем?» — и отвечали: «Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из ЦК». (Это после удаления из ЦК Троцкого, Каменева и Зиновьева.) В 1926 году о составе политбюро говорили, что в нем «две закавыки: Троцкий и Зиновьев, два заики: Рыков и Молотов, один ошибала — Бухарин и один вышибала — Сталин». Спрашивали, что такое: сверху перья, а внизу страшно? Оказывается, это воробей на крыше ГПУ Шутили: наши правители любят играть в карты: Рыков — в пьяницу, Калинин — в дурака, Сталин — в красного короля.

А в 1927 году была еще такая шутка: так как в Нарыме надзору мало, а людей все прибывает, то в конце концов там образуется и организуется такая армия, которая пойдет на Москву и свергнет большевиков. Говорили, что Сталин скоро станет царем, Иосифом I, а эмигранты перекрестили Зинаиду Гиппиус в Зинаиду Гепеус.

Рассказывали также такую историю, утверждая, что это совершеннейшая правда. Два советских дипломата были в Лондоне на банкете чуть ли не у самой королевы. Один дипломат заметил, как второй спер со стола золотую ложку и положил ее во внутренний карман пиджака, и потребовал, чтобы тот ложку вынул и положил обратно на стол или отдал ему (рассказывали по-разному), но второй отказался это сделать и заявил, что ложку не брал. Тогда первый дипломат встал и предложил присутствующим показать фокус. Он сказал: «У нас, в СССР, происходят такие чудеса: я кладу к себе в карман ложку (он положил в свой карман точно такую же ложку, какую взял второй дипломат), а достаю из кармана своего друга». И он полез в его внутренний карман и вынул из него ложку. Глупые англичане пришли в восторг. Им ведь не могло прийти в голову, что дипломат украл со стола ложку!

Помимо политических рассказывали, конечно, множество других анекдотов и шуток про неверных мужей и жен, про тещ и свекровей, про глупых начальников, про милиционеров, пожарников и, конечно, евреев.

Вспоминая двадцатые-тридцатые годы, разумеется, нельзя не сказать о евреях и антисемитизме. Не вдаваясь в историю этого вопроса, отмечу только, что появление евреев в России связано прежде всего с политикой захвата чужих земель и, в частности, трех разделов Польши, присоединения Бессарабии, где жило много евреев. Россия — страна многонациональная. Немцы, поляки, татары, латыши, народы Кавказа, Севера, калмыки, буряты и кого только еще нет. Помимо своих привычек и традиций, отличных от русских, большинство этих народов не православные. В стране религиозной, такой как Россия, это, конечно, не могло не иметь значения, и отношение к ним власти, естественно, было, как к иноверцам, сколько ни говори о религиозной терпимости в нашем государстве. Революция 1917 года была не только пролетарской. Она была еще и национальной, и русские оказались в ней эксплуатирующей нацией. Иначе и не могло быть. Не зря же коммунисты называли Россию «тюрьмой народов».

После революции победители с окраин хлынули в столицу. Но если латышей, кавказцев, якутов и прочих удерживали их земли, их корни, то евреи покидали свои местечки без сожаления. Тем более там, где они находились, несколько лет шла Гражданская война, случались погромы и пр. Крупные города и, в частности, Москва стали их прибежищем и добычей. Если в России и при черте оседлости существовал антисемитизм, то можно себе представить, что началось, когда евреев в Москве стало больше, чем конопатых.

Конечно, можно говорить о том, что все люди равны, что все они братья и т. д. Но куда девать расовые, национальные, религиозные различия? Куда, наконец, деть человеческий инстинкт самосохранения, который неминуемо срабатывает, когда в твою миску, и без того пустую, тянется ложка чужого, непонятного тебе человека? Тут лозунгами и общими фразами ничего не объяснишь. Туг как минимум должны быть душевная совместимость, желание помочь, любовь и уважение. Ничего этого не было в отношениях между коренным московским населением и прибывшими в Москву евреями. К тому же, как нетрудно было заметить, евреи заняли многие должности в советских учреждениях, в частности, в карательных органах, в торговле, общественном питании, медицине, искусстве и журналистике. В 1924 году, например, председателем Уголовной коллегии Верховного суда СССР был Сольц, председателем Кассационной коллегии по уголовным делам — Гайлис, а членами коллегии — Загорье и Глузман. Председателем Кассационной коллегии по гражданским делам — Нахимсон. Госбанк СССР возглавлял Шейнман, а членами его правления были Аркус, Блюм, Берлацкий, Коган, Каценеленбаум, Шлезингер, Шер, Михельман.

Конечно, в этом свою роль сыграли не только природная напористость евреев и их взаимовыручка, свойственная национальным меньшинствам вообще, но и распространенная среди них грамотность.

Неудивительно, что представители коренного населения, замученные теснотой коммунальных квартир, бесконечными очередями, террором ГПУ, всю накапливаемую такой жизнью злобу и ненависть обрушивали на евреев. В них видели причину всех бед, они стали олицетворением всего зла, творимого в стране.

Газеты, особенно в конце двадцатых — начале тридцатых годов (экономическое положение страны тогда было особенно скверным), нередко сообщали о фактах насилия в отношении евреев. Писали, например, в 1928 году о том, как некто Белов ворвался в квартиру Бретана и с криком: «Нужно жидов убивать!» — избил ее хозяина, а Корнеичев налетел на врача Мясницкой больницы Гдалина с криком: «Бей жидов!» — сбил его с ног и нанес удары. Сообщали о том, как братья Филатовы избивали евреев, живших в доме 37 по Нижнекрасносельской улице.

Рост антисемитизма не мог не волновать власти. Бороться с антисемитизмом в стране, население которой исповедует антисемитизм как религию, так же трудно, как гоняться за вором на многолюдной площади: то налетишь на кого-нибудь, то тебе ногу подставят, то ребенка толкнешь. В борьбе с антисемитизмом видели два пути: первый — это репрессии, второй — улучшение условий жизни народа, вызванное успехами социалистического строительства. Первый путь хоть и выглядел радикальнее, но еще больше озлоблял население и загонял болезнь внутрь; второй казался длиннее, чем путь до погрома, и на него не очень-то рассчитывали.

Был еще третий, и не то чтобы путь, а так — тропинка в пустыне. Заключался он в политическом и идеологическом воспитании. Газеты, журналы, лекции и даже диспуты были призваны бороться с этим пережитком проклятого прошлого.

18 мая 1919 года газета «Правда» в заметке «Антисемитизм и Советская власть» писала: «…Советская власть должна очистить ряды своих служащих от антисемитов, а таковые, к сожалению, встречаются среди всякой нечисти, примазавшейся к Советской власти…»