Юрий Щеглов - Малюта Скуратов. Вельможный кат

— Удивительно ли, что ваши короли любят своих подданных, которые их взаимно любят? А мои желали предать меня в руки хану и, быв впереди, не сразились: пусть не одержали бы победы, но дали бы царю время изготовиться к битве.

Малюта вновь почувствовал на плече цепкие пальцы Иоанна, и снова блаженное тепло растеклось по спине. Он предан царю. Предан! В прошлом году именно он вел розыск и пытался выяснить причину воинской неудачи. Татары выжгли Москву, столицу, сердце России!

— Я с благодарностью принял бы от них, во знамение усердия, хотя один бич, одну плеть татарскую!

В этом году князь Ногтев и Давыдов привезли в Новгород трофеи. Как радовался Иоанн, попирая ногами оружие врагов.

— Одна тысяча мужественных спасла бы Москву, но люди знатные не хотели обороняться: что было делать войску и народу? Хан сжег столицу, а мне и знать о том не дали! — И царь, сузив глаза, взглянул на Малюту.

«Чья вина?» — вопрошал он взглядом. Малюта, опустив голову, также молча ответил: моя! А чья ж еще!

Далее царь обрушился на Курбского:

— Кто меня злословит в вашем отечестве? Мои ненавистники, предатели, Курбский и подобные ему…

Беседа с польским послом Федором Воропаем и определила поведение Малюты у стен Вейсенштейна. Чем скорее царь разгромит шведов, тем легче пойдут переговоры с поляками, в которых примет участие и Малюта. Кто знает, как сложится его дальнейшая судьба? Вот о чем он думал, подбегая к штурмовой лестнице и перебрасывая саблю в левую руку, чтобы удобнее было взбираться на верх стены. Он слышал выстрел, направленный вниз, видел вспышку и ощутил сильный толчок в грудь. Столько лет убивая других, не мог поверить, что и он смертен, что и его могут убить. Но боль поборола неверие. Он легко и освобожденно вздохнул и исчез из мира сего странным образом — как праведник, без мучений. А ведь он был душегубом. И современники его называли душегубом, и народная молва, и в былинах его ославили сказители, и в песнях, и в книгах, и Александр Сергеевич Пушкин его заклеймил, и Карамзин, и до нынешних времен память о Малюте не стерлась. Правда, добрый и мудрый Карамзин нашел для него удивительные слова: Малюта Скуратов умер честною смертью воина, положив голову на стене, как бы в доказательство, что его злодеяния превзошли меру земных казней!

Послав на костер всех пленников, Иоанн сделал жертвоприношение, достойное мертвеца, который жил душегубством! К чувствам Карамзина можно только добавить, что оттого и до сего времени люди, жившие исключительно душегубством, не спешили бросаться на штурм вражеских стен и не погибали честною смертью воинов, а умирали в мягких постелях, окруженные детьми и внуками. Иногда их зверски убивали по велению правителей в тех же застенках, в которых они проводили лучшую и одновременно самую ужасную часть своего земного бытия.

Малюту отпевали ночью, переложив тело в богато украшенный гроб. Было жарко и душно. Мария и Борис Годуновы стояли у изголовья, пораженные горем. Что делалось в их душах? Что ждет их завтра? Глядя в опавшее мертвое лицо Малюты, они не могли найти ответа. Молчание столпившихся опричников пугало. Царь не передал через Пушкина никаких утешительных речей. Будущее было глухо и темно. Семейная близость к Малюте поставила на высоком челе юного Годунова несмываемое клеймо. Никто никогда не забудет, что он зять самого знаменитого душегуба русского средневековья. Что бы ни сотворил, каким хорошим и справедливым ни стремился казаться, тень Малюты станет преследовать его до гробовой доски. Ему припишут все зло, совершившееся с того момента, как Иоанн окажет ему доверенность. Мало того: зло, по мнению людей, будет исходить от Марии. Ему припишут даже убийство сына благодетеля, а неблагодарность — страшный и неисправимый грех.

Крышку гроба закрыли и опустили в черную могилу. Дочь не проронила ни слезинки. Она стояла с каменным лицом. Она знала, чем занимался ее отец. В доме на Берсеневке она слышала стоны заключенных и пытанных в подклети. Она видела, как к потаенному ходу несут тела погибших в домашнем застенке, и вздрагивала от всплеска воды, воображая, как волны уносят их на середину течения. В то мгновение она думала, что жизнь ее детей должна быть иной. Но сколько зла и неправедного для этого придется совершить.

Так тихо и незаметно был погребен Малюта, царский друг, царский палач и отличный семьянин.

Родственные связи, а не только местничество на вершине московской власти в XVI и XVII веках играли решающую роль. Ну как мог запамятовать Петр Басманов, что царь Иоанн расправился с его отцом и дедом руками Малюты Скуратова? С каким чувством он давал клятву очередному правителю — Борису Годунову, рядом с которым стояла дочь палача басмановской семьи? Какими глазами он смотрел на внука Малюты, царя Федора Борисовича, и сестру его, красавицу Ксению, ставшую, по иным сведениям, наложницей Лжедмитрия I?

Молодой, красивый, талантливый военачальник, он не мог не прятать истинные мысли и ощущения, тем более что царь Борис извлек, как мы теперь бы выразились, лишенца из тьмы забвения. Новый царь вернул и брата Ивана в стрелецкое войско, сделав окольничим и послав против разбойников, орудовавших под Москвой. Атамана Хпопко Косолапа пленили, но старший Басманов погиб в схватке. Смерть Ивана дала дополнительный толчок карьере Петра. Когда нужно было выполнить тайное поручение и доставить в Москву инокиню Марфу — мать убитого в Угличе царевича Димитрия, то выбор пал на Петра Басманова, хотя царица Мария Годунова — неглупая от природы и получившая достаточное образование, а главное, понимавшая его пользу — относилась к Басмановым с настороженностью, памятуя о прошедшем, еще не совсем забытом.

Именно Басманов привел царевича Димитрия в Кремль. Он изменил внуку и дочери Малюты раньше прочих, и его переход на сторону претендента на престол и будущего закадычного друга был самым значительным явлением в походе Самозванца и поляков на Москву. Слава Басманова как воеводы неоспорима. А слава его деда в толще людской массы москвитян пока не померкла. Мнение народное о царевиче Димитрии, которое имел в виду один из пушкинских героев, составлялось во многом благодаря действиям Басманова. Сын и внук главных Иоанновых опричников подхватил знамя, оставленное умершим в изгнании князем Андреем Курбским. Между Басмановым и Курбским, однако, существовало определенное различие. Курбский бежал от человека, который в любую минуту готов был отправить его на плаху, Басманов предал в полном смысле слова семью благодетеля, один из предков которой, правда, был забрызган родительской кровью. Ходили упорные слухи, что Иоанн велел Федору Басманову зарезать Алексея Даниловича и тем купить себе и детям жизнь. Без Малюты подобное бы мероприятие не обошлось.