Жюстин Пикарди - Дафна

— «Избранные стихотворения Эмили Бронте» со всеми моими каракулями внутри.

Я открыла ее: страницы были испещрены рукописными пометками Рейчел — не только на полях, но и между строк.

— Это напоминает мне ту сцену из «Грозового перевала», когда Локвуд находит старую книгу Кэти в отведенной для него спальне…

— …И книга заполнена ее пометками, — закончила Рейчел мою фразу, что при других обстоятельствах могло вызвать раздражение, но я была ей благодарна: казалось, она понимает меня. — А это как бы предвещает ее появление ночью в виде призрака, словно чтение написанного ею на полях книги непреднамеренно вызывает ее дух. Может быть, это означает, что и я призрак в этом доме?

Я не ответила, и Рейчел заговорила опять:

— Конечно, некоторые утверждают, что это в действительности не призрак Кэти, а греза Локвуда, то есть ее появление объясняется психологическими причинами, в нем нет ничего сверхъестественного.

Я понимала, что, говоря это, она думала о Поле: мне уже приходилось спорить с ним по этому поводу. Меня злило, что он отрицал сверхъестественное в «Грозовом перевале». «Все это не более чем твои выдумки», — говорил он.

— Вам нужны еще какие-нибудь книги? — спросила я Рейчел, возвращая ей томик стихов, хотя мне страстно хотелось прочитать ее комментарии, особенно по поводу «Вопросов к самой себе» — страница с этим стихотворением Эмили была самой потрепанной.

— Именно эта книга мне нужна больше всего, — сказала Рейчел, — но тут есть еще несколько. Не возражаете, если я их поищу?

Понимая и без лишних намеков, что она хочет остаться одна в комнате, я вышла: было бы невежливо вертеться здесь, словно я ей не доверяю. А почему я должна доверять ей? Такой вопрос возникал сам собой, но мне не просто хотелось, мне очень нужно было верить ей: я чувствовала, что для меня это чрезвычайно важно, словно, доверяя ей, я обретала компас на будущее, в котором так нуждалась…

Я спустилась обратно в кухню, а через двадцать минут Рейчел присоединилась ко мне. В руках она держала небольшую стопку книг.

— Все отсутствующие у меня книги Бронте, — сказала она улыбаясь, — Пол их не слишком любит. Уверена: он не станет возражать, что я их забираю.

— Где вы будете читать лекцию? — спросила я, испытывая неловкость из-за того, что она упомянула имя Пола, хотя оно никуда не исчезало, все время висело в воздухе между нами. — Мне хотелось бы послушать ее…

— В Хоуорте, по приглашению Общества Бронте на их ежегодное сборище в доме приходского священника. Я буду говорить о литературном влиянии Эмили Бронте на последующих женщин-поэтов: Эмили Дикинсон, Сильвию Плат [31] Сильвия Плат (1932–1963) — американская поэтесса, жена британского поэта Теда Хьюза (1930–1998). и других. Вы можете прийти, если захотите… Я хочу сказать: если это будет полезно для вашего исследования. Вам, наверно, придется теперь проводить больше времени в библиотеке? Я выезжаю завтра утром, могу, если хотите, захватить вас с собой, правда, встать надо будет рано.

— Да, — сказала я, не давая себе времени на размышление.

Она улыбнулась:

— Хорошо. Договорились.

В это трудно поверить, но дела обстоят именно так: я поставила будильник на пять часов утра — Рейчел сказала, что заедет за мной не позже шести. Пола я пока не известила: его мобильник отключен. Впрочем, мне так даже легче: не хочу чувствовать себя виноватой, что не предупредила его. Я решила: надо перестать беспокоиться о том, что он может подумать, если узнает, куда я еду. Ему и не нужно знать, к тому же он в отъезде, и бог весть чем он там занимается в своей Италии. Понятия не имею, и только это можно сказать определенно, но мне больше и не нужно.

Менабилли, июнь 1959

Дафна с такой силой отбросила номер «Таймс литерари саплмент», что он соскользнул с полированного столика на пол.

— Хватит, — сказала она, хотя была одна в столовой и никто не мог ее слышать. — С меня достаточно.

Заголовок, так расстроивший Дафну, продолжал кричать ей с пола: «ГЕРИН ИДЁТ НОЗДРЯ В НОЗДРЮ С ДЮМОРЬЕ». Потрясение было почти столь же сильным, как в тот день, когда она узнала об интрижке Томми со Снежной Королевой; роман их, по-видимому, еще продолжался, но вяло, время от времени затихая: Томми казался слишком подавленным, угасшим, чтобы пылать желанием к кому бы то ни было. К тому же эта связь скоро, несомненно, сойдет на нет: Томми наконец уходил в отставку со своей должности в Букингемском дворце и в следующем месяце собирался возвратиться в Менабилли, чтобы жить там постоянно, — перспектива, вызывавшая у Дафны определенные опасения. Но гораздо худшим, самым скверным было появление на горизонте еще одной соперницы — Уинифред Герин, устроившей ей настоящую ловушку: по информации «ТЛС», эта дама трудилась сейчас над биографией Брэнуэлла, которая должна была стать как бы продолжением недавно ею опубликованного, восторженно встреченного критикой опуса, посвященного Энн Бронте.

Дафна прочитала статью затаив дыхание, с упавшим сердцем, как обычно читала дурные рецензии на свои книги.

Ощущение было такое, словно она сама себя ранила, пережила унижение, которое должна принимать как заслуженное, что было странно: она ведь никак не могла повлиять на происшедшее. Дафна успела ознакомиться с книгой Герин об Энн Бронте и с пылкими отзывами на нее в прессе месяц назад. Все эти похвалы, как колючки, жалили Дафну: ей казалось, что в их свете особенно ярко видна злоба ее критиков.

— Ты никогда не помнишь хорошего, — говорил ей Томми всякий раз, когда она жаловалась на недобрые рецензии, — одно плохое. Почему бы тебе не вспоминать почаще о восхищении твоих почитателей, вместо того чтобы коллекционировать неприятные эмоции?

И все же, вопреки той части ее существа, которая болезненным сжатием отозвалась внутри, когда она узнала о книге Герин, посвященной Брэнуэллу, Дафна ощущала в себе пробуждение иного, более сильного инстинкта — вступить в контакт со своей соперницей, обратиться непосредственно к ней, как когда-то к Снежной Королеве. Дафна намеревалась послать мисс Герин миролюбивое письмо с пожеланием всяческих успехов, с признанием, что шансы ее соперницы написать основательную биографию Брэнуэлла гораздо выше. Скрыть тот факт, что Дафна сама планировала подобную книгу, невозможно: статья в «ТЛС» не оставляла в этом никаких сомнений, так что им не избежать конкуренции. Однако, когда Дафна села писать письмо мисс Герин, она попыталась не касаться этой темы, с некоторым пренебрежением отзываясь о своей работе как о «своего рода портрете, исследовании, которое никоим образом не затрагивает ваши интересы».

Как, собственно, должен выглядеть этот портрет, Дафна не представляла себе достаточно ясно. Она знала, что надо действовать быстро. Виктор Голланц сказал ей: если биография, написанная мисс Герин, появится раньше, книга Дафны будет убита. Именно это слово, «убита», он использовал в телефонном разговоре с Дафной, когда она позвонила ему нынешним утром, чтобы обсудить возникшую проблему. Она была охвачена ужасной паникой, до спазмов в горле, но затем ощутила всплеск адреналина в крови и готовность к борьбе.