Юрий Рудницкий - Сумерки

А Сташко, с тех пор как Андрийко стал писарем воеводы, всё чаще и чаще появлялся на ристалище и даже сам брался за копьё или лук. Лучник он был хороший, но сравниться с Андрийкой не мог. Однако паж не скупился на похвалы и рассказывал сопернику, как восторгается его силой и ловкостью старостиха, якобы не раз наблюдавшая за их поединками из окон своих покоев. Андрийко не обращал особого внимания на эти похвалы, но всё-таки они способствовали сближению юношей. Как-то Сташко попросил товарища научить его боевым приёмам, с тем что он научит его рыцарским обычаям и манерам. И с той поры они встречались каждый день.

На крещение готовилось большое веселье. После водосвятия воевода велел посыпать песком часть ристалища и вывести нескольких лошадей, чтобы молодые бояричи, разбежавшись, прыгали через них в полном вооружении с небольшого помоста — трамплина. Победителям присуждались награды — дорогой дамасский меч, нюренбергская нашейница с коваными украшениями, наплечники с львиными головами и драгоценная серебряная чара работы греческих мастеров. Кроме того, воевода пообещал ещё сотшо киевских стрел тому, кто лучше всех сумеет орудовать ручным арбалетом.

Воевода устроил игрища с целью привлечь волынских панов на сторону великого князя, как это ему уже удалось с галнцкими и холмскими мужиками. Свидригайла пока поддерживали только княжеские роды — Острожские, Сокольские, Курцевичи, Головцы, Мосальские, Буремские, Кроиотки, Велицкие, Ружинские. Люди низшего стану пошли в дружины князей, а паны, то есть разбогатевшие пожалованиями люди высшего стану, не пожелали объединиться с князьями, поскольку считали себя знатнее простых бояр, ни с боярами, поскольку те были служилыми, а богатые вельможи не считали себя таковыми. Однако Юрша понимал, что они безотказно откликнутся на зов воеводы великого князя и потому пригласил их в Луцк на рыцарские игрища. Поначалу Юрша думал устроить настоящий турнир, но время года было позднее. К тому же русское боярство неохотно проливало кровь ради забавы и косо смотрело на западные выдумки, свидетелями которых они часто были в Вильне и Троках. На крещение прибыли двое Загоровских, Семашко, старый Монтовт, потом Чапличи, Козинские, Гулевичи и, наконец, трое Бабинских и двое Кирдеев, последние, имея польские гербы, считали себя в какой-то степени выше прочих бояр. Заехал, услыхав случайно в Бресте о луцких игрищах, и молодой киевский боярин Горностай.

Перед воротами палат установили скамьи для гостей, городовая рать окружила майдан, оставив место для игрищ. Всем заправлял старый Савва, а присуждать награду взялся старый Монтовт. Женщин не было, боярским жёнам представлялось, что ехать к холостому воеводе неловко.

В прыжках, казалось, взял верх молодой Прокоп Бабинский. Одним махом перескочил он через трёх, поставленных в ряд, лошадей. Заиграли трубы в честь удальца, однако молодой Горностай и шляхтич Иван Кирдей, собравшись с силами, последовали примеру Прокопа. Тот рассердился, покраснел и велел привести четвёртого коня. Коня привели и поставили рядом со стоявшими. Прокоп прыгнул, но зацепился ногой за четвёртого и растянулся на песке. В толпе засмеялись, но старый Савва утихомирил весельчаков, заметив:

— Смеяться-то всяк горазд, а как до дела, так и хвост поджал, Смелый приступ не хуже победы!

Но вот среди бояричей появился Андрийко в отцовских доспехах и сгоряча, стрелой помчался к трамплину. Все уставились на нового соперника, не принимавшего до сих пор участия в играх. От лязга увесистых лат у зрителей звенело в ушах, а земля дрожала от тяжести закованного в броню бегущего великана. Вот он уже на досках помоста… Прыжок — и, как пуля из пищали, Андрийко пролетел над спинами четырёх коней и стал на ноги, зарывшись по щиколотки в песок. Все остолбенели, на мгновенье воцарилась тишина, потом грянула буря рукоплесканий. Старый Юрша улыбнулся себе в бороду.

— Юрша есть Юрша! — заметил он, наклонившись к старому Монтовту. Тот кивнул и, подняв руку, присудил первую награду Андрийке. Но юноша, поклонившись старику в пояс, громко, чтобы услышали гости, сказал:

— Спасибо тебе, достойный боярин, за честь, но я свой, мне никакой награды не положено. Её следует дать дядьке, что меня учил. А можно ли присудить награду самому себе?

Меч достался Прокопу, нашейница и наплечники — Горностаю, а чарка младшему Кирдею. Все остались довольны, но более всех радовался воевода поведению племянника, и, покуда молодёжь состязалась в метании ратища сквозь кольцо, он с гордостью рассказывал гостям о грамотности Андрия и о том, как с его помощью он переписывается с великим князем. Разговор зашёл о государственных делах, и Юрша, будто ненароком, завёл беседу о том, что волынские-де вельможи нисколько не радеют о благополучии своей земли.

— Что верно, то верно! — поддержал его Монтовт. — Речь идёт о спасении собственной шкуры, а нам и в голову не приходит, что беда уже не за горами. Поглядите только, достойные бояре, на Галицкую землю. Куда делось тамошнее гордое боярство? Кто не ополячился, пошёл или вскоре пойдёт с сумой.

С ним согласились Семашко и Загоровские. Бабинские молчали, а старший Кирдей внезапно спросил:

— А Кердеевич?

— Кердеевич? — Юрша вспыхнул. — Эх, пропащий человек. Отрёкся от всего святого. Он уже не наш. Неужто и кто-нибудь из нас кинет камнем в веру своих предков, в старые обычаи, во всё то, на чём мы выросли. Поэтому и держимся великого князя Свидригайла, а не то польская шляхта выживет отсюда всех, кто не ходит за плугом. Это голодная орда, и не только голодная, но и алчная и коварная, как никто в мире. Там, где идёт разговор о деньгах, о земле, о смерде-коланнике, там у шляхтича не найдёшь ни крошки благородства и ни тени совести. Золото они выдрали бы из глотки самого чёрта, чтобы потом его прокутить. Горе нам, если они присосутся к нашей земле. Душа шляхты в мошне, а совесть в кулаке.

Громкие крики на ристалище прервали речь Юрши.

Уже шесть раз подряд стрела Андрийки вонзалась в самую середину начерченного на доске круга. Никто ие мог с ним сравняться, и тогда, довольный успехом своего любимца, Савва крикнул после короткой передышки:

— А ну-ка, достойные бояре, попробуйте теперь, кто быстрее всех попадёт в цель. Довольно с нас игрищ, а то дед-мороз кусается, как собака. По команде раз, два, три пусть каждый берётся за оружие… Раз, два, три!

Андрийко мигом схватил самострел, но, что за чудо! На колёсике, которым натягивалась тетива, исчезла ручка. Видно, кто-то отломил или открутил её, и натянуть лук, казалось, было невозможно.

И в самом деле, требовалась недюжинная сила, чтобы натянуть толстую, стальную и очень тугую струну на самострел. Пущенная из него киевская или английская стрела пробивала даже стальной рыцарский нагрудник. Поэтому тетиву натягивали воротом из двух валиков с ручками, которые лучник крутил до тех пор, пока тетива не соскальзывала в зазубрину. Лишь исключительно сильные и опытные лучники проделывали это без ручки.