Юрий Вахтин - Приговор

- Галюнь, ты это серьезно? Тебе тридцать скоро, может, хватит, нагулялась?

- Да, отец, это серьезно.

- И кто он? Крупный кооператор?

- Отец, почему вы все думаете, что кроме денег меня ничего не интересует? Нет, он обыкновенный следователь. Даже вдовец с четырехлетней дочерью на руках. Представляешь, отец, она меня мамой зовет с первого дня нашего знакомства. Я даже не могла себе представить, какое это счастье быть матерью. Наверное, это несопоставимо ни с каким богатством.

Глаза Галины искренне светились радостью, счастьем. Так невозможно притворяться, значит, дочь действительно счастлива.

- Хороший он человек, твой избранник? Ты, я думаю, в жизни всяких людей повидала, уже психолог хороший.

- Павел его зовут. Я приведу его следующий раз, познакомлю вас. Он работает в КГБ следователем. Он лучший человек! По крайней мере для меня, - ответила Галина, и Иван Егорович не нашелся, что еще спросить. Этим было все сказано.

- Я вот только матери боюсь, как она воспримет, - призналась Галина, - какое у нее будет настроение. В голове у нее совсем что-то перевернулось. Читает одни религиозные книги и, главное, все подряд - и крестьянские, и католические, и "Сторожевую башню". Это журнал Свидетелей Иеговых, новое течение в христианстве, как они себя считают, и, конечно, самое верное, самое Божеское. Я представляю, какой у нее бутерброд в голове от прочитанного. Я смотрю, у нее даже "Каран" мусульман. Ты бы ее врачу показал, отец, хорошему психиатру...

- Ой, доченька, не сыпь мне соль на рану, - Иван Егорович даже закурил. - Привозил я Амелькина, думаю, он у нас в области самый перспективный - доктор наук, психолог. Уговорил, сюда, домой его привез, чтобы ее психику не травмировать походом в клинику, - Иван Егорович тяжело вздохнул, сделал глубокую затяжку.

- И что Олег Андреевич сказал тебе? - поинтересовалась Галина.

- Я даже не знаю, кем он ей представился, когда они знакомились. Ты его знаешь, он мужик очень начитанный, он даже в религии, наверное, больше церковнослужащих разбирается, а знает больше, это точно. Они с матерью часа три беседовали. Ну и что? Говорит: "Радикальных отклонений в психике нет. Хотя религиозные вопросы уже становятся навязчивыми, она под воздействием от всего прочитанного даже свою секту хочет открыть или течение, как она говорит, но более правильное и божеское, чем все другие. У нее в голове свое понятие сложилось о Боге, о месте человека в приходе и вообще о жизни. Эти идеи становятся навязчивыми". Лечь в клинику к Амелькину мать категорически отказалась, даже очень обиделась на меня. Она меня никогда разговорами не балует. Бывало, за три дня пару слов, а здесь почти месяц совсем не разговаривала. Обиделась. "Ты что, сумасшедшей меня считаешь?" Причин лечить ее принудительно нет. На работу она ходит, на хорошем счету у руководства района по культуре. Одни благодарности, и выставки устраивает, и музей открыла, и по селам ездит о религии с бабушками говорит. Теперь религия в моде. Так всегда, доченька, в нашей стране, все по приказу. По приказу ломали и взрывали церкви, превращали в склады для удобрения. Хотя церковь всегда призывала к добру и милосердию людей. Конечно, церковное руководство всегда подстраивалось к властьдержащим и при царях, да и сейчас. А сама религия нет - пусть я коммунист с тридцатилетним стажем - я считаю, не может вреда принести, если учит добру и духовности людей. Хотя, что грех таить, и я гонениями занимался. Помню, вышла директива, правда устная, членов КПСС, замеченных в церкви и еще более крестившихся самих или своих детей, считать чуть ли не врагами. Зачем? Почему? Я исполнял, ходил, как и все в райкомах, в патруль, как мы в шутку звали в собор, на большие праздники: на Рождество, Крещение, Пасху. Хотя я, если честно, не понимал, для чего это нужно. Все заповеди Библии - в точности измененный Кодекс строителя коммунизма. Получается, Владимир Ильич Ленин не раз читал Библию, а Сталин даже изучил в семинарии.

Галина пробыла с отцом в Урыве почти четыре часа. Такой счастливой Галину видел отец только в детстве, она без остановок болтала. Иван Егорович был рад и счастлив за дочь. Уезжая, Галина пообещала отцу, что следующий раз приедет обязательно с Павлом.

Иван Егорович заварил чай, закурил еще одну сигарету. Он любил крепкий чай с сигаретой. Откуда эта привычка, которую почему-то называют уголовной? Нет, не чифирь пил Захаров, просто крепкий чай. На прошлой неделе он случайно нашел в старой записной книжке телефон Нины Новиковой с выходом из облцентра на ее район, на юге области. Не зная почему, он тогда как-то машинально набрал номер из своего рабочего кабинета на заводе. Набрал и все. На удивление дозвонился он очень быстро, после нескольких гудков подняли трубку. Было около шести часов вечера.

- Алло, - ответил незнакомый детский голос девочки.

- Позовите, пожалуйста, Нину Никаноровну Суховерхову, - на "вы", сильно волнуясь, попросил девочку Захаров.

- Они не живут здесь, - ответил детский голос.

- Не может быть. Она оставила мне этот телефон, - Иван Егорович даже растерялся.

- Кто там? Нину спрашивают? - услышал Захаров в трубке взрослый женский голос.

- Алло! - незнакомая женщина. - Вы Нину спрашиваете? Она еще в августе уехала с Петей в город. Живут там. Где работает? Я точно не знаю, извините. Она недавно нам звонила, где-то в совхозе за городом. Даже говорит, работает по специальности зоотехником.

Весть о том, что Нина уже три месяца живет в их городе, просто ошеломила Ивана Егоровича. Он даже растерялся, не нашел, что ответить разговорчивой женщине с характерным южным оканьем в речи.

- Что ей передать? Кто звонил? Я, к сожалению, не знаю ее городской телефон, - поинтересовалась женщина.

- Спасибо. Большое спасибо, - поблагодарил Иван Егорович. - Я знаю. И повесил трубку.

Тогда, в тот вечер, он не нашел ее городской номер, он записал его в другую книжку, но помнил, что переписал в специальную для знакомых, имеющих телефоны, еще написал: Суховерхова Н.Н. - сестра Владимира. Он не боялся ревности жены, да она уже, наверное, не способна ревновать. Ревновать - это любить, в своем роде просто выработанная многими годами осторожность всегда писать так, чтобы было несколько вариантов объяснить, кто этот человек. Даже если ты полностью уверен, что никто не будет рыться в твоей записной книжке и не спросит, что это за номер. Но а вдруг. Иван Егорович с годами довел эти привычки до автоматизма: не говорить лишнего в узком кругу, не оставлять записки, которые можно истолковать двояко. Сама система, где каждый контролирует каждого или даже невольно следит, оставляет отпечатки в душе, в сознании. Так жили все в их круге.

Иван Егорович был активным дружинником по поиску коммунистов, посещающих церкви, хотя сам он, как недавно признался дочери, не только не разделял взглядов о вредности религии, но и считал, что вера учит людей добру. Но у коммунистов был свой Бог. Он доложен быть один - Ленин, и любая попытка поколебать их Бога, пусть еще и не сознательная вера, а просто вызванная каким-то горем или радостью у коммунистов о Боге Небесном, причисляла таких людей к потенциальным врагам. Даже если ты знал этого человека много лет, даже, наверное, скрытая привязанность к алкоголю не была так страшна, как вера в Бога члена КПСС.