Николай Данилов - Кордон

Шхуна «Восток» и транспорт «Двина», взяв курс на север, беспрепятственно проследовали вдоль западного берега Сахалина и вышли в Охотское море…

Должность военного губернатора, а с ней и чин гене-рал-майора обрушились на узкие плечи капитана 2 ранга Завойко настолько неожиданно, что он даже растерялся: «Не ошибка ли тут какая?» Василий Степанович несколько раз перечитал послание. Ошибки не было. Ему, начальнику Аянской фактории Российско-американской компании, предписывалось в течение недели с момента получения послания сдать служебные дела помощнику, после чего незамедлительно отправиться к новому месту назначения и приступить к обязанностям военного губернатора Камчатки.

Казенное имущество, доставленное из Иркутска в Аян тридцатью подводами, в основном предназначалось для нужд личного состава 47-го флотского экипажа и инвалидной команды, дислоцирующихся в Петропавловске. Выплаканную капитаном 1 ранга Р. Г. Машиным у губернатора Восточной Сибири форму для оборвавшихся матросов и солдат новому правителю Камчатки предстояло переправить морем на полуостров. «Весьма и весьма неплохо прибыть в Петропавловск с таким подарком, — удовлетворенно подумал Завойко. — Это поднимет настроение людей».

Потомственный моряк снял форму морского офицера — не его на то воля — и облачился в генеральский мундир. Редко кому из военных людей выпадала такая головокружительная карьера — миновать ступень старшего офицера и занять должность губернатора. Однако Василий Степанович, стоя перед зеркалом в генеральском мундире с широкими красными лампасами, не без сожаления думал, что форма контр-адмирала ему была бы более подходящей и вполне соответствовала характеру его службы: Камчатка с трех сторон омывается морями, а ее административный центр Петропавловск — главный морской порт на Дальнем Востоке. Вот и кстати бы первому военному губернатору полуострова (до этого были начальники Камчатки) присвоить адмиральский чин. Но, как гласит пословица, дареному коню в зубы не смотрят.

Поздней осенью 1849 года генерал-майор Завойко в новом мундире прибыл из Аяна в Петропавловск. Василий Степанович по рассказам очевидцев знал, что дела в камчатском порту обстоят плохо. Слыхал он об этом и от военного губернатора Восточной Сибири. И все-таки увиденное превзошло ожидания. С великим трудом доставленные в разное время с материка грузы — бревна, тес, уголь, соль, кирпич, тачки, телеги, сани, колеса, полозья — лежали на берегу в беспорядочных кучах без навесов. От порта в селение — ни дорог, ни тротуаров. Моряки флотского экипажа и солдаты инвалидной команды, оборванные, обросшие и грязные, по внешнему виду больше напоминали арестантов, чем военных. Они, думал Василий Степанович, забыли требования уставов, наставлений и инструкций, не соблюдают воинскую дисциплину; видимо, утратили и чувство ратного долга, запамятовали, зачем носят военную форму и какому делу призваны служить. С ними давно не проводили ни строевые, ни морские, ни полевые занятия. Артиллеристы не подтверждали учебные стрельбы из пушек, стрелки — из ружей.

В первый же день прибытия в Петропавловск Василий Степанович пожелал осмотреть селение. Познакомить губернатора с местными достопримечательностями и историей Камчатки рекомендовали титулярного советника канцелярии Анатолия Ивановича Зарудного, ибо, как сказали в порту, никто лучше его не знает этого края. Страстный путешественник, романтик и любознательный человек, Зарудный исследовал Камчатку, изучал ее прошлое. Он собирал копии документов, которые касались описания Северо-Востока России, приобретал расспросные речи, подолгу просиживал в жилищах старожилов-камчадалов.

Осмотр Петропавловска не отнял у Василия Степановича много времени. Поселок, названный городом, заселяли чуть более полутора тысяч жителей. Нехитрые по устройству деревянные домишки, разбросанные в беспорядке на сопках, в основном одноэтажные, некоторые с мезонинами и небольшими пристройками-сенями, и составляли поселение. Среди них редко встречались здания в два этажа. Самыми заметными сооружениями были помещения городской управы, вобравшие в себя почти все административные учреждения, продовольственный и вещевой склады, приезжий дом, трактир, два кабака и церковь.

— А где обучаются дети? — спросил Завойко.

Зарудный показал на старый деревянный домишко с двумя окнами на фасаде.

— Это и есть школа грамоты, — сказал он. — Тут обучаются и наши кантонисты {Кантонисты — солдатские сыновья, с рождения принадлежащие поенному ведомству на основе крепостного права}. Учитель по всем начальным наукам — фельдшер.

— Школа рядом с кабаком, — недовольно проговорил губернатор. — Учитель — костоправ. Ну и ну.

Оставшись неудовлетворенным осмотром селения, Василий Степанович с интересом выслушал историю Петропавловска. В общих чертах о возникновении порта он знал, но Зарудный осведомил его в подробностях. Титулярный советник сказал, что в саду, в котором стоит дом, отведенный для семьи губернатора, есть памятник Витусу Берингу.

— С него, русского мероплавателя, датчанина по происхождению, — сообщил Зарудный, — и началось зарождение Петропавловска. Поселку, то бишь теперь городу, в будущем, 1850, году исполнится 110 лет…

Впервые на берегу Авачинской губы застучали русские топоры в 1739 году. Ими работали моряки, присланные Витусом Берингом из Охотска, чтобы подготовить зимовье для экипажей Второй Камчатской экспедиции (Первая по указанию Петра Великого проводилась в двадцатых годах). В октябре 1740 года пакенботы «Св. Петр» и «Св. Павел», ведомые Витусом Берингом и Алексеем Ильичом Чириковым, прибыли из Охотска в Камчатку. Моряки перезимовали на берегу Авачинской губы в первых домах будущего административного центра полуострова. Отсюда в июне 1741 года они отправились «встречь солнца» в длительное путешествие. В честь кораблей, ушедших из Авачинской губы, маленькое русское зимовье на ее берегу назвали Петропавловском. Витус Беринг и его сподвижник Алексей Ильич Чириков стали считаться основателями этого прибрежного селения.

Четыре десятилетия увядал маленький Петропавловск и, возможно, долго еще был бы в забвении, если бы в Авачинской губе не появились иностранцы.

В апреле 1779 года к Петропавловску подошли два английских корабля кругосветной экспедиции. Ее возглавлял Чарльз Кларк. Тогда в прибрежном поселке жили десятки служивых и не более полусотни местных обитателей-ительменов {Ительмены — аборигены Камчатки, населяющие южную часть полуострова}. Осенью того же, 1779, года английские корабли снова вошли в Авачинскую губу, чтобы похоронить умершего в пути Чарльза Кларка. Начальник Камчатки премьер-майор Магнус фон Бем разрешил странствующим морякам произвести погребение отважного мореплавателя на облюбованном ими месте, на берегу Малой бухты, рядом с поселком.