Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

На другой день смерти Леопольда, надъ имперіей стали носиться тѣ маленькія тучки, которыя надъ моремъ предвѣщаютъ перемѣну вѣтра, а надъ государствомъ новую политику.

Такая маленькая тучка надъ Кобленцомъ принесла съ собою отрѣшеніе отъ переговоровъ, которые Вирье удалось довести до тихой пристани.

Для новаго императора, для короля Венгріи, какъ его тогда звали, интрига, затѣянная, быть можетъ, болѣе для того, чтобы явиться противникомъ отца, чѣмъ ради спасенія Франціи, потерялась въ общей политикѣ.

Съ другой стороны, принцы не нуждались ни въ чьемъ содѣйствіи для своихъ отношеній со вчерашнимъ союзникомъ, сегодня возсѣдавшимъ на тронѣ.

Одинъ среди столькихъ дѣйствующихъ лицъ, замѣшанныхъ въ этомъ таинственномъ дѣлѣ, несчастный Вирье не зналъ, что дѣлать.

Что касается Монтальбано, для него счастье было отнынѣ въ Вѣнѣ. И онъ бѣжалъ за нимъ по слѣдамъ. Убѣжденный, что оно призываетъ его въ повѣренные императора, такъ какъ онъ былъ до этого повѣреннымъ наслѣдника, онъ спѣшилъ къ столь высокому назначенію.

Для того, чтобы до него добраться, онъ торжественно сѣлъ въ кабріолетъ виконта де-Вирье-Бовуаръ, прихвативъ съ собою послѣдніе золотые несчастнаго Анри.

Для Анри ни раззореніе, ни то, что онъ попалъ въ смѣшное положеніе, было не важно. Съ самой минуты отъѣзда изъ Парижа, онъ предвидѣлъ неудачу и заранѣе былъ готовъ на несочувствіе тѣхъ, для кого онъ хлопоталъ.

"…Пускай, если нужно, вся отвѣтственность этого случая падетъ на меня и на Жилліе, — писалъ онъ въ то время, какъ принцы заставляли его томиться въ ожиданіи на чердакѣ. — Не все ли равно, что насъ сочтутъ за легковѣрныхъ людей или за дураковъ? Мы желали только дать возможность принцамъ выяснить это дѣло. Пускай насъ не признаютъ, если это можетъ принести пользу. Мы на это давно готовы".

Но какъ сообщить принцессѣ Елизаветѣ о странномъ исходѣ предпріятія?

Слѣдовало ли отнять у принцессы всякую дальнѣйшую надежду или ждать изъ Вѣны новаго указанія, какъ дѣйствовать дальше?

Предчувствія Флаксландена по этому поводу были весьма неутѣшительны.

"Сомнѣваюсь, — писалъ онъ Вирье, — чтобы у преемника были еще тѣ намѣренія, которыхъ мы могли ожидать. Наши надежды съ этой стороны могутъ также исчезнуть, какъ исчезъ нашъ авантюристъ.

"Во всякомъ случаѣ нашъ заговоръ конченъ. Теперь мы можемъ дѣйствовать въ открытую съ его высочествомъ королемъ Венгріи.

"Но ваша роль, любезный графъ, тѣмъ не менѣе, не окончена. Принцы требуютъ отъ васъ другихъ услугъ. Они желаютъ, чтобы вы отправились въ Туринъ и чтобы вы представили тамъ вашъ проектъ военной организаціи, который вы выработали для южныхъ провинцій…"

Прибытіе въ Кобленцъ аббата Клода Аллье дѣйствительно заставило принцевъ и ихъ совѣтчиковъ обратить вниманіе на планъ, предложенный Salon franèais и уже почти забытый.

Съ первой же аудіенціи, доблестный организаторъ лагеря, де-Жаллезъ, заявилъ, что готовъ присоединиться въ своихъ попыткахъ съ попыткамъ провинцій Ліонне, Дофине, дю-Форезъ. Увы! на этотъ разъ дѣло шло не о препровожденіи короля въ Ліонъ, но о послѣдней запрудѣ, которую можно было противупоставить все захватывающей революціи.

Вирье слишкомъ хорошо зналъ эти провинціи и былъ такъ близко заинтересованъ проевтами, которые собирались воскресить, что Флаксланденъ не могъ не свести его съ аббатомъ Алліе.

Долго длились совѣщанія, о результатѣ которыхъ упоминается Анри въ одной запискѣ.

Военные вопросы, финансовые, разсматриваются въ ней въ мельчайшихъ подробностяхъ, и изъ его замѣтокъ видно, что съ нѣсколькими сотнями тысячъ франновъ, при поддержкѣ правильнаго войска, можно было выступить въ походъ.

Правильное войско было указано — это была армія его величества короля Сардинскаго.

"…Поѣзжайте же какъ можно скорѣе, любезный графъ, — писалъ Флаксланденъ Анри, увѣдомляя его, что выводы его записки приняты принцами. — Мнѣ поручено просить у вашей преданности еще этой жертвы. Изъ нашихъ послѣднихъ разговоровъ вы знаете, чего слѣдуетъ добиваться въ Туринѣ".

Анри покорился. Но въ его отвѣтѣ было столько же смиренія, сколько и отчаянія.

"Ваше требованіе повергло меня въ большое затрудненіе, — писалъ онъ Флаксландену. — Мое повиновеніе принцамъ обязываетъ меня не останавливаться ни передъ чѣмъ — я долженъ рѣшиться на эту поѣздку, чего бы мнѣ это ни стоило — разъ они этого требуютъ… Я отправлюсь въ путь, вспоминая вѣрнаго Зопира…"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Зопиръ отправился въ вѣчность безъ ушей и безъ носу… Судьба его весьма печальна. Но развѣ она печальнѣе судьбы Вирье?

У Вирье не было больше ни силъ, ни денегъ.

Онъ покидалъ Кобленцъ убитый разочарованіемъ, замученный страданіемъ. И вотъ онъ отправляется отстаивать интересы короля въ то самое время, какъ Людовикъ XVI утверждаетъ декретъ, въ силу котораго всѣ имѣнія эмигрантовъ секвеструются.

Анри былъ теперь эмигрантомъ за то, что такъ безполезно потратилъ время въ Германіи.

9 февраля, въ день голосованія этого декрета въ Собраніи, Вирье дрожалъ въ Кобленцѣ въ своемъ чердакѣ.

30 марта, въ тотъ день, когда король утвердилъ декретъ, онъ отправился въ Туринъ.

Полное раззореніе, непоправимое — вотъ вѣсть, какую онъ привезетъ женѣ, проѣзжая Савойю по пути къ Альпамъ.

Хотя его очень торопили отъѣздомъ въ Туринъ, но Анри рѣшилъ, что потерялъ столько часовъ ради службы королю, что можетъ потерять нѣсколько часовъ для свиданія съ женою и съ дѣтьми.

"Нигдѣ не останавливаясь, онъ доѣхалъ до Женевы, а черезъ 8 дней послѣ своего отъѣзда изъ Кобленца, онъ прибылъ съ своей теткѣ, баронессѣ де-Блоне и свидѣлся наконецъ съ своей семьей. Несчастье наконецъ сжалилось надъ близкими его сердцу болѣе чѣмъ надъ нимъ самимъ.

По словамъ его дочери, Анри такъ измѣнился, что его было трудно узнать. Онъ былъ страшно худъ. Онъ дрожалъ въ лихорадкѣ, и когда эта лихорадка, которая нѣсколько оживляла его лицо, спадала, страшная блѣдность разливалась по лицу его, недавно еще столь молодому. Анри было едва 39 лѣтъ.

Вотъ разсказъ m-lle де-Вирье.

"…Несмотря на всю радость свиданья съ отцемъ, — пишетъ она, — его здоровье, его грусть внушали намъ серьезныя опасенія… Напрасно старался онъ насъ успокоить, казаться веселымъ…

"Было ясно, что его угнетала печальная участь, которая насъ ожидала въ будущемъ. Но у насъ были и еще другія заботы. Было извѣстно, что прибылъ агентъ принцевъ. Отецъ только чудомъ спасся отъ шпіоновъ, которыхъ подсылала къ намъ Женевская республика. Это чудо сотворила, вѣроятно, болѣзнь отца, благодаря которой онъ почти не выходилъ изъ дому".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Если правда, что приходится платиться за свои качества, какимъ разореніемъ для Анри явилась его преданность. По распоряженію барона де-Флаксландена ему скоро пришлось покинуть тихую семейную жизнь, чтобы снова окунуться во всѣ ужасы безъисходной политики.