Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

"Не все ли мнѣ равно, кто ихъ спасетъ, лишь бы ихъ спасли… Генералъ, солдатъ, посредникъ или разжалованный въ самые послѣдніе ряды, мнѣ это безразлично, только бы сдѣлано было дѣло…

"Все было за то, чтобы я отказался отъ этого порученія. Довѣріе ко мнѣ принцессы Елизаветы вынудило меня согласиться, но не измѣнило во мнѣ критическаго отношенія къ себѣ… и потому, какъ могу я найти страннымъ, если къ способностямъ другого отнесутся съ большимъ довѣріемъ, чѣмъ къ моимъ…

"Прошу повѣрить мнѣ. Во что бы то ни стало требуется рѣшеніе. Все равно, каково бы оно ни было, слѣдуетъ отпустить этого человѣка съ добрымъ словомъ… Онъ интриганъ большой руки и если онъ замѣтитъ, что онъ проигрался въ игрѣ, которую затѣялъ, можно будетъ всего ожидать отъ его отчаянья…"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но какое значеніе могла имѣть эта послѣдняя нотка, брошенная среди диссонансовъ, которые тогда существовали между Парижемъ и Кобленцомъ.

Въ то время, какъ Анри выяснялъ принцамъ, что монархіи приходится обратиться къ средствамъ эмпириковъ, шарлатановъ, Калоннъ и епископъ Аррасскій сбивали ихъ до такой степени съ толку, что графъ д'Артуа отвѣчалъ принцессѣ Елизаветѣ на ея политическія письма вопросами, по прежнему ли она ѣздитъ верхомъ и ходитъ на богослуженія въ церковь, во время поста, въ розовой атласной шубѣ… [67] Письмо отъ 23 февраля 1792 г. .

Быть можетъ воспоминанію объ этой розовой шубѣ Анри и Монтальбано были обязаны аудіенціею. Напомнивъ о принцессѣ Елизаветѣ, она одновременно напомнила графу о тѣхъ, которыхъ ему рекомендовала его сестра. И принцъ наконецъ назначилъ аудіенцію Монтальбано. Аудіенція должна была состояться въ отсутствіе Анри.

Въ своихъ запискахъ Анри умалчиваетъ о томъ тяжеломъ впечатлѣніи, какое должно было произвести на него это изъятіе. Въ нихъ говорится только о радости его авантюриста.

"…Выходя съ аудіенціи, мой компаньонъ сіялъ радостью, такъ какъ принцы, казалось, отнеслись сочувственно въ его взглядамъ… Онъ прыгалъ на улицѣ точно человѣкъ, который бы послѣ долгаго плаванія наконецъ вошелъ въ гавань…Онъ непремѣнно хотѣлъ сейчасъ же ѣхать въ Вѣну. Но онъ согласился остаться въ силу моего замѣчанія, что теперь-то именно онъ и будетъ нуженъ принцамъ. Что касается меня, я тоже остаюсь, какъ мнѣ это ни трудно, ибо теперь, когда я не связанъ болѣе честнымъ словомъ, я могу быть дѣйствительно полезенъ, Его высочество узналъ отъ самого авантюриста его тайну… Это именно то, чего желалъ Монтальбано.

"Теперь мое дѣло дополнить его откровенность… Я долженъ и наконецъ могу сообщить принцамъ все, что знаю.

"…Таинственная личность, о которой говоритъ [68] Слѣдующія за этимъ страницы озаглавлены: "Записка, поданная принцамъ въ Кобленцѣ". Монтальбано, какъ уже теперь извѣстно его высочеству, никто иной какъ наслѣдникъ австрійскаго престола, эрцгерцогъ Францъ… Значеніе этой государственной тайны, отъ которой можетъ зависѣть благополучіе королевской семьи, вѣроятно, не мало поразило его высочество.

"У императора Леопольда имѣются въ распоряженіи лишь ничтожныя средства. Вмѣшательство за короля Франціи не можетъ входить въ его виды. А, кромѣ того, къ огорченію его сына, вліяніе маршала де-Ласси, самаго близкаго совѣтника императора, противъ насъ и парализируетъ ту небольшую долю доброй воли его принципала по отношенію къ намъ, даже если бы эта добрая воля и существовала.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

"А потомъ ничто такъ не противно эрцгерцогу, какъ вмѣшательство де-Ласси въ дѣла, которыя его высочество считаетъ не только политическими, но и семейными.

"…И потому, быть можетъ, въ силу его рыцарскихъ взглядовъ, а можетъ быть и въ силу его пыла молодости, онъ желалъ бы, чтобы была оказана помощь королевѣ, его царственной теткѣ, унизительное положеніе которой возмущаетъ всѣхъ.

"Вотъ почему онъ, подъ предлогомъ усмиренія возстаній, принялъ во Фландріи тѣ мѣры, какія я видѣлъ. Онѣ заставляютъ меня предполагать, что эрцгерцогъ желаетъ оказать намъ серьезное содѣйствіе. Солдаты обожаютъ его. Его храбрость извѣстна въ войскахъ, съ которыми онъ ходилъ на войну противъ турокъ…

"Я долженъ замѣтить, что проектъ, который проводится его императорскимъ высочествомъ, діаметрально противуположенъ политикѣ императора, его отца, и потому неудивительны тѣ пути, которые избралъ его высочество, чтобы извѣстить о своихъ намѣреніяхъ.

"Этимъ объясняется выборъ того человѣка, котораго я ввелъ къ вамъ. Но что меня поражаетъ, это затрудненіе согласить предстоящее дѣяніе съ сопротивленіями императорскаго двора. Быть можетъ, для того, чтобы втянуть его въ это дѣло, нужно создать подобное положеніе обстоятельствъ…"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И такъ, вотъ она тайна, которая такъ долго тяготила Анри. Послѣ перваго удивленія по поводу сообщеній, сдѣланныхъ Монтальбано, онъ увѣровалъ въ истину миссіи, которая подтверждалась несомнѣнными фактами.

А между тѣмъ, въ этомъ дѣлѣ все было такъ странно, свойства человѣка, который завязывалъ такую грандіозную интригу, такъ не соотвѣтствовали затронутымъ интересамъ, что Анри рѣшилъ быть осторожнымъ до конца. Развѣ онъ могъ, въ самомъ дѣлѣ, отвѣчать за человѣка, о которомъ онъ отзывается слѣдующимъ образомъ:

"…Человѣкъ этотъ облекаетъ все, что касается его лично, въ такую тайну, что онъ до сихъ поръ у меня подъ сомнѣніемъ. Одно несомнѣнно, что онъ храбръ, такъ какъ онъ весь испещренъ ранами, изъ которыхъ пять, шесть отъ огнестрѣльнаго оружія.

"Въ минуту нетерпѣнія, до чего я его умышленно довелъ, у него сорвалось нѣсколько словъ о его семействѣ.

"Я узналъ, что онъ принадлежитъ къ младшей линіи дома Медина-Цёли,

"Онъ воспитывался въ Италіи, былъ на Мальтѣ, гдѣ онъ совершилъ нѣсколько морскихъ поѣздокъ.

"Говоритъ, что былъ въ Гибралтарѣ и тамъ встрѣтился съ графомъ д'Артуа. Затѣмъ имѣлъ серьезное дѣло въ женскомъ монастырѣ. Инквизиція вмѣшалась въ это дѣло, такъ какъ Монтальбано вспоминаетъ объ инквизиціи съ почтительнымъ страхомъ.

"Избавившись отъ нея, онъ сдѣлался агентомъ эрцгерцога.

"Это возможно, такъ какъ 24-лѣтній принцъ повидимому не боится ни приключеній, ни авантюристовъ.

"Это, сознаюсь, странная повѣсть, не внушающая довѣрія. Но, повторяю, несмотря на оболочку, многія изъ сообщенныхъ незнакомцемъ вещей правдивы.

"Повторяю также, что если Монтальбано не будетъ полезенъ, онъ будетъ весьма опасенъ.

"Мой долгъ, слѣдовательно, остаться здѣсь и наблюдать за нимъ, вопреки всѣмъ серьезнымъ причинамъ, побуждающимъ меня къ отъѣзду.

"Будучи знакомымъ со страною, которая входитъ въ планъ дѣйствій, я, быть можетъ, могу содѣйствовать приведенію его въ исполненіе".