Сергей Смирнов - Султан Юсуф и его крестоносцы

Рыцари дружно закивали, и так продолжение моего рассказа о жизни султана оказалось достоянием новых слушателей.

— По правде говоря, султан Юсуф ушам своим не поверил, когда ему сообщили, что христианское войско остановилось у рогов Хаттина, — начал я.

«Это какая-то изощренная хитрость. Кафиры хотят нас провести», — твердил он и трижды посылал своих лучших лазутчиков, полагая, что на безводные холмы посланы для отвода глаз тюркопли. (Я скрыл от слушателей, что султан трижды отправлял к рыцарскому стану именно меня.) Но в конце концов их донесения и алый королевский шатер, возвышавшийся у рогов Хаттина, заставили его убедиться в том, что Аллах отдает в его руки победу, которую только надо принять, не торопясь и соблюдая осторожность, дабы не обжечься об этот огненный дар.

«Всемогущий Творец отнял у неверных разум», — сказал султану Таки ад-Дин, а султан ответил ему: «Нельзя забывать, что безумцы не ведают страха и будут биться с утроенной силой. Вот увидишь, франки станут сражаться, словно войско, состоящие из одних эмиров.»

Таки ад-Дин удивился, но прислушался к предупреждению султана.

Битва, как вы уже знаете, была жаркой, жарче самого нестерпимого полуденного зноя. Воины Ислама не раз подступали вплотную к королевскому шатру, и сын султана, аль-Афдаль, не раз вскрикивал: «Мы их победили, отец!» Но султан не обращал внимания на его радостные возгласы. Сидя в седле, он напряженно наблюдал за битвой, будто ее исход еще не был решен на небесах. Я сам видел, как он бледнел всякий раз, когда войско Ислама, не выдержав сопротивления франков, раз за разом откатывалось вниз по склону, теряя россыпи убитых.

Наконец возгласы сына вывели султана из терпения, и он прикрикнул на юношу: «Замолкни! Ты спугнешь удачу!.. Стой смирно и гляди в оба на красный шатер. Пока он на месте, наша победа скрыта в нем, как светильник под рогожей.» Но как раз в это мгновение аль-Афдаль выпучил глаза и закричал: «Шатер! Он повален!»

Султан Юсуф содрогнулся вместе со своим конем. Он долго вглядывался в облака пыли, поднимавшиеся над холмом, и наконец убедился, что собственные глаза не обманывают его. Он сошел с коня и, опустившись на колени, возблагодарил Всемогущего Творца за дарованную победу. Я видел, как по щекам султана текли слезы.

Когда мы поднялись на холм, усеянный телами, остатки франкского войска представляли собой жалкое зрелище. Даже те, кто не получил ни единой царапины, лежали на земле, изможденные зноем и битвой. А те, которые еще могли привстать на четвереньки, уже не находили в себе сил приподнять над земной твердью свои мечи. Франки напоминали бедолаг, заблудившихся в пустыне и блуждавших по ней невесть сколько времени в поисках воды.

Султан Юсуф повелел обращаться со всеми пленными рыцарями учтиво и огорчился, узнав, что безоружный епископ Акры оказался на пути летящего копья и погиб.

Затем султан повелел усадить пленного франкского короля рядом с собою и собственными руками поднес ему чашу с холодным щербетом. В нем плавали еще не растаявшие кусочки льда, который доставляли султану с вершины священной горы Гермон. Король Ги, несмотря на мучительную жажду, с большим достоинством принял чашу. Она задрожала в его руках. Он сделал всего три неторопливых глотка и передал чашу Рейнальду Шатильонскому, усаженному справа от короля.

По восточным законам, если победитель дает побежденному питье или еду своими руками, это означает, что тому дарована жизнь. И вот, как только Рейнальд де Шатильон принял часу, султан Юсуф тотчас сказал королю через своего драгомана: «Пусть этот человек знает, что взял чашу не из моих рук.» Рыцарь Рейнальд сразу понял смысл слов султана, но чаша не дрогнула в его руках. Он отхлебнул из нее и, приняв, насколько хватало сил, важный вид, поблагодарил не султана, а своего короля.

Тогда султан повелел своим мамлюкам взять рыцаря Рейнальда и поставить его перед ним на колени.

Когда повеление было исполнено, султан спросил франка, чтобы тот сделал с султаном, окажись он у франка в плену. И гордый рыцарь Рейнальд, не моргнув глазом, ответил: «С Божьей помощью, я отрубил бы вам голову.»

Даже тени гнева не промелькнуло на лице султана Юсуфа. Он только кивнул и спокойно заметил: «Кто станет отрицать, что сегодня Божья помощь оказана мне?» После этого он немного помолчал, а потом сказал рыцарю Рейнальду с укором: «Ты отплатил мне злом за то, что я некогда даровал тебе свободу.» Франк очень удивился, не понимая, с каких пор он обязан султану столь драгоценным даром. Султан же напомнил рыцарю Рейнальду о тех временах, когда тот томился пленником в стенах Халеба. «Когда я подступил к Халебу, чтобы вернуть городу законную власть, не кто иной как Гюмуштекин отпустил тебя на волю, надеясь на союз с франками, — сказал султан. — Разве не мне ты обязан своим освобождением?» Рейнальд Шатильонский не смог ответить ничего вразумительного, а повелитель Египта и Сирии стал укорять его за вероломные поступки, за то, что именно он дважды нарушал перемирия и, как самый гнусный шакал, нападал на безоружные караваны.

После этого султан взял саблю, собственноручно отрубил франку голову и вздохнул с облегчением.

Увидев столь молниеносную казнь, король Ги Лузиньян сильно побледнел и покрылся потом, будто весь выпитый им султанский щербет разом выступил на его лице. Салах ад-Дин заметил, что франкский король от страха забыл об обычаях и стал дожидаться той же горькой участи. «Малик никогда не убивает малика, — успокоил он короля Ги. — Но этот подданный малика франков был воплощением коварства и беззакония, и я рад, что своей рукой очистил от него эту землю, как некогда очистил землю Египта от другой коварной души.»

Затем была совершена еще одна казнь, которую, впрочем, при ближайшем рассмотрении, вернее назвать не казнью, а отпущением.

Султан Юсуф обратился к Великому Магистру Жерару с такими словами: «Твои воины, как я понимаю, служат не тебе и даже не малику, а самому пророку Исе. Они отреклись от земной славы и земной радости. Смерть в сражении для их — главная цель жизни. Они хотят взойти на небеса, в свой христианский рай и встретится лицом к лицу с пророком Исой. Все это верно?» Великий Магистр подтвердил, что в словах султана нет ошибок, кроме одной: Иисус Христос не пророк, а сам Всемогущий Господь. «Если они в это верят, то тем более должны быть благодарны мне, — рек султан Юсуф. — Ведь я дарую им то, к чему они стремятся всей душой.»

В войске султана были суфии, полагающие, что их души способны воспарять в божественные высоты еще в земной жизни. Именно им султан приказал умертвить рыцарей-храмовников и госпитальеров. Суфии немедля выхватили свои кинжалы и с неистовым рвением исполнили приказание повелителя. (Разумеется, я не стал описывать за столом, в какое опьяняющее и далеко не божественное блаженство впали они все, заколов франков.)