Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

И вдруг в ту минуту, когда Винниченко отделяло от эстрады не более пяти шагов, председательствующий, комиссар Временного правительства на Украине, объявил:

— Итак, приветствия закончены. Слово имеет наш дорогой гость, посланец великой союзницы Франции, член руководства Второго социалистического интернационала, мсье Альбер Тома! Прошу, дорогой коллега!

Вот это был скандал так скандал!..

Министр-социалист, обладавший тонким пискливым голоском, словно исходившим из глубины его необъятного чрева, начал с информации, что прибыл он из самого пекла боев, объехав чуть не все российские фронты. Русские солдатики, по его впечатлениям, только о том и мечтают, чтоб ринуться в последнюю битву против бошей…

И тут, воздев руки и трагически потрясая ими, он вопреки всякой логике возопил, что нависла угроза страшной катастрофы, ибо русская армия стоит на месте, вперед не продвигается и даже начинает мало-помалу разбегаться. Министр-социалист союзной Франции призывал немедленно поднять боевой дух армии и начать наступление, потому что в противном случае…

Но Винниченко дальше не слушал и стал торопливо протискиваться обратно, к выходу из зала. Теперь уже надо было как можно скорее ретироваться, так как получалось, что представитель Центральной рады присутствовал, однако от приветствия… злонамеренно воздержался!..

Пробиться к выходу было еще труднее, чем войти, и пока Винниченко добрался до двери, Альбер Тома свою речь закончил. Под гром рукоплесканий и приветственные возгласы Винниченко как ошпаренный выскочил на площадку и со всех ног пустился вниз по лестнице, так как публика повалила из зала густой толпой.

Но на среднем марше лестницы, откуда виден был вестибюль, Винниченко вдруг остановился. В пустом вестибюле, между колоннами, стояла группа людей — рабочие и солдаты — под знаменем “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”. Возглавляла группу четверка: Иванов, Боженко, Смирнов, Бош — известные в Киеве большевики. Они что-то горячо доказывали штабс-капитану Боголепову-Южину, офицеру для особых поручений при командующем округом.

Спор все разгорался: четверка большевиков и вся группа за ними двинулась к лестнице, a Боголепов-Южин даже раскинул руки, чтоб им помешать. Он не пропускал эту четверку, хотя она и пришла со своим знаменем. Быть может, потому, что все равно было поздно, а может быть, и потому, что во главе ее стояли большевики. Это была делегация от Совета фабрично-заводских комитетов города — Иванов, и от Центрального бюро профессиональных союзов — Боженко и Смирнов. Бош, очевидно, представляла областной комитет большевиков или Совет рабочих депутатов.

Встречаться с Бош, Смирновым и Боженко, особенно с Андреем Ивановым, с которым ему не раз доводилось скрещивать оружие на митингах, Винниченко вообще не стремился, а сейчас ему это было и вовсе не с руки. Еще начнут апеллировать к Винниченко, как к представителю украинской социал-демократии, что вот, мол, глядите — свобода совести, а большевиков не пропускают!

Заторопившись, чтоб спускающаяся сверху толпа не подхватила и не увлекла его вниз, Винниченко побежал назад, вверх по лестнице.

Но — куда же? Из дверей зала как раз валил густой поток, и в центре его плыл в воздухе сам Альбер Тома: его выносили на руках экспансивные дамы. Бедный толстяк отбивался, барахтался, наконец вырвался и стал на пол обеими ногами.

Винниченко проворно повернул направо и шмыгнул в дверь курилки.

В курилке было пусто, и, облегченно вздохнув, Винниченко достал портсигар. Как же теперь быть? Как хотя бы довести до сведения Тома, что представитель Центральной рады отсутствовал здесь не по своей вине?

Дверь в этот момент отворилась — шум с площадки ворвался в курилку, — и Винниченко, чтоб никто не заметил и не узнал его, поскорей прошел в уборную.

Прикрывая дверцу, он сквозь щель увидел: из курилки в соседнее отделение мелкими шажками поспешно просеменил Альбер Тома.

Мозг Винниченко молнией пронзила гениальная идея: гениальные идеи не выбирают место, где им родиться. Более подходящей оказии вовек не сыскать! Ведь такой тет-а-тет — ежели, конечно, это выражение уместно в данном случае — можно использовать превосходнейшим образом! Нигде, ни при каких обстоятельствах не мог бы Винниченко поговорить с Тома, неотступно окруженным сторонниками Временного правительства, до такой степени по душам!

— Гм! — кашлянул Винниченко. — Приветствую вас, глубокоуважаемый мсье Тома!

— Бонжур! — откликнулся тоненьким голоском из-за перегородки французский министр.

— Глубокоуважаемый мсье Тома! Вас приветствует мсье Винниченко. Ви-ни-шен-ко — заместитель председателя украинской Центральной рады! Приветствую вас официально, а также и просто от всего сердца. Я — тоже социалист, и тоже — лидер партии украинских социал-демократов.

— Очень приятно! Тронут! Мерси! — отозвался Тома. Любезный ответ придал Винниченко смелости, и он перестал стесняться своего плохонького французского языка. Очередная гениальная идея — а гениальные идеи, как известно, коли уж являются, то бомбардируют человека одна за другой, — родилась в его голове: можно отлично воспользоваться афронтом, который только что потерпели большевики там внизу, в вестибюле. Винниченко сказал:

— Я, к величайшему сожалению, был лишен возможности приветствовать вас с трибуны, так как руководители митинга злонамеренно не допустили меня. Ах, мсье Тома, мы говорим с вами совершенно конфиденциально — как социалист с социалистом! И я должен сказать вам, что политика русского Временного правительства, хотя оно и именует себя революционным, фактически продолжает колониальную политику царизма! Адресуюсь к вам, как к представителю свободной Франции, всегда стоявшей на страже идей национальной независимости! От имени украинской Центральной рады умоляю вас поддержать наши притязания и помочь нам создать свое украинское государство!

Альбер Тома в своем отделении сказал:

— Проблема создания новых государств может встать лишь после окончания войны, мсье. Сейчас существует только одна проблема: воевать! Российские фронты должны двинуться вперед! Осуществить сейчас отделение от России части ее территории означало бы ослабить силы союзной коалиции.

Винниченко услышал, что Тома откинул крючок на двери, и еще больше заторопился:

— Безусловно, мсье! Только воевать! Но ведь вы убедились на фронте, что русская армия потеряла боеспособность!

— К сожалению, это так… — печально согласился Тома.

— A украинцы воевать хотят!

— Хотят? — недоверчиво переспросил Тома. — Не может быть!

— Потому что они жаждут завоевать национальную независимость!