Николай Равич - Две столицы

— Стой, куда идёшь?

— В думу, по велению ея величества.

— Не велено никого пропускать.

— У меня есть именное повеление, — сказал Храповицкий и сделал шаг вперёд.

— Стой, заколю! — и дружинник с такой яростью направил на Храповицкого штык, что у толстяка от страха на лице выступил пот.

В это время из-за угла показалось отделение дружины, человек в двадцать, под командой древнего поручика в треуголке и зелёном преображенском кафтане. Поручик, старый, худой, носатый, держался весьма бодро и, видимо, когда-то служил под командой Миниха, потому что и он сам, и его отделение выкидывали ноги, не сгибая колен, и маршировали на прусский манер.

— Отделение, стой! Мушкет — к ноге! — закричал поручик и направился к подъезду здания, но увидел Храповицкого, задержался и спросил, что ему здесь надо. Узнав, в чём дело, он мрачно сказал, что доложит майору.

Через несколько минут на подъезде показался толстый майор в елизаветинском кафтане и приказал пропустить статс-секретаря.

Храповицкий увидел, что всё здание заполнено дружинниками. Одни закусывали, другие курили трубки, третьи лежали и сидели на полу или на деревянных скамьях.

В комнате, где было всего два стула и стол, майор предложил Храповицкому сесть.

— Ея величество, — начал Храповицкий, — весьма обеспокоена дерзостью неприятеля и приближением оного к столице. Ея величество весьма интересуется, где находится дружина и может ли она оказать помощь графу Салтыкову в защите Санкт-Петербурга?

Майор улыбнулся:

— Мне кажется, у ея величества есть штаб главнокомандующего, коему диспозиция войск должна быть известна. Вам повезло, сударь.

— В чём? — спросил Храповицкий.

— В том, сударь, что меня лично познакомил с вами месяц назад в Эрмитажном театре граф Скавронский, сосед мой по имению, иначе, не имея письменного повеления, я не только не стал бы с вами разговаривать, но арестовал по подозрению в шпионстве.

Храповицкий взмахнул руками:

— Позвольте!

Майор снова улыбнулся:

— Не удивляйтесь, время военное, и столицу наводнили агенты шведского короля. Однако перейдём к делу. Дружинный полк в тысячу солдат отбыл на помощь войскам Салтыкова. С ними находится и коллежский советник Радищев. Остальные отряды наши охраняют заставы, а также выставлены в дозор на дороги в сторону Берёзовых островов. Здесь находится резерв. Приличные партии фузилёров, [79] Фузилёр — солдат, вооружённый фузеей, т. е. кремнёвым ружьём. драгун и дружинников охраняют порядок на всех проспектах площадях и улицах столицы.

Сквозь открытую дверь доносились шум, смех и звуки балалайки.

Храповицкий кивнул в сторону открытой двери и шёпотом спросил:

— А как, сударь мой, не может ли возникнуть через дружинников какой-либо смуты или беспокойства?

Улыбка сбежала с лица майора, он встал:

— Я никогда до сей поры не встречал солдат, столь одушевлённых стремлением защищать отечество. Ибо взяты они в дружину не по набору, а согласно собственному волеизъявлению. Можете передать ея величеству, что шведы не войдут в Санкт-Петербург!

Майор сухо поклонился.

Храповицкий вышел на площадь, где стоял его экипаж, и через четверть часа уже был во дворце.

Императрица сидела в кабинете у камина и сама готовила себе кофе. Она приняла статс-секретаря тотчас же и, выслушав его доклад, сказала:

— Я же вам говорила, что народ камнями закидает шведов.

Несколько дней Петербург находился в смятении — канонада не прекращалась, потом она стихла. Наконец прискакал офицер с донесением:

— Адмирал Чичагов налетел со своим флотом, как буря, на шведов. Первым же огнём он поджёг два брандера, не сколько фрегатов, семидесятичетырёхпушечный корабль и погнал остальные суда к Свеаборгу, захватив семь линейных кораблей, три фрегата и сорокачетырёхпушечное новое судно «Упланд».

Салтыков отбросил вместе с гвардией и дружинниками-добровольцами десант на корабли. Густаву Третьему всё же удалось уйти вместе с шестью тысячами высадившихся солдат.

Екатерина шумно отпраздновала победу и щедро наградила Чичагова — бедный до этого, затираемый иностранцами, адмирал получил Георгия первой степени и большие имения в Белоруссии.

Однако все понимали, что победа эта не означает конца войны, а только передышку самой столице. Общие же дела к тому времени становились всё хуже и хуже. Австрийцев турки продолжали бить, уравнивая этим собственные поражения от русских.

Во Франции король вынужден был созвать генеральные штаты и, после того как народ захватил арсенал и овладел Бастилией, сам превратился в полуузника. Народ, придя к власти, стал на деле осуществлять те идеи французских просветителей, которыми когда-то Екатерина щеголяла в своих письмах и декларациях. В России даже в самых отдалённых губерниях чувствовалось недовольство. Причиной тому были: недостаток продовольствия, вздорожание жизни и слухи о том, что на турецком фронте русские солдаты тысячами погибают не от неприятеля, а от голода и болезней. Даже среди вельмож теперь находились люди, которые говорили, что дурному управлению и фаворитизму пора положить конец.

Их поддерживали Пётр Панин, Разумовский и Александр Романович Воронцов.

От всех этих обстоятельств характер императрицы стал заметно меняться. Она потеряла прежнюю весёлость, стала раздражительна, и особенно возросла её подозрительность. К тому же физически она отяжелела, морщины на лице стали явственнее. Мрачные мысли начали её преследовать. Однажды, увидя в окно кучу слетевшихся галок и ворон, она сказала Храповицкому:

— После дождя выползли из земли червяки — они их едят, — в этом мире все пожирают друг друга.

Её отношения с Дмитриевым-Мамоновым никак не могли наладиться. Не помогали ни ордена, ни богатые подарки. Ничего не мог сделать и светлейший, специально прискакавший по письму Екатерины в Петербург. Когда-то румяный, жизнерадостный поручик теперь стал мрачным брюзгливым генерал-поручиком, генерал-адъютантом и андреевским кавалером.

— Да пойми же ты, — вскричал, сверкая своим единственным глазом, Потёмкин, — что она тебя любит!

Мамонов посмотрел на него и горько усмехнулся:

— Но зато я её не люблю. И не хочу быть птицей, посаженной в золотую клетку только потому, что её пение кому-то понравилось.

Екатерина плакала, светлейший её утешал и, не добившись примирения между любовниками, уехал.

Причина грусти генерал-поручика скоро разъяснилась. Как-то ночью Екатерина не могла заснуть и спустилась в сад, вокруг которого стояла её любимая колоннада. Белая петербургская ночь лежала над городом. Свет огромной луны почти растворялся в этом бледном сумраке. Только кое-где от него серебрились деревья, кусты и струя журчащего фонтана. На скамейке под статуей Амура, обнимавшего Психею, сидел мужчина, обнимавший женщину. Это странное совпадение поз и звуки поцелуев, явственно доносившихся оттуда, пробудили любопытство императрицы. Она подошла поближе и увидела Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова — «её Сашеньку», обнимавшего фрейлину Дарью Фёдоровну Щербатову. Такого случая ещё не было в жизни Екатерины. Все её многочисленные связи кончались тем, что она отказывалась от своих фаворитов. Это был первый случай, когда отказались от неё.