Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

– Оно, вѣроятно, упало въ твои подушки, Генріэтта, – говорила Флора, и лицо ея покрылось ужасною блѣдностью. – Позволь потревожить тебя на минуту и посмотрѣть.

– Нѣтъ, этого я не могу позволить, – сказала рѣшительно тетушка, – Генріэтту нельзя напрасно безпокоить.

– Какъ напрасно, тетушка? – повторила Флора, надувши губки, какъ капризный ребенокъ. – Вѣдь, это мое обручальное кольцо.

Кети вздрогнула при этихъ словахъ. Вѣдь не могло же кольцо какимъ нибудь сверхъестественнымъ чудомъ возвратиться в руки Флоры? Значитъ, она лгала и обманывала съ такою наглою смѣлостью!

– Да, это весьма непріятный случай, – сказала добрая старушка, – но, вѣдь, кольцо въ комнатѣ пропасть не можетъ. Мы сегодня-же вечеромъ отыщемъ его и я пришлю вамъ ваше дорогое сокровище.

– Я засыплю золотомъ того, кто мнѣ его сегодня доставитъ, – увѣряла Флора, между тѣмъ какъ тягостное безпокойство видимо овладѣло всѣмъ ея существомъ.

Президентша и совѣтникъ, замѣтивъ, что Генріэтта не принимаетъ никакого участія въ ихъ бесѣдѣ, придвинули свои стулья къ кровати и усѣлись возлѣ больной.

Тетушка вышла изъ комнаты, что-бъ приготовить гостямъ чай, и Кети послѣдовала за нею. Возмутительная комедія, такъ ловко разыгранная коварною невѣстою, взбѣсила ее до крайности и молодой дѣвушкѣ необходимо было оставить комнату, что-бъ нѣсколько успокоиться. Кети попросила тетушку, позволить ей похозяйничать, и добрая старушка съ радостью передала ей связку ключей.

– Вотъ, возьмите, дорогая, добрая Кети, – сказала она дрожащимъ голосомъ, какъ будто стараясь подавить глубокій вздохъ.

Растроганная старушка обвила стройный станъ молодой дѣвушки и ласково къ ней прижалась.

– Я отдыхаю душевно, когда смотрю на ваше свѣжее личико. Вы часто напоминаете мнѣ Кети Лютера [15], эту храбрую женщину, всегда готовую поддержать своего воинственнаго мужа, – сказала она грустнымъ голосомъ и поспѣшила вернуться въ комнату больной.

Между тѣмъ Кети отперла шкафъ, вынула оттуда банку съ кофе и большой сладкій пирогъ, нарочно приготовленный въ честь этого дня; затѣмъ она всыпала сахару въ хорошенькую голубую вазочку и усердно вытерла хрустальную тарелку.

Въ то время, какъ она рѣзала пирогъ на части, изъ комнаты больной кто-то вышелъ; а такъ какъ кухонная дверь не совсѣмъ плотно притворялась, то Кети замѣтила, что вышла Флора. Прекрасная невѣста прошла въ сѣни и осматривалась съ какимъ то нерѣшительнымъ видомъ; но вскорѣ глаза ея встрѣтили того кого искали: изъ комнаты тетушки вышелъ докторъ.

Флора бросилась къ нему съ распростертыми объятіями.

– Лео! – послышался тихій возгласъ.

Кети вздрогнула и прислушивалась съ замираніемъ сердца къ этому звуку. Неужели это, дѣйствительно, былъ голосъ Флоры? Могла-ли она говорить съ такою нѣжностью и ласкою? Молодой дѣвушкѣ хотѣлось тотчасъ-же запереть дверь, что-бы ничего не слышать и не видѣть, но она не находила въ себѣ силы для этого и неподвижно стояла, какъ прикованная къ одному мѣсту.

– Лео, погляди на меня! – продолжала говорить Флора, не получая никакого отвѣта отъ своего жениха.

– Къ чему такая холодность? Я вижу, что ты мужественно борешься съ своимъ чувствомъ любви, что-бъ показать свою жестокость, что-бъ наказать меня. А за что? За то, что я вчера, потерявъ всякое сознаніе, не знала, что дѣлала и что говорила? Лео, вспомни, что моя жизнь была въ опасности, я не могла успокоиться отъ волненія, а тутъ еще ты раздражилъ меня.

Кети невольно подняла голову; возлѣ нея стояла кухарка и улыбалась, слушая, какъ важная барышня просила прощенія у молодаго доктора. Появленіе этой женщины напомнило Кети о ея обязанностяхъ; она живо положила пирогъ на хрустальную тарелку, взяла ее въ руки и вышла въ сѣни.

Докторъ, отвернувшись отъ Флоры, молча стоялъ, неподвижно устремивъ глаза вдаль; какъ блѣдно было его чудное лицо, какъ крѣпко сжаты его губы, а между тѣмъ Флора такъ крѣпко прижалась къ нему, какъ вампиръ въ народныхъ сказаніяхъ.Услышавъ скрипъ отворившейся двери, Брукъ обернулся и взглядъ его встрѣтился съ глазами Кети, при чемъ онъ такъ вздрогнулъ, точно его застали въ преступленіи. Флора съ удивленіемъ посмотрѣла на него и сказала успокоительнымъ тономъ:

– Не пугайся, Лео, вѣдь, это только Кети!

Молодая дѣвушка быстро проскользнула въ комнату больной. Сердце ея сильно билось, когда она дрожащими руками поставила тарелку на столъ и потомъ, по просьбѣ Генріэтты, заманила веселыхъ птичекъ въ клѣтку и заперла за ними дверцу.

Въ эту минуту она замѣтила, что на бѣломъ пескѣ клѣтки лежало тоненькое золотое кольцо. Кети осторожно достала его, положила въ карманъ и собиралась выйти, что-бъ приготовить кофе. Между тѣмъ президентша съ важностью говорила о приданомъ Флоры и насчитывала тетушкѣ Діаконусъ все, что еще нужно было приготовить, какъ бы желая убѣдить старушку, что ея знаменитый племянникъ введетъ въ домъ нѣчто въ родѣ принцессы.

Вскорѣ въ комнату вошелъ докторъ, и Кети, вздохнувъ свободнѣе, не поднимая глазъ, быстро проскользнула мимо него и скрылась за дверью. Въ сѣняхъ никого не было; по всей вѣроятности, Флора вышла въ садъ.

Поставивъ налитыя чашки на подносъ, въ то время, когда кухарка надѣвала чистый фартукъ, что-бы выйти къ гостямъ, Кети съ сильнымъ замираніемъ сердца вынула изъ кармана кольцо и подошла къ окну, что-бъ осмотрѣть его. „Э. М. 1843“ – прочитала она – Эрнстъ Мангольдъ. – Значитъ, это было обручальное кольцо матери Флоры.

Молодая дѣвушка изумилась; непростительное легкомысліе, которымъ Флора думала помочь себѣ, вселило въ ея душу еще большее непріязненное чувство къ старшей сестрѣ. Можно ли было осквернить такимъ образомъ этотъ дорогой символъ супружеской вѣрности, свято сохраняемый матерью до конца своей жизни! Кольцо горѣло въ рукахъ Кети: ей хотѣлось такъ далеко его закинуть, что-бъ ни одинъ человѣкъ въ мірѣ не могъ найти его, по это была собственность Флоры, которую ей нужно было возвратить.

Кети вышла изъ кухни и спустилась съ лѣстницы прямо въ садъ.

Флора неподвижно стояла у забора и упорно смотрѣла вдаль; дворовая собака не переставала лаять и ворчать, цѣлая стая куръ робко расхаживала вокругъ ея длиннаго шлейфа; но гордая красавица не обращала вниманія на все ея окружавшее и, скрестивъ руки на груди, продолжала стоять. Только, когда она замѣтила приближеніе Кети, то порывисто повернулась и на лицѣ ея отразилось сильное раздраженіе.

Она, видимо, находилась въ бурномъ расположеніи духа, а теперь брови ея сдвинулись еще мрачнѣе, а въ глазахъ блеснула искра злости.

– Боже мой, ты опять у меня на глазахъ! точно привидѣніе! Можно-ли имѣть такъ мало такта! Къ чему было давеча выскакивать безъ всякой надобности? – крикнула она на сестру, точно передъ ней стояла дѣвченка, которую не мѣшало иногда пугнуть. При этихъ словахъ, въ сердцѣ Кети вспыхнуло справедливое негодованіе; она была самолюбива и не могла, испытавъ одно дерзкое оскорбленіе, подставить и другую щеку.