Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Очнувшись, бѣдная Генріэтта просила сорвать ей побольше этихъ листьевъ, которые вмѣстѣ съ нею собирались проститься съ минувшимъ лѣтомъ, и проститься на-долго, на-всегда…

Кети сидѣла у постели больной и оберегала спокойствіе дорогой сестры; она быстрымъ движеніемъ руки прогнала влетѣвшую въ окно птичку; смѣлое щебетанье этого маленькаго созданія раздавалось слишкомъ громко посреди тяжелаго безмолвія, въ которомъ ясно слышался каждый слабый вздохъ, вылетавшій изъ впалой груди молодой страдалицы. Докторъ Брукъ долженъ былъ покинуть свою паціентку не больше, какъ на полчаса, такъ какъ герцогъ настоятельно требовалъ, что бы молодой врачъ, вылѣчившій его въ такое короткое время, былъ его ежедневнымъ совѣтчикомъ. По этому Брукъ поторопился уйти, желая воспользоваться удобной минутой, когда больная спала и, слѣдовательно, не замѣчала его отсутствія.

За драпировкою, у кругленькаго столика сидѣла горничная съ шитьемъ, чтобы на всякій случай быть подъ рукою, и изрѣдка посматривала на молча сидѣвшую въ креслѣ молодую барышню.

Глядя на это серьезное и грустное лицо, дышавшее спокойствіемъ, она никакъ не могла постичь, какъ могъ человѣкъ, только-что лишившійся такого громаднаго состоянія, смирно сидѣть возлѣ постели больной, а не бѣсноваться отъ отчаянія. Такъ молода, а между тѣмъ такъ положительна и разсудительна, такъ холодна къ свѣту и его наслажденіямъ! – думала молодая горничная.

Нѣтъ, наша старшая барышня гораздо умнѣе: та заботливо убираетъ все свое приданое, за каждымъ носовымъ платкомъ гоняетъ горничную вверхъ и внизъ по лѣстницѣ, не желая терять самой ничтожной бездѣлицы. За то она и самая богатая въ домѣ; пріятно посмотрѣть на громадные ящики и сундуки, посылаемые ею въ городскую квартиру; а кромѣ того она одна избѣжитъ всѣхъ ужасовъ и непріятностей, которые не сегодня, такъ завтра разразятся надъ обитателями виллы. Право, даже обидно подумать, какъ счастье всюду преслѣдуетъ эту дѣвушку, все ей удается, все ей улыбается въ жизни, дѣлаетъ она все, что хочетъ, не заботясь ни о комъ и ни о чемъ. Даже и теперь раздраженная красавица такъ своевольно шумѣла и стучала въ той комнатѣ, гдѣ разложено было приданое, что больная неоднократно вздрагивала во снѣ.

Кети съ ужасомъ вскочила и подошла къ полупроснувшейся Генріэттѣ.

Спальня больной отдѣлялась отъ той комнаты, гдѣ возилась Флора, кабинетомъ младшей сестры, и потому прекрасная невѣста, гремя своими тяжелыми сундуками, вѣроятно, не думала, что ея шумливыя движенія доносятся до больной; иначе она по всей вѣроятности была бы осторожнѣе. Потому Кети тихонько вышла изъ спальни и, притворивъ за собою дверь, прошла въ ту комнату, гдѣ шумѣли.

Флора слегка вскрикнула, когда на порогѣ показалась высокая фигура младшей сестры и тихимъ, кроткимъ голосомъ просила поберечь сонъ больной сестры.

Красавица съ гордымъ, неприступнымъ видомъ стояла возлѣ вѣшалки на которой висѣло вѣнчальное платье и держала въ рукахъ брачный, тюлевый вуаль, видимо намѣреваясь его сложить.

– Мнѣ очень жаль, что я испугала Генріэтту, но я ни какъ не ожидала, что-бы легкій шумъ, производимый передвиганіемъ пустыхъ сундуковъ могъ достигать той комнаты. Мы постараемся быть осторожнѣе, – сказала Флора холодно, видимо сдерживая досаду. – Ты такъ тихо крадешься, что право можно принять тебя за привидѣніе. Да, нечего сказать, не мало несчастія ты внесла въ нашъ домъ.

Затѣмъ она рѣзкимъ движеніемъ выслала горничную и замѣтивъ, что Кети намѣревается тоже выйти изъ комнаты, громко воскликнула.

– Подожди! – Если въ тебѣ осталось хоть не много чести, то останься и отвѣчай мнѣ на мои вопросы.

Кети спокойно посмотрѣла на сестру и сдѣлала нѣсколько шаговъ въ глубь комнаты.

– Я готова слушать тебя, – сказала она строго и серьезно взглянувъ Флорѣ въ глаза, – только прошу тебя не говорить слишкомъ громко, что-бы насъ не услыхала Генріэтта.

Флора не отвѣчала, она схватила младшую сестру за руку и притянула ее къ окну.

– Поди сюда! Я хочу посмотрѣть на тебя, нѣтъ-ли въ тебѣ какихъ нибудь перемѣнъ послѣ того, какъ ты объяснилась въ любви.

Молодая дѣвушка невольно отшатнулась, и щеки ея покрылись густою краскою оскорбленной стыдливости.

– Я удивляюсь, какъ тебѣ не стыдно говорить со мною такимъ тономъ, – возразила Кети.

– Вотъ, подумаешь, какая святая невинность! А я скажу тебѣ, какъ младшей сестрѣ, тебѣ не слѣдовало поднимать глазъ на человѣка, съ которымъ я была обручена.

Кети стояла какъ пораженная громомъ. Кто могъ проникнуть въ глубину ея сердца и узнать тайну, которую она такъ старательно скрывала? Она чувствовала, что лицо ея покрывается смертельною блѣдностью, что въ эту минуту она походила на преступницу, пойманную врасплохъ, но не смотря на то она продолжала упорно молчать.

– Сейчасъ видно, что твоя совѣсть не чиста, – замѣтила Флора, язвительно улыбаясь. – Однако, какъ не хитры были твои продѣлки, но меня тебѣ не удастся провести, я хитрѣе тебя. Я насквозь вижу твою „чистую“ душу. А твои нѣжныя проявленія извѣстны мнѣ съ того дня, когда ты съ наивнымъ желаніемъ возбудить вниманіе мужчины, поднесла ему первый даръ, въ видѣ весеннихъ цвѣтовъ.

Теперь снова оживилась окаменѣлая фигура молодой дѣвушки. Она невольно всплеснула руками отъ одной мысли, что со дня ея пріѣзда въ родственный домъ, за ней тайно слѣдили, какъ охотники за дичью. Возможно ли что-бъ такая маленькая неосторожность могла имѣть такое важное значеніе. Справедливое негодованіе вспыхнуло въ ней, и она сказала, гордо выпрямивъ свой стройный станъ.

– Я дѣйствительно сознаюсь въ этой забывчивости, но кто-бы ни говорилъ тебѣ объ этомъ…

– Кто? Онъ самъ, дорогая моя.

– Въ такомъ случаѣ ты, вѣроятно, сама постаралась извратить этотъ пустой случай и придала ему совершенно фальшивое значеніе.

– Однако, посмотри на себя въ зеркало, вѣдь пылкая страсть такъ и пылаетъ въ твоихъ глазахъ, постарайся немного владѣть собою, – воскликнула Флора со смѣхомъ. – Значитъ по твоему лгу я а не онъ , который хвастается своею побѣдою.

Молодая дѣвушка смертельно поблѣднѣла и энергично покачала головою.

– Нѣтъ, я ни за что не повѣрю тебѣ, хоть бы ты тысячу разъ повторила мнѣ свою клевету. Возможное-ли дѣло, что-бы онъ хвасталъ своими побѣдами? Этого быть не можетъ. Онъ человѣкъ честный и не способенъ на гнусную ложь.

Она запнулась, какъ будто сама испугалась своего голоса.

– Ты всегда была несправедлива къ нему и хотя я, съ перваго дня моего пріѣзда, взяла его сторону, но тогда не смѣла идти противъ тебя; теперь-же, когда я хорошо узнала Брука то не позволю тебѣ клеветать на него. Я не понимаю, какъ у тебя хватаетъ духа затрогивать честь человѣка, имя котораго ты скоро будешь носить…