Игорь Ефимов - Невеста императора

Ее муж умер в 450 году… и на Византийский трон вступила новая династия. На Западе в 455 году Рим был захвачен вандалами, дочь и внучки императрицы оказались в их руках. Одна из них была вынуждена выйти замуж за короля Гензерига.

Императрица Евдокия больше не имела влияния на ход событий. Она отдавала все время строительству больниц, монастырей и церквей, участвовала в восстановлении городских стен и зданий Иерусалима. Но при этом не оставляла и литературных занятий. Она перевела стихами части Ветхого Завета — Пятикнижие, Книгу Судей, Книгу Руфи, пророчества Захария и Даниила. Много веков спустя такой тонкий литературный критик, как патриарх Фотий, хвалил ее сочинения; другие отмечали «талантливые труды золотой императрицы, ученейшей дочери великого Леонтиуса».

…Особенным успехом пользовалась ее поэма в трех частях о святом Киприане Антиохийском. Темы и образы этой поэмы впоследствии возрождаются во многих знаменитых произведениях. Например, персонифицированные пороки Ложь и Похоть, Бесчестие и Злоба, Лицемерие и Тщеславие заставляют вспомнить «Божественную комедию». Отношения Киприана и Сатаны напоминают отношения Фауста и Мефистофеля. Отголоски речей Князя Тьмы зазвучат в речах падшего архангела из «Потерянного рая» Мильтона.

Императрица Евдокия была похоронена в основанной ею базилике Святого Стефана. Благодарные жители Иерусалима называли ее «Новой Еленой» [в память о супруге императора Константина Первого, тоже приложившей немало сил к украшению города]… Прожив всю жизнь на грани двух миров, на стыке двух цивилизаций, соединяя в себе традиции уходящего эллинизма и концепции христианства, Евдокия являет нам пример того, каким образом эти противоречивые идеи могут уживаться и сосуществовать в одной человеческой душе.

Шарль Диль

(стр. 34–43)

Летом 450 года император Восточной империи Феодосий Второй упал с лошади и умер от полученных ран. Видимо, эти печальные вести достигли Италии в августе. А в ноябре того же года АВГУСТА ГАЛЛА ПЛАСИДИЯ тихо почила в Боге. Она умерла во сне, и причины ее смерти нам неизвестны.

Нет сомнения в том, что Галла Пласидия преуспела в главном: во время своей жизни она удерживала свою семью на троне Западной империи. Будучи представительницей правящей римской элиты, она пыталась — когда судьба вручила ей бразды правления государством — применять традиционные моральные представления и взгляды своей цивилизации к решению проблем, которые вряд ли могли быть решены традиционными и моральными методами.

Галла Пласидия и Атаулф (причем нет сомнения, что она была ведущей силой в этом браке) заложили основания союза между визиготами и римлянами, между цивилизацией и варварством, который мог послужить ключом к будущему процветанию обоих народов. Но должны были пройти века, прежде чем слияние двух культур, которое королевская чета смутно провидела впереди, могло осуществиться в реальности.

Галла Пласидия была гордой, целеустремленной римлянкой, она любила власть — и если считать это грехом, то нам придется объявить заведомыми грешниками всех политиков. Она умело ориентировалась в делах правления вопреки трудностям, которые вставали тогда перед слабым полом. Она была добродетельной женой и преданной матерью. Ее христианская набожность запечатлена во многих архитектурных памятниках, до сих пор украшающих Равенну. В отличие от своих сводных братьев, Аркадия и Гонория, она была достойной дочерью самого христианского и самого римского императора — Феодосия Великого.

Стюарт Ирвин Оост

(стр. 291–292, 308–310)

В продолжение многих веков христианская Церковь пользовалась определением «пелагианец» или «полупелагианец» как ругательством. Когда строгие учителя богословия хотели припугнуть своих колеблющихся учеников, они вызывали имя ПЕЛАГИЯ, точно привидение. «Пелагианцами» обзывали Джона Кассиана, Винсента из Леринса и Фауста из Рица в V веке, Эригену в IX, Александра Галльского, Питера Абеляра, Дунса Скотта и Фому Аквинского в XIII, Уильяма Оккама в XIV, Меланхтона и Арминиуса в XVI, Джона Уэсли в XVIII, Тейяра де Шардена в XX. Христиане Запада были особенно подвержены действию этого «вируса». Архиепископ Томас Брэдвардин видел пелагианца под каждой профессорской мантией в Англии XIV века, а богослов Рейнольд Нибур видел пелагианцев на каждой церковной скамье в Америке XX. Пелагианство часто называли «английской болезнью», и многие считают, что с начала XX века Америка «…постепенно превращалась из самой кальвинистской страны мира в самую пелагианскую».

Пелагианство действительно демонстрирует удивительную способность возрождаться снова и снова. Далеко не все прихожане в церквах отдают себе отчет в том, что проповеди, которые они слышат, часто обвиняют в пелагианском уклоне. В современной церкви гимны поют о предопределении [в соответствии с учением Святого Августина], а проповеди [призывают верующего к самосовершенствованию] вслед за Пелагием.

С начала V века и по конец XX Пелагий был жертвой намеренных искажений и примитивизации. Теологи и историки Церкви затемняли подлинные глубинные противоречия между ним и Августином. Это противоборство изображалось только в черном и белом цветах. Один из противников был объявлен символом ереси и порока, другой — превознесен как символ святости. Но вопрос, на который оба спорщика искали ответа, остается вечным: в чем суть человеческого бытия согласно христианскому учению? Пелагианство поднимает перед нами проблему связи между свободой человека и его поступками, проблему происхождения добра и зла на земле. Вопрос этот сохраняет свою важность в наши времена с той же остротой, с которой он впервые встал перед христианами во времена противоборства между Пелагием и Августином. Противоборства, окончившегося для Пелагия трагическим поражением.

Бринли Рис

(Стр. ix-xii)

В 418 году визиготы были отозваны из Испании генералом Констанциусом, который впоследствии стал соправителем империи под именем Констанциуса III, и поселены на правах федеративных союзников в Аквитании, между низовьями Гароны и Луары. Их вождь Валия вскоре умер, и его место занял Теодорик I, который правил ими вплоть до 451 года, когда он погиб, сражаясь против Аттилы в решительной битве на Каталунской равнине, положившей конец могуществу гуннов. Теодорик I является первым королем визиготов, которого можно считать настоящим монархом.

Визиготы сохраняли статус федератов вплоть до 475 года, когда сын Теодорика, Эрик I, объявил свое королевство независимым от Рима. Эрик также свел постановления своих предшественников в единый свод законов, и фрагменты этого свода на латыни сохранились. При нем королевство визиготов, со столицей в Тулузе, сильно расширилось. Оно простиралось от Луары до Пиренеев и до низовьев Роны и включало в себя б о льшую часть Испании. Эрик был страстным арианином, но его наследник, Аларих II, отличался большей терпимостью.