Ким Чжэгю - Счастье

На стройплощадке Дин Юсон задержал взгляд на пожилом коренастом каменщике и подошел к нему.

— Скажите, пожалуйста, вы из здешних мест? — спросил его Дин Юсон.

— Да, я родился здесь, — ответил рабочий.

— Кажется, до войны тут был машиностроительный завод?

— Был, но американская корабельная артиллерия сровняла с землей не только заводские корпуса, но и весь поселок. Теперь здесь строится новый завод, побольше, — ответил каменщик, не прерывая работы.

— А эти рабочие тут и до войны все жили? — Дин Юсон повел рукой вокруг.

— Что вы! Как только началась война, все заводское оборудование было демонтировано и вместе с рабочими отправлено в тыл. Большинство на новом месте и остались, только немногие вернулись. А вы что, кого-нибудь разыскиваете?

— Да, может, вам доводилось знать Сор Чжунсана?

— Сор Чжунсана? — Каменщик прекратил работу и с любопытством посмотрел на Дин Юсона. — А вы откуда его знаете?

— Я служил в одном военно-полевом госпитале с его дочерью… — с надеждой начал Дин Юсон.

— Да? С Сор Окчу?! Это здорово, что вы приехали… — Каменщик подошел к Дин Юсону.

Дин Юсон в смущении смотрел на рабочего, который всем своим видом выражал радость и участие.

— Что с ней? Где она теперь?.. — спросил каменщик.

Дин Юсон даже сразу не нашелся что ответить. Вот тебе на! Видно, о судьбе Сор Окчу здесь тоже ничего не знают. У него защемило сердце. Некоторое время он молчал.

— Что с вами? — видя растерянность Дин Юсона, спросил каменщик.

Дин Юсон перевел взгляд на море.

— Знаете, — наконец сказал он, — я ведь приехал сюда в надежде узнать что-либо о Сор Окчу.

— Выходит, и вы ее давно не видели?

— Мы вместе дошли до Нактонганского рубежа, потом началось отступление…

И Дин Юсон подробно рассказал, как группа раненых, которых они вместе с Сор Окчу выводили в тыл, попала в окружение и как Сор Окчу, чтобы спасти их, отвлекла огонь противника на себя и была ранена.

— Она сражалась отважно, — продолжал Дин Юсон, — но так и не смогла пробиться к своим. И до сих пор о ней ничего не известно. Я писал ее отцу, но письма возвращались обратно. И вот по пути в Пхеньян я заехал сюда в надежде что-либо узнать о ней, да и ее родителям рассказать о геройстве их дочери.

Выслушав печальный рассказ Дин Юсона, каменщик положил мастерок и медленно направился к куче песка. Дин Юсон молча последовал за ним. Сели на песок. Каменщик вынул сигареты, предложил Дин Юсону и закурил. Глубоко затянувшись, он тяжело выдохнул дым, будто пытаясь освободиться от какой-то тяжести, сжимавшей ему грудь.

— Бедная, — наконец сказал он. — Она и здесь, в заводской больнице, никогда не щадила себя.

— А нельзя ли увидеться с ее отцом? — спросил Дин Юсон.

Рабочий помедлил с ответом. Он как будто что-то вспоминал.

— Нет уже его, и матери ее тоже нет.

Неужели с родителями Сор Окчу случилось что-то непоправимое, подумал Дин Юсон, но тотчас отогнал от себя эту мысль.

— Сор Чжунсан погиб в бою, когда здесь внезапно высадились американцы… А мать… Когда демонтировали завод, она переносила детали. Тут откуда ни возьмись вражеский самолет… пулеметная очередь — и ее не стало, — рассказывал рабочий, прерывая свой рассказ тягостными паузами. Видно, он заново переживал те ужасные минуты.

Дин Юсон ни о чем больше не спрашивал. Печальные известия навалились тяжелым грузом. Он отрешенно смотрел на бескрайнее море, терявшееся за горизонтом.

— Одна Сор Окчу и оставалась из всей семьи, но, видно, и она… Вот ведь беда какая…

Каменщик умолк. Молчал и Дин Юсон.

— Мы были большими друзьями с ее отцом, — через некоторое время снова заговорил каменщик, — меня зовут Ди Рёнсок. У нас был еще один общий друг — председатель партийной организации Ли Сондок. Все мы работали на заводе со дня его основания… А не зайдете ли ко мне, отдохнете с дороги, — спохватился Ди Рёнсок, приглашая Дин Юсона к себе.

— Спасибо, я очень спешу.

Дин Юсону казалось, что если он хоть немного еще побудет в этом разрушенном поселке, где нет ни Сор Окчу, ни ее родителей, то силы окончательно оставят его.

— Да, дела есть дела, нынче все торопятся, — сказал Ди Рёнсок, понимая состояние Дин Юсона.

Дин Юсон попрощался и в одиночестве побрел на станцию.

Над поселком сгущались вечерние сумерки.

Лекции закончились, и Гу Бонхи, студентка последнего курса Пхеньянского медицинского института, вернувшись в общежитие, вместе с подругами убрала комнату и засела за книги. Она спешно заканчивала дипломную работу, в которой пыталась использовать и теоретические знания, полученные в вузе, и практический опыт работы в военно-полевом госпитале, где она служила во время войны сначала медсестрой, а потом и фельдшером. Она и теперь часто вспоминала свою работу в хирургическом отделении госпиталя.

Вдруг дверь тихо скрипнула, и в комнату осторожно вошел комендант общежития.

— Гу Бонхи дома?

— Да, это я, — откликнулась девушка, взглянув на вошедшего пожилого мужчину. В ее черных лучистых глазах, так гармонировавших с красивым овалом нежного лица, мелькнуло любопытство.

— Днем тебе звонил какой-то Чо Гёнгу из Академии медицинских наук.

— Да это же наш зав! — радостно воскликнула Гу Бонхи.

Когда Гу Бонхи работала в госпитале, хирургическим отделением заведовал доктор Чо Гёнгу. По привычке сна и сейчас назвала его «наш зав».

— Он просил тебя прийти к нему домой к восьми часам вечера. У него будет какой-то важный гость, — Комендант поверх очков посмотрел на Гу Бонхи и многозначительно улыбнулся.

— Спасибо за сообщение, отец, — почтительно сказала девушка и проводила коменданта до дверей.

— Что это за важный гость?.. — терялась в догадках Гу Бонхи, вернувшись в комнату.

— Уж не тот ли это молодой инженер, который недавно осчастливил тебя своим посланием? — язвительно заметила одна из Студенток, живших с Гу Бонхи в одной комнате, которую все называли Насмешницей за ее острый язычок.

— А может, это кто-нибудь из тех, кого она помогала оперировать на фронте? — предположила другая девушка.

— Вам бы только языком чесать, — пыталась остановить их Гу Бонхи, вся вспыхнув.

— Вот как! Ты еще дерзишь! Ладно, скрывай не скрывай — все равно узнаем. Иди же. Только вот тебе совет: не слишком увлекайся, веди себя достойно, не опозорь девичью честь… Хи-хи-хи… — захихикала Насмешница, прикрывая ладоныо рот.

— Не волнуйтесь, я… — Гу Бонхи замолкла и слегка покраснела. Она хотела что-то ответить в лад, но растерялась.

Однако время было уже собираться. Гу Бонхи принарядилась: по совету подруг надела темно-синий костюм и туфли на высоком каблуке. Этот наряд еще больше подчеркивал ее привлекательность. Под дружеские шутки Гу Бонхи выбежала из комнаты красная как рак.