Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Авторъ ничѣмъ не обязанъ никакому краснобаю, мастеру разсѣивать своими розсказнями скуку долгихъ зимнихъ вечеровъ. Онъ не вѣритъ въ привидѣнія. За всю свою жизнь онъ не имѣлъ никакихъ видѣній, и спитъ онъ всегда такъ крѣпко, что не видитъ никакихъ сновъ.

Онъ вынужденъ признаться, что ни въ одномъ изъ журналовъ, выходящихъ каждый день, каждую недѣдю, каждый мѣсяцъ, или каждые три мѣеяца, онъ не нашелъ ни одной, ни хвалебной, ни критической статьи, содержащей мысдь, которою его слабыя средства могли бы воспользоваться. Никто, какъ онъ, не жалѣетъ объ этой фатальности, потому что редакторы всѣхъ этихъ журналовъ обычно влагаютъ въ свои статьи столько воображенія, что благоразумно пользуясь ими можно было бы обезпечить за книгою безсмертную славу, сдѣлавъ ее непостижимою.

Онъ твердо заявляетъ, что не получилъ свѣдѣній ни отъ какого ученаго общества, и не опасается опроверженій съ этой стороны, ибо чего ради существо столь темное и незначущее, удостоилось бы ихъ милости?

Хотя его и видятъ отъ времени до времени въ сытномъ ученомъ обществѣ, извѣстномъ подъ именемъ «Клуба хлѣба и сыра», гдѣ онъ сталкивается съ докторами правъ и медицины, поэтами, художниками, издателями, законодателями и всякаго рода писателями, начиная съ метафизиковъ и представителей высшихъ наукъ и кончая авторами фантастическихъ произведеній, но онъ увѣряетъ, что смотритъ на ученость, которую тамъ подбираютъ, какъ на вещь слишкомъ священную, чтобъ ею пользоваться въ какомъ-либо трудѣ, кромѣ проникнутаго высшимъ достоинствомъ серьезной исторіи.

Объ учебныхъ заведеніяхъ онъ долженъ говорить съ уваженіемъ, хотя права истины и выше правъ признательности. Онъ ограничится заявленіемъ, что эти заведенія вполнѣ неповинны въ его заблужденіяхъ, такъ какъ онъ давнымъ-давно позабылъ то немногое, чему въ нихъ обучался.

Онъ не похитилъ образовъ у глубокой и естественной поэзіи Брайанта, ни сарказма у ума Хадлека, ни счастливыхъ выраженій у богатаго воображенія Персиваля, ни сатиры у ѣдкаго пера Поольдинга [2] Брайантъ, Халлекъ, Поольдингъ — американскіе поэты, мало извѣстные въ Европѣ. Поэма Брайанта «Thanatopsis» переведена по русски А. Н. Плещеевымъ. , ни округленныхъ періодовъ у Ирвинга [3] Авторъ исторіи Христофора Колумба, американскій Аддисонъ, какъ его прозвали американцы. , ни соблазнительной лакировки у картинъ Верлланка [4] Извѣстенъ въ Европѣ еще меньше, чѣмъ вышеупомянутые. .

На вечерахъ и собраніяхъ синихъ чулковъ онъ, какъ ему казалось, отыскалъ сокровище въ тѣхъ литературныхъ денди, которые ихъ посѣщали. Но опытъ и изученіе дали ему распознать, что они годны только на то, чтобъ слѣдовать инстинкту, который руководитъ ими.

Онъ не можетъ себя упрекнуть въ нечестивой попыткѣ присвоенія остротъ Джо Миллера [5] Составитель сборника остротъ и вольныхъ пѣсенокъ. , паѳоса сантиментальныхъ писателей и вдохновеній Гомеровъ, пишущихъ въ журналахъ.

Онъ не имѣетъ претензіи заимствовать живость восточныхъ штатовъ Америки; онъ не анализировалъ однообразнаго характера внутреннихъ штатовъ; южные же штаты онъ оставилъ въ покоѣ со всѣмъ ихъ угрюмымъ духомъ.

Наконецъ, ничего онъ не награбилъ изъ книгъ, напечатанныхъ готическимъ шрифтомъ, ни изъ шестипенсовыхъ брошюръ. Бабушка его была достаточно жестока, чтобы отказать ему въ сотрудничествѣ въ его работахъ. Словомъ, говоря самымъ положительнымъ языкомъ, онъ хочетъ жить въ мирѣ съ людьми и помереть въ страхѣ Божіемъ.

Въ этой исторіи найдется нѣсколько анахронизмовъ. Если-бъ авторъ самъ не заявилъ объ этомъ, читатели, склонные привязываться къ слову могли бы извлечь изъ этого нѣкоторыя заключенія въ ущербъ его правдивости. Эти анахронизмы относятся скорѣе къ личностямъ, нежели къ событіямъ. Ихъ пожалуй сочтутъ за погрѣшности. Но они согласуемы съ сущностью фактовъ, связаны съ обстоятельствами гораздо болѣе вѣроятными, нежели дѣйствительныя событія. Они обладаютъ всею гармоніею поэтическаго колорита, и авторъ никакъ не въ состояніи рѣшить, почему бы имъ не быть истинами.

Онъ предоставляетъ этотъ затруднительный пунктъ остротѣ инстинкта критиковъ.

Легенда эта можетъ быть раздѣлена на двѣ почги равныя части. Одна содержитъ общеизвѣстные факты, другая основана на частныхъ свѣдѣніяхъ, также вполнѣ вѣрныхъ. Что же касается до авторитетовъ этой второй части, авторъ насчетъ ихъ ссылается на свое предшествующее предисловіе. Но ему нѣтъ такихъ же причинъ церемониться съ источниками, изъ которыхъ почерпнута первая часть.

Добрые жители Бостона хорошо знаютъ, какую славную роль играли они въ первыхъ лѣтописяхъ нашего союза, и не пренебрегаютъ никакимъ достойнымъ хвалы средствомъ увѣковѣченія памяти своихъ предковъ. Отсюда всѣ эти изданія мѣстнаго интереса, которыя въ такомъ множествѣ публикуются въ Бостонѣ, какъ ни въ какомъ другомъ городѣ Соединенныхъ Штатовъ. Авторъ пытался извлечь пользу изъ этого матеріала, сопоставдяя факты, выбирая ихъ и, какъ онъ надѣется, выказывая до нѣкоторой степени то знаніе людей и событій, которое необходимо для полноты картины.

Если онъ потерпѣлъ неудачу, то по крайней мѣрѣ ничѣмъ не пренебрегъ, чтобы имѣть успѣхъ.

Онъ не разстанется съ колыбелью американской свободы, не выразивъ признательности за все, что было сдѣлано для облегченія его предпріятія. Если онъ не удостоился посѣщенія воздушныхъ существъ, если у него не было одного изъ тѣхъ видѣній, которыя такъ любятъ изобрѣтать поэты, онъ все же остается увѣреннымъ, что будетъ понятъ, когда скажетъ, что былъ почтенъ вниманіемъ нѣкоторыхъ существъ, похожихъ на тѣхъ, которые вдохновляли воображеніе поэтовъ.

Каждому американцу извѣстны главнѣйшія событія, побудившія въ 1774 г. англійскій парламентъ наложить на Бостонскій портъ тѣ политически безразсудныя ограниченія, которыя въ конецъ погубили торговлю главнаго города западныхъ британскихъ колоній. Извѣстно каждому американцу также и то, съ какимъ благородствомъ, съ какой непоколебимой вѣрностью великой идеѣ этой борьбы жители сосѣдняго съ Бостономъ города Салема отказались отъ возможности извлечь для себя выгоду изъ того положенія, въ которое попали ихъ соотечественники. Результатомъ дурной политики англійскаго правительства съ одной стороны и похвальнаго единодушія столичныхъ жителей съ другой явилось то, что въ забытой бухтѣ Массачусетса перестали появляться всякіе иные корабли кромѣ плававшихъ подъ королевскимъ флагомъ.