Владимир Волкович - Хмель-злодей

Редкие из них успевали вытащить саблю и принять бой, но падали замертво, не протрезвев до конца и не поняв, что происходит. Вскоре всё было кончено, крестьяне обыскивали каждое помещение, подвалы, подземелья, освещая себе путь факелами.

Немногие из женщин остались в живых, они были ранены, испуганы и едва могли говорить. Никто не захотел возвращаться в разрушенный монастырь, в это страшное для них место. Михаил и Сашка решили взять их с собой и поселить пока в пустующих домах. Староста взял заботу о них на себя.

Уже уходя, увидели, что крестьяне тащат упирающегося казака.

— В сено зарылся, гад, спрятаться хотел.

Казак был пьян, и допрос его отложили до утра.

Утром казак признался, что они — из Запорожского войска, сбежали от Хмельницкого, надоело подчиняться, решили воевать самостоятельно. Что дальше с ним делать, Сашка не знал.

Михаил вместе с Яной уехали в Краков, жизнь в усадьбе постепенно входила в свою обычную колею. Через несколько дней казака обнаружили задушенным в сарае, где его держали под замком. У него были оторваны гениталии. Виновных не нашли, да и не искали, особенно. Сашка был почти уверен, что это сделали монашки, те, которые остались в живых и поселились на хуторе возле замка, но расследовать это дело не стал.

Михаил и Яна возвратились через две недели. Несмотря на то, что Яна по-прежнему была равнодушна ко всему окружающему, Михаил был в приподнятом настроении. Доктора обнадёжили его, что при надлежащем уходе болезнь скоро пройдёт. И лекарство дали.

Весеннее солнце просушило землю, птицы возвратились из южных краёв, все обитатели замка были заняты весенними хлопотами. Готовились к севу, закупили зерно, справили лошадей. Крестьяне получили денег для обеспечения.

Работы хватало для всех. Сашка занимался хозяйством, ремонтом и строительством, правой рукой его был повзрослевший Василий. Вернувшийся в имение молодой хозяин и сам интересовался всем, беседовал с крестьянами и бывшими казаками. Васька постепенно перестал его опасаться, хотя событий годичной давности не забыл.

Две головы, тем более людей, понимающих друг друга с полуслова, были лучше одной, и дела в имении быстро налаживались.

Крестьян, которых уже набралось несколько десятков, решили налогами не морить, а дать им относительную свободу, как это было при старой пани Рудницкой.

Домашние заботы лежали на Лесе, Яна ей помогала. Осторожно и ласково Леся обходилась с больной девушкой, давала ей мелкие поручения, старалась разговорить, заставить думать, вспоминать.

В один из таких напряжённых дней Васька ворвался в кабинет Александра:

— Казаки!..

Небритый подбородок задрался к потолку, усы свалились на щёки, по ним стекали, падая на ковёр, тяжёлые винные капли. Богдан выпил всё до донышка из большой глиняной чашки, крякнул и вытер рукавом лицо. Конечно, он и раньше попивал, казак всё-таки, а где это видано, чтобы казак непьющим был, тогда это и не казак вовсе. Но в трудные моменты жизни количество выпитого резко возрастало. Сейчас был как раз такой случай.

В мир с Речью Посполитой уже никто не верил, холопы разбегались, войско редело, казаки были недовольны, поляки мечтали отыграться за прежние поражения.

Люди перестали доверять Богдану из-за его желания угодить ляхам. А что он мог сделать? Хотя бы таким способом оттянуть войну и заслужить доверие короля. Казаки теперь с большим удовольствием воевали бы с татарами и турками, чем с поляками, а многие переходили на службу в польское войско.

Цели, которые поставил перед собой Богдан, начав восстание, не приблизились. Король, хотя и обещал тайно Хмельницкому шляхетское звание и наделы Вишневецкого, оказался бессилен перед вольницей польских магнатов. А те рвались на войну. Коронный обозный Калиновский уже нарушил обозначенную Зборовским договором границу и вошёл в казацкие земли. Удержит ли его брацлавский полковник Нечай?

На крымцев и вовсе нет никакой надежды: Ислам-Гирей неохотно идёт на войну, только под давлением султана, который пообещал Хмельницкому татарскую конницу в обмен на принятие подданства турецкого. Хан не скрывает, что совсем не заинтересован нарушать Зборовский договор, по которому польская сторона обещала ему выплатить крупную сумму.

— Батька! — дверь Чигиринской резиденции Хмельницкого распахнулась, и в комнату протиснулся казак из канцелярии, — Брацлавский полк разбит ляхами, полковник Нечай погиб!..

Богдан взревел, опустил голову, обхватил её руками и застыл в глубоком раздумье: «Ах, Нечай, Нечай, славный Нечай, старый боевой товарищ, не суждено тебе было дождаться богатства и встретить своё счастье».

— Батька, — прервал мысли Хмельницкого казак. Богдан поднял голову и увидел, что тот всё ещё стоит у двери и переминается с ноги на ногу.

— Что ещё?

— Генеральный обозный Калиновский подошёл к Виннице и осадил её. Полковник Богун доносит, что Кальницкий полк мужественно обороняется и город сдавать не собирается. Просит подкрепления.

— Добре. Распорядись, чтобы корпус Демка Михайловича готовился к выступлению. Теперь всё?

— Полковник Богун приказал сделать проруби во льду на реке Буг и прикрыть их соломой. Когда ляхи вышли на лёд, он стал трескаться и ломаться, и многие из них утонули. А земляные насыпи вокруг города он приказал поливать водой, пока те не замёрзли, и ляхи, пытаясь залезть на валы, скатывались вниз.

Богдан кивнул казаку, тот вышел.

«Богун — опытный и способный военачальник, — думал гетман, — но слишком прямой, решительный и справедливый. Нет у него той казацкой хитрости и обмана, которыми Хмельницкий с большим искусством пользуется. Не раз стычки у Богдана с ним бывали, своевольный казак. Противник он турецкого подданства, но под руку Москвы тоже идти не хочет. Толкует, что для холопа та Московия немногим лучше ляшской неволи, хоть и православная она. Всё бьётся за создание своего собственного государства, свободного от чьей-то протекции. Да выгоды своей не понимает: если остаться под ляхами, то можно стать шляхтичем, земли получить в своё пользование и в магнаты польские выбиться. А холопы — они всегда холопы, и должны на кого-нибудь работать. Московия — это на крайний случай, если с ляхами договориться не удастся, и одолевать они будут. Ну, да ладно, молодой ещё, образумится».

Богдан подумал о том, что Богун моложе его лет на двадцать, а славой и авторитетом пользуется большими. Так ведь за дело.

В середине марта передовой корпус под командованием генерального есаула Демка Михайловича деблокировал Винницу, а затем, объединившись с полком Богуна, нанёс коронному обозному Калиновскому сильнейшее поражение под Липовцом. Преследование разбитых частей Калиновского продолжалось до самого Каменца.